Новгород и Ганза - Елена Рыбина

Хотя в основе VI скры лежат предыдущие постановления, анализ ее текста показывает, что составители новой редакции учитывали изменения, происшедшие в XVI в. как в балтийской торговле в целом, так и в отношениях с Русским государством.

Главное отличие VI скры от двух предшествующих состоит в постановлениях о выборе и обязанностях дворовых служащих. В связи с ослаблением позиций Ганзы в это время, усилением роли ливонских городов, увеличением поездок русских купцов в Ливонию, несмотря на возобновление деятельности новгородской конторы, ее посещало мало купцов. Она потеряла прежнее значение торгового центра, в том числе и в торговле с русскими. Поэтому, согласно VI скре, для ведения всех дворовых дел выбиралось по одному управляющему на Немецкий и Готский дворы при наличии в них не менее 10 человек. Эта должность появилась еще в XV в., когда управляющий заменял старосту двора в его отсутствие. Старосты выбирались только в том случае, если во дворе находилось не менее 30–40 купцов. При этом право активного выбора имели лишь двенадцать человек, по три представителя от каждой из частей Ганзы: вендской, саксонской, вестфальской и ливонской. Старосты давали клятву сохранять права купцов и судить согласно постановлениям скры. Они выбирали себе двух помощников и писца, должность последнего впервые упоминается в скре. За отказ от упомянутых должностей в первые два раза налагался штраф в 10 марок серебра; отказавшийся в третий раз должен был заплатить 50 марок серебра и лишался права члена двора.

В одной из статей новой скры впервые упоминается должность приказчика, который должен был давать клятву двором св. Петра и городом, назначившим его на должность, в том, что он будет сохранять права купцов согласно скре. Известные по V скре группы «бело-» и «черноголовых» упоминаются и в VI скре, определявшей их права. Из среды «черноголовых» выбирались фогт, его помощники и смотрители за огнем, отоплением, жильем и т. п.

О назначении или выборе священника в статьях скры ничего не говорится, но зато специально оговариваются размер платы и содержание священника во дворе в виде 10 новгородских гривен серебра и бесплатного питания. Напомню, что во второй половине XV в. между городами шла бурная переписка о размере жалования священника.

Все судебные дела во дворе решались старостами, а в их отсутствие — управляющим и приказчиком. Согласно VI скре рассмотрение спорных дел с обращением в более высокие инстанции, что прежде было предметом ожесточенных споров между Любеком и Вис-бю, должны были решаться на месте. Однако без одобрения Любека никто не мог вносить изменения в данную скру. Это свидетельствует о сохранении им роли главы Ганзейского союза.

Что касается взаимоотношений с русскими, то, если раньше Ганза практически не шла на уступки новгородцам, что часто было причиной конфликтов, теперь в скру был включен ряд статей, обеспечивавших интересы русских купцов в торговле с ганзейцами. Точнее, это были постановления, призванные предотвратить возможные конфликты. Например, в ст. 60 говорилось, что виновные в торговле недоброкачественными сукнами и старосты двора должны были извиниться перед русскими, а сукна следовало отправить в Ревель или Дерпт для осмотра. Статья 73 предусматривала наказание в 10 марок серебра за оскорбления или нанесение телесных повреждений русскому.

По сравнению с другими редакциями в VI скре появились постановления о таких товарах, как соль, сельдь, мед. В соблюдении интересов новгородских купцов ганзейцы шли даже на то, чтобы в случае обнаружения какого-либо дефекта соли, дело решалось по воле русских, лишь бы не было по этому поводу жалоб. Добавленные к VI скре 18 статей были составлены послами ливонских городов, очевидно, в Дерпте, поскольку именно оттуда скра была послана в Ревель для дальнейшей ее отправки на утверждение в Любек.

Хроника событий XVI в.

На состоявшемся в июле 1514 г. съезде ливонских городов было решено повысить стоимость ввозимых в Новгород товаров с 1000 до 1500 марок с тем, чтобы иметь возможность получать больший налог, необходимый для восстановления конторы. Дерпт, который всегда больше других занимался делами новгородской конторы, в письме в Ревель утверждал свое право назначать во двор приказчика и священника и просил денег для восстановления дворов (а по существу, их строительства), поскольку налог собирать было еще не с кого. В свою очередь Ревель, отправляя в Любек новую скру для проверки и утверждения, интересовался у главы союза, где взять деньги для указанной цели.

