Звездная тень - Сергей Лукьяненко

Ты ошибаешься.

Я сбился с шага.

– Что? Джамп способны перенести как минимум две расы. Счетчики и мы. – А ты… черт.

Все правильно. Когда меня парализовали, и мы джампировали к Земле, куалькуа был во мне!

Слишком уж я свыкся с присутствием куалькуа в своем теле. Даже тени удивления не возникло, что чужой остался при мне, живой и разумный!

– Ты переносил джамп, потому что был частью меня? Нет. Вспомни устройство моего разума. Перед джампом я убрал сознание изтой части, что была в твоем теле. Потом вернул обратно. Я пережидал

прыжки.

– А мог их выдержать? Не знаю. И не хочу проверять. Для меня отрицательный результат будет негибелью отдельной особи, а смертью всей расы.

– Серьезно…– я чуть успокоился.– Но вы со Счетчиками – исключения из правил. Тебя, полагаю, все равно не заставить гонять корабли по Вселенной. Счетчикам тоже чужая функция ни к чему.

Дело не только в этом. Петр, неужели ты считаешь, что невозможно

создать механические устройства, переносящие джамп? Чисто механические

приспособления для перезагрузки информации в компьютеры? Неразумные

биологические среды, способные ориентироваться по звездам и подаватьэнергию на джампер? – Ты не должен сообщать это Сильным расам,– выпалил я.

Куалькуа засмеялся. Успокойся. Неужели ты считаешь Сильные расы неспособными прийти к этомувыводу самостоятельно?

– Тогда почему? – крикнул я.– Почему мы гоняем корабли по галактике? Нам что, не нашли иной роли?

Раса, у которой нет функции, отторгается Конклавом. Это судьба многих

рас, Петр. Я помню их. Янтарные жуки… это был коллективный разум,

аналогичный моему. Но они не выдерживали космических полетов, а их планета

не производила ничего ценного. Млекопитающие, подобные вам, но не способные

смириться со своей ролью… А была целая планета, имевшая разум. Океан

разумной протоплазмы, с которым никто не смог установить контакт… и Алари

получили приказ… Конклав расчетлив, Петр. Он не держит в своих рядах

тунеядцев. Рано или поздно это обернется против него, но я полагаю, чтоскорее – поздно. – Так в чем же наша особенность, куалькуа?

Ты не задумывался о цене прыжка? О той точности, что требуется приджампировании на двенадцать с лишних световых лет? – Но мы же добились…

Посчитай, Петр. Погрешность ваших примитивных систем ориентации.

Соотношение скоростей. Движение звезд в Галактике. Никакая навигационная

система не способна вывести корабль к цели, если цена прыжка – двенадцатьсветовых лет. Я был повержен и раздавлен.

Легче согласиться, что святая инквизиция не ошибалась и Солнце вращается вокруг Земли.

– Но мы ведь прыгаем, куалькуа. Долетаем – и возвращаемся. Наперекор логике. Наперекор статистике. Наперекор всему. Сильные расысоздавали автоматические корабли с джамперами. Они затерялись в космосе.

Уходили в прыжок к Денебу – и выныривали у Альтаира. Отправлялись в полетот Спики – и к ней же прилетали. – Почему?

А вот этого я не знаю. Могу лишь предположить. Джамп – не просто

движение в пространстве. Это еще и взаимодействие со Вселенной.

Человеческий разум – такая же неотъемлемая часть джампера, как магнитная

катушка из сверхпроводника и антенна из свернутой спиралью серебряной нити.

Без пилота джампер уносит корабль в произвольном направлении. В этом вашсекрет, человек. Ваше счастье. – И все же… почему…

Для Земли будет лучше, если никто не узнает ответа.

Я кивнул. Наверное, куалькуа прав. И удачу надо принимать как данность, не задавать вопросов, не искать решений…

– Ты знаешь, куалькуа, мы не умеем обходиться без ответов. Так уж получилось.

Я невольно улыбнулся, вслушиваясь в напряженную тишину внутри себя.

– И знаешь, друг мой, это, наверное, еще большая загадка, чем джамп…

Мне казалось, что он не ответит. Но куалькуа шепнул – тихо-тихо, будто нас возможно было подслушать:

Да, это загадка. Более того. Возможно, это и есть ответ…

Река оказалась самой обычной рекой. Тем, что мне сейчас и было нужно. Я дошел до нее уже в темноте – если, конечно, в Ядре уместно это слово. Небо пылало от звезд, вода искрилась, перекатываясь на отмелях.

Опустившись на колени, я напился. Вода пахла песком, но была чистой и живой. К черту осторожность, я не в том положении, когда можно бояться инопланетной дизентерии…

Завтра я пойду вниз по течению. Хочется есть, но куалькуа поможет – уж какую-нибудь рыбешку я поймаю. Если она здесь вообще есть.

