Рай на краю океана - Сара Ларк

— А еще говорят, что она очень красиво поет. Моя мать часто повторяет, что к колыбели некоторых людей приходили сразу все феи. — Создавалось впечатление, что Дженни даже не скрывает, что слегка завидует Куре.

Стивен рассмеялся.

— О Спящей красавице тоже так говорили, но, как оказалось, все получить невозможно. И я вовсе не нахожу ее красивой. По крайней мере мне гораздо больше нравится другая девушка на этом празднике.

Дженни покраснела, не осмеливаясь поднять взгляд.

— Ты врешь… — прошептала она.

Джордж Гринвуд представил Стивена своей жене и дочери после венчания как старшего сына Рубена, после чего Дженни и Стивен быстро перешли на «ты». В конце концов, в детстве они часто играли вместе, однако последний раз О’Кифы приезжали в Крайстчерч почти десять лет назад. Младшая сестра Дженни, Шарлотта, которая сейчас с любопытством сновала вокруг них, тогда еще лежала в колыбели.

Стивен положил руку на сердце.

— Дженнифер, в важные для меня моменты жизни я никогда не вру… по крайней мере пока что не врал. Когда меня допустят к адвокатской практике, это может измениться. Но сегодня я честно и откровенно заявляю тебе, что вижу здесь даже нескольких девушек, которые красивее, чем Кура-маро-тини. Не спрашивай меня почему, я не смогу объяснить. Но этой девушке чего-то не хватает, чего-то очень важного. Кроме того, я не люблю, когда другим не дают возможности дышать. А ты некоторое время назад едва не лишилась чувств от одного только взгляда на нее.

Занавеска из волос Дженни слегка расступилась, когда она посмотрела на него.

— Может быть, ты хочешь потанцевать с другими девушками, которых находишь красивее, чем она?

Стивен рассмеялся, нежно убрал прядь волос с ее лба.

— Нет, только с той девушкой, которую считаю красивее всех.

Уильям понял, что два бокала шампанского, которые выпила Кура, полностью раскрепостили ее. Остудить ее пыл не смогла даже его нелицеприятная реакция на поцелуй. Она не отпускала его руки. Но вот наконец-то запустили фейерверк, и Уильям перевел дух. Затем новобрачные попрощались с гостями и направились к дому. Кура шаловливо хихикала, когда они бежали к входу, и захотела, чтобы он перенес ее через порог. Уильям послушно поднял ее.

— Вверх по лестнице тоже? — спросил он.

— Да, пожалуйста! — смеясь, крикнула Кура.

Уильям торжественно поднимался с ней по изгибающейся лестнице, которая вела из салона на второй этаж. Там находились комнаты членов семьи, и Уильям был очень доволен договоренностью, что здесь в будущем будут находиться покои молодой четы Мартинов. Сначала Кура хотела остаться в своих комнатах. У нее была просторная спальня, гардеробная и «кабинет», где мисс Уитерспун давала ей уроки. Раньше в этих комнатах жил Лукас Уорден, первый муж Гвинейры. Если добавить к этому еще одну комнату для молодого супруга, этого вполне хватило бы, однако Уильям воспротивился.

— Ты наследница, Кура, и все здесь принадлежит тебе. Но ты довольствуешься комнатами, окна которых выходят на задний двор…

— Мне безразлично, куда выходят мои окна, — спокойно ответила Кура. — Все равно везде одна трава.

Последнее замечание послужило доказательством того, что она, судя по всему, в окно никогда не смотрит. Из комнат Куры видны были стойла и несколько огороженных выгонов, окна Гвинейры выходили в парк, но Уильям договорился о комнатах с видом на подъездную аллею.

— Эти комнаты были предназначены для владельца всего поместья. И они должны быть твоими. Ты могла бы даже поставить там рояль…

Анфилада комнат, о которой говорил Уильям, пустовала на протяжении вот уже шестнадцати лет. В них жил Джеральд Уорден, и Гвинейра никогда ничего там не трогала. Джеймса и подавно это не интересовало. Ему было достаточно спальни Гвинейры, собственной он никогда не требовал. Джек жил в бывшей детской Флёретты.

