Сайт двойников - Вольдемар Грилелави

А муж подкаблучник, слова поперек не скажет. Правда, чужая семья — потемки, ничего конкретного про них она не знает. Но не только слухами пользуется тетя Дуся. Самой не раз приходилось видеть и слышать наяву свару Екатерины на улице с женщинами. Такой и слово поперек не скажешь. А вот сынок по кривой идет. Особенно в последние годы ни разу трезвого не видела. Вроде, и жена красавица, и трое деток расчудесных. Так нет, рогом уперся в эту водку и хлещет ее беспробудно. Немудрено, что на разбой пошел ради лишнего глотка. Только старики оказались не промах. В обиду себя не дали. Вот и поплатились жизнями. Лучше бы сразу безропотно отдали свои деньги, а там все равно нашли бы грабителя и деньги вернули бы. И вор сидел бы в тюрьме, и свои жизни сохранили бы.

— Не пойму я чего-то. Понимаешь, парень, вижу, что дурочку валяешь, да только так слезно переживать за какую-то мистическую Маринку нельзя притворно. Слушай, полежи немного, приди в себя, а я хочу через час придти к тебе. Тогда и поговорим. По-моему, у тебя и в самом деле крыша поехала, или неведомая тайна есть в твоем деле, с которой хочешь поделиться, да не знаешь, кому довериться. Если пожелаешь, то выслушаю. Выскажи все, покайся, может, полегчает. А и совет могу какой-нибудь дать. Только, если ты и в самом деле так хочешь рассказать свою боль, некую правду, о чем пока никто не знает. Без обману.

— Хочу, тетя Дуся, очень сильно хочу. А больше вопросов задавать хочу. Настолько нереально все вокруг, что голова затуманилась. Обязательно придите, а я полежу, обдумаю, да и осмыслю все, что уже услыхал. Неужели она жива? Да нет, вы же врать не станете. А у меня сейчас сердце болит лишь о ней. О стариках я ничего не знаю.

Тетя Дуся тяжело вздохнула и на всякий случай потрогала лоб больного. Нормальный, прохладный, а только глаза какие-то беспокойные и тревожные, но не пугливые, как были в прошлые разы. Тогда он трясся, как голый на морозе, заикался, лебезил. Еще раз глянула на Сергея, покачала головой, словно осудила, и покинула камеру.

А Сергею хотелось смеяться и рыдать сразу оптом и в унисон. Он опять в тюрьме и по какому-то вновь ложному обвинению. Его обвиняют в каком-то убийстве, но уже двух стариков сразу. А почему не по одному? Но это уже смешно. Себя же Сергей хотел винить лишь в одном преступлении, которого, как говорит тетя Дуся, возможно и не произошло. Никто и не слыхал про его Маринку. Значит, она жива. А что тогда случилось на самом деле? Почему он опять оказался в камере под наблюдением стражи и врачей? Может, и в самом деле с его головой случился бардак полнейший?

Так, еще одна проблема. Внутренняя. Только вот как теперь реальную жизнь отличать от той, что привиделась? Кто он на самом деле, была ли Маринка на площадке? Но, по словам тети Дуси, так получается, что и самой площадки не было. И вертолета тоже. Сергей сильно потряс головой, пытаясь сбросить навалившиеся предположения и наваждения. Лучше бы он умер и объяснялся уже перед теми святыми, что караулят у врат господних. А то теперь придется отвечать за содеянные дела какого-то ужасного урода-грабителя и убийцы.

Ну и пусть. Он согласен. Лишь бы этот проклятый вертолет не падал на площадку, где его дожидалась самая любимая девочка в мире. По глазам Сергея текли слезы жалости и страдания от потери того, чего он любил. Ведь в любом случае и при любом раскладе он теряет ее навсегда, поскольку в этом мире ее не было, а в том мы погибали вместе. И что тогда лучше, а что хуже — трудно и невозможно определить.

Он не услышал в раздумьях, как открылась дверь в камере, и вошла тетя Дуся. Она, молча, села на табуретку и с легким удивлением и некими сомнениями смотрела на его слезы, на это скорбное, печальное и тоскливое грустное лицо. Видать, не ужасы, свершенные в поисках легкой наживы ради глотка вина, не жалость к самому себе, а нечто тяжелое, пережитое мучает и терзает душу. Не похож он был в суде на грешника, переживающего раскаяние. Она не понимала и с трудом с недоверием вспоминала все ужасные рассказы про свершенное им преступление. Как не похож сейчас этот взрослый красивый человек на хладнокровного убийцу двух стариков. Перед ней лежал потерянный и страданиями измученный молодой мужчина, женатый на красивой женщине, подарившей ему трех прекрасных детей. Что же заставило пойти его на это преступление?

Он вдруг почувствовал ее присутствие и вздрогнул, открывая глаза, смущенно отворачиваясь, вытирая незаметно эти внезапные нахлынувшие без разрешения слезы.

— Больно? — спросила тетя Дуся. — Переживаешь? Вот так ошибешься случайно, а жизнь перечеркнута.

— Странно и непонятно, — немного равнодушно и печально ответил Сергей, пытаясь улыбнуться.

— Скажи, сынок, зачем тебе все это нужно было? Ради чего натворил бед таких ужасных? Ведь вижу по глазам, что страшно переживаешь и раскаиваешься. Такой глупой выходкой всю молодость загубил, если не все остатки никчемной жизни, если влепят пожизненно.

— Тетя Дуся, — даже немного повеселевшим голосом спросил Сергей. — А вы, простите ради бога, камеры не перепутали случайно? Вот так, но почему-то второй раз подряд, шли к кому-то иному, а вновь попадаете ко мне. Уж больно, в чем-то несвойственном для моей натуры, сыплете на меня какие-то кошмарные обвинения.

— Да ты у меня единственный такой во всей тюрьме. И мать твоя просила для тебя сигареты передать. Не положено мне такие передачи делать, да слезно просила, зная, что охрана знает меня и уважает. Никто и проверять не станет, чего несу в своем чемоданчике. Вот и уговорила, что именно тебе они нужны, а не кому-либо другому.

— Спасибо, тетя Дуся за хлопоты, да излишни они, ни к чему. Ведь, не курящий я, а уж тем более про мать как-то нелепо слушать. По сути, я, тетя Дуся, круглый сирота. Схоронил обоих родителей много лет назад, так что, не для меня вы передачу несете.

— Господи, — перекрестилась женщина, с недоверием поглядывая на пациента. — Да что же ты при жизни родных своих сиротой называешь себя. Грешно это. А курить когда бросил? Давно уже?

— Нет, не так давно. На спор с одним товарищем. Он тоже не очень верил мне, а я поспорил, что докажу свою правоту, а за это курить брошу. Выиграл. А теперь, как видно в сложившейся обстановке, опять придется с кем-то спорить и доказывать, что вы путаете меня с неким иным монстром, покусившимся на жизнь неведомых мне стариков.

— А ревел тогда от чего? Если ни в чем не виновен, то так не переживал бы со слезами на глазах. Не прячь, можешь не стесняться. И так заметно, как бегут и не могут удержаться в твоих глазах. Вон, как переполнились, что вода через край чашки. Видать, совесть заела, очнулся и понял, чего натворил. Ох, таишь ты тайну некую, сынок, да не пойму никак ее! А вдруг и в самом деле, с головой чего у тебя? Мне тогда по инстанции доложить придется, что непорядок у тебя. Только вот, будет ли судьба твоя от этого лучше, сомневаюсь я лично.