Раскинувшись на теплом песке, я смотрел в небо. Где-то там затеряны звезды, по которым я сверял прыжки. Сверял, не подозревая, что это совсем не нужно. Что дело не в ориентации антенны, соотношении скоростей и начальном импульсе. Все дело во мне.

Не просто извозчики! Еще и лошади!

Что для русского в радость, то немцу – смерть. Что для человека в кайф, то чужому в безумие.

Как смешно – мы нуждались в обосновании принципа джампирования. И ученые высказали теорию, которую безрассудно рискнули проверить астронавты. И теория заработала – потому что этого очень хотелось пятерым камикадзе, сидящим в жестянке шаттла.

А чужим этого не дано. Находить подтверждение досужим домыслам.Восполнять верой пробелы в знаниях. Убеждать себя, что все должно бытьименно так!

Может, потому у чужих так туго с религией? Не находят они оснований верить в Бога, вот и не верят.

Но где-то же должен быть ответ… не могу я обойтись без ответа.

Почему мы так похожи – да что там похожи, одинаковы! Тень, Геометры, Люди – словно отражения друг друга, и пусть одно зеркало огромно, другое поменьше, а третье совсем маленькое – но сходство бесспорно…

Дед, наверное, рад. Как же – третья гуманоидная раса…

Я засыпал. Наверное, стоило отойти подальше от реки – скоро песок совсем остынет. Но не хотелось вставать, разрывать паутину сна…

Опасность!

Куалькуа во сне не нуждался.

– Что? – прошептал я, переворачиваясь на живот, оглядываясь.– Где? Река. Плеск. Свет. Я всмотрелся – и увидел в звездном мерцании громоздкий темный силуэт,

лениво скользящий вниз по течению. Слабый желтый огонек тускло теплился над

водой.

Корабль?

Да нет, слишком уж тихо движется…

Воображение послушно дорисовало контуры чудовищного тела, выпученный сверкающий глаз на стебельке. Ну почему в первую очередь всегда ожидаешь встретить монстра?

Боевая трансформация?

Понравилось ему лепить из меня оружие…

– Подожди,– шепнул я. Наверное, слишком громко. Тень уже проплывала рядом – неуклюжая, угловатая. При звуке моего голоса что-то шевельнулось. Огонек поплыл вверх… будто глаз выискивал меня.

Я встал на корточки, готовясь рвануть подальше от берега.

– Эй! Кто здесь?

Голос был негромкий, но по воде расходился отлично. Вздрогнув, я застыл на месте.

– Есть кто? – с легкой неуверенностью спросили снова. Наверное, замерев, я мог скрыться. Желтый огонек покачивался, выискивая меня… монстр проплывал.

И вдруг морок рассеялся.

Какой еще монстр!

Плот, и человек, стоящий с фонарем в руке!

– Эй! – крикнул я.– На борту!

Мы говорили на языке, отличном от уже знакомого мне. Врата вновь подготовили меня к новой планете Тени.

– Эгей! – радостно отозвался голос.– Ты один?

– Да,– я вскочил и бросился вдоль берега. Неспешно удаляющийся плот внезапно превратился в центр вселенной. Нет, нет, я не хочу оставаться один на берегу! – Подождите!

– Мотора нет,– добродушно, но с легкой тревогой откликнулся незнакомец.– Ты доплывешь?

Доплыву ли? Да он что, шутит? Тут и двадцати метров нет… по дну дойду…

Я бросился в воду. Пробежал несколько шагов – глубина нарастала стремительно, нырнул.

Вода казалась теплой. Оказывается, я незаметно успел замерзнуть…

Желтый огонек приближался, превращаясь в маленький круглый фонарь. Я чуть не налетел на плот, вцепился в скользкие бревна. Самый что ни на есть классический плот. Навстречу мне протянулась рука.

– Давай, выползай…

Самое главное, что было в этом голосе – тепло. Может быть, чуть-чуть тревоги… но посмотрел бы я на земного туриста, так легко берущего в глухомани и посреди ночи случайного попутчика.

– Спасибо,– прошептал я, выбираясь на плот.

Человек молча поднес фонарь к своему лицу. Я ничего не сказал, но жест оценил.

Мужчина. Средних лет – может быть, за тридцать, может быть, под сорок. Впрочем, после покойного долгожителя Галиса я не рисковал судить о возрасте аборигенов. Кожа темная, похоже, не от загара, а от природы, волосы черные, прямые. Лицо очень спокойное, серьезное, но не напряженное. Лишь в глубине глаз – колючие искорки, будто не всю жизнь он сплавлялся на плотах и вылавливал из воды нервных инопланетян. Чем-то на Данилова похож, только крепче, куда крепче. Такие мужики мгновенно нравятся юным девушкам. Я, наверное, никогда таким не стану. На нем были лишь шорты из серебристой ткани, мгновенно воскресившие в памяти Ника Римера и Геометров.