В начале 1515 г. в новгородской конторе уже находилось несколько немецких купцов, и приказчик Гартвиг Маршеде сообщал в Ревель о выполнении данных ему поручений по устройству конторы. Тогда же немецкие купцы, прибывшие в Новгород, информировали Ревель о том, что теперь им со своими жалобами следует обращаться не к новгородскому посаднику, а к великому князю в Москву. В каждом письме купцы писали о плохом состоянии церкви, особенно ее свода, и просили прислать камни для ремонта. Данная проблема постоянно обсуждалась в 1515 г. в переписке Ревеля и Дерпта. В конце концов было решено послать камни по Неве, так как в самом Новгороде немцы не могли получить необходимый материал. Неизвестно, была ли осуществлена доставка строительного материала для немецкой церкви в Новгороде, но вопрос о восстановлении конторы стоял на повестке дня еще в 1517 г. Дело двигалось с трудом; еще в 1521 г. немецкие купцы жаловались, подробно описывая состояние церкви, которая «плохо крыта и во многих местах протекает, стены и своды расходятся, и все стоит на подпорках». Видимо, капитальный ремонт церкви, требовавшийся после 20-летнего перерыва, так и не был произведен. Хотя ганзейские города и настаивали на возвращении им конторы и восстановлении прежних свобод, для них это было скорее делом престижа, а не необходимостью.

Поскольку Ревель обеспечивал финансовую деятельность конторы, весной 1516 г. он жаловался в Любек, что истратил много средств на новгородские дела, в частности на посольство для заключения мира, поэтому просит возместить ему расходы и упрекает Любек в неблагодарности за свои действия в русских делах. Между тем старосты любекской общины купцов протестовали против претензий Ревеля, заявляя, что часть пошлины последнему давно уплачена, а остальное они не должны платить. Все финансовые вопросы, связанные с новгородскими делами, обсуждались на съездах в Любеке в 1516–1517 гг. На последнем съезде было сообщено, что ганзейские купцы могут приезжать в Новгород по воде или суше и иметь там свой двор и церковь.

В 1516 г. возникла опасность утратить Готский двор, на который претендовали датчане. Об этом стало известно из письма Дерпта, лучше всего осведомленного о делах в Новгороде, в котором сообщалось, что некий датчанин Давид стремится получить в городе место для Датского двора, претендуя на территорию Готского двора. Но попытка датчан не увенчалась успехом.

В 1518 г. постройка новгородской конторы продвинулась настолько, что в ней можно было разместить по крайней мере 40 человек. Немецкие купцы просили прислать священника и заменить приказчика на более дельного и полезного человека, поскольку прежний занимался собственной торговлей, что было запрещено скрой.

В это время заметно усилилась неприязнь к немецким купцам со стороны русских. По донесениям купцов русские постоянно приходили во двор, докучали его жителям и донимали приказчика, а собак колотили так, что они падали как мертвые. В таком виде, писали купцы, их поселение в Новгороде больше не может существовать, если ничего не изменится. В тот же год ганзейская контора в Новгороде была официально передана под контроль Дерпту, обязанному следить за порядком в ней, за соблюдением прав немецких купцов в городе.

В последующее десятилетие состояние новгородской конторы почти не нашло отражения в источниках. Из писем начала 30-х годов известно, что положение купцов в Новгороде мало изменилось к лучшему. Дерпт, который нес все расходы, связанные с конторой, заявил, что не намерен больше тратить на нее деньги и отвечать за ее упадок. В эти годы для ганзейских городов становилась реальной угроза потерять контору в Новгороде, о чем предупредил дерптский представитель на очередном ливонском съезде, который принял решение обсудить эту насущную проблему на следующем общеганзейском съезде. Состоявшийся через год съезд ливонских городов не внес ничего нового в данную проблему, остававшуюся нерешенной и в 1537 г. Предложение Дерпта закрыть контору было решительно отвергнуто Ревелем.

В 1541 г., как сообщают немецкие источники, двор был сожжен русскими. На самом деле намеренного уничтожения иноземных дворов со стороны новгородцев не было. Дело в том, что в 1541 г. вновь был большой пожар на Торговой стороне, в результате которого весь Славенский конец, где и располагались оба двора ганзейцев, выгорел до Белого костра: «и товару бесчисленно много сгорело, и торги все погорели и мосту великого треть сгорела».