Гвинейра удивилась и заподозрила неладное, когда Кура потребовала перенести ее вещи.

— Вы что, хотите жить среди старой мебели? — спросила она. При мысли о том, что Кура собирается жить в комнатах Джеральда и, возможно, даже спать в его спальне, по спине у нее пробежал холодок.

— Кура может поставить новую мебель, — заявил Уильям, когда Кура ничего не ответила.

В принципе, ей было все равно, как обставлены комнаты, главное — чтобы все было дорогим и соответствовало последнему писку моды. Очевидно, она опасалась критики мисс Уитерспун и сразу же, чтобы предотвратить ее вероятные возражения, предоставила возможность практически полностью обставлять комнаты. Хизер тут же целиком растворилась в процессе, стала перелистывать каталоги в поисках понравившихся вещей и, не задумываясь о деньгах, выбирала все самое красивое. Уильям охотно поддерживал ее в этом, и они часто проводили целые вечера за обсуждением местной или импортной древесины — в итоге именно это оказалось главным при принятии решения полностью заказать всю обстановку из Англии. Расходы не пугали Гвинейру — казалось, Киворд-Стейшн купается в деньгах.

Теперь комнаты с недавно поклеенными обоями и новой мебелью полностью соответствовали вкусу Уильяма. Что касается Куры, то она равнодушно согласилась.

— Все равно мы будем жить здесь не так уж долго, — спокойно произнесла она, отчего у мисс Уитерспун едва не случился сердечный приступ.

Гувернантка тоже полагала, что вместе со свадьбой закончатся и далеко идущие планы Куры.

— Пусть моя невеста мечтает, она еще так юна, — терпеливо заметил Уильям. — Когда у нее будет ребенок…

Мисс Хизер улыбнулась.

— Да, это верно, мистер Уильям. Но на самом деле это такое расточительство. У Куры восхитительный голос…

Уильям вынужден был признать ее правоту. Кура будет петь детям на ночь самые чудесные колыбельные.

Сейчас он перенес свою несколько вздорную молодую жену через порог их общей спальни. Конечно, у него и у нее были и свои комнаты. Спальня была выдержана в теплых свежих тонах, балдахин над кроватью и гардины были сшиты из тяжелого шелка. Уильям увидел, что кто-то постелил свежее белье, — здесь же стояла горничная Куры, готовая помочь ей раздеться.

— Нет, оставь это. — Тяжело дыша от возбуждения, Уильям отослал девушку-маори, потому что, подержав Куру в объятиях, он распалился еще сильнее.

Девушка, хихикая, удалилась. Уильям опустил жену на постель.

— Ты сама снимешь платье или…

— Какое платье? — Кура просто разорвала вырез. Она не стала мучиться с крючками и корсажем. Да и зачем? Все равно подвенечное платье она надевать больше не будет.

Уильям почувствовал, как нарастает возбуждение. Ее необузданность крушила все рамки приличий. Отбросив размышления, он тоже потянул нежную ткань, как можно скорее выбрался из брюк и, еще наполовину одетый, бросился на нее. Он целовал ее шею, верх груди, снимая корсаж, что получилось не так быстро, поскольку китовый ус упорно сопротивлялся. Но потом она наконец-то осталась голой и требовательно протянула руки к нему. В принципе, Уильям знал, что с девственницами нужно обращаться нежно, — дочери его арендаторов временами даже плакали, когда он с ними спал. Однако Куре было неведомо чувство стыда. Она хотела почувствовать его в себе и, судя по всему, прекрасно знала, что ее ждет. Это показалось Уильяму странным. По его мнению, женщина не должна быть такой жадной. Но потом он полностью отдался ее страсти, целовал ее, терся об нее и, наконец, ликуя, вошел в нее. Кура резко вскрикнула — Уильям не знал, от боли или от страсти, — затем громко застонала, когда он стал двигаться внутри нее. Она впивалась ногтями в его спину, словно хотела заставить Уильяма войти еще глубже. Наконец он взорвался в экстазе, в то время как Кура впилась зубами в его плечо и заплакала от наслаждения, чувствуя утоленное желание. Но вскоре она уже снова целовала его, требуя большего.