Капкан для крысы - Дмитрий Грунюшкин

– Ну?

– То есть ты знаешь, что он достаточно давно и серьезно общался с одной девушкой.

– С этой, как ее… Аня, что ли?

– Точно. Значит, то, что я тебе покажу, ты оценишь правильно и не будешь говорить, что этого не было.

С этими словами Игорек открыл лежавшую на столе папку, достал из нее несколько листочков и протянул их своему собеседнику. Тот взял их неуверенно, как гранату со снятой чекой. По мере того, как он их читал, с ним происходили разительные перемены. Сначала он побледнел, потом на щеках выступили пунцовые пятна, а руки начали подрагивать, сначала чуть-чуть, потом все сильнее и сильнее. Наконец, он отложил в сторону документ, в верхней части которого красовалась надпись «Завещание», и, откинувшись на спинку стула, едва слышно пробормотал:

– Этого не может быть.

– Вот такие вот пироги, Петро, – отозвался Игорек, разминая в руках сигарету. – Если бы на этом документе не стояла моя подпись, я бы тоже отнесся к нему как и ты. Не верю, мол, и все.

– Ты же, вроде, не куришь, – растирая виски заметил Петр, когда Игорек щелкнул зажигалкой.

– Закуришь тут, когда такие дела творятся.

У Сидора-младшего неожиданно разболелась голова. То, что он пережил, было настоящим потрясением, шоком убийственной силы. Это не укладывалось в голове, такого просто не могло произойти в принципе, это слишком невероятно, чтобы быть правдой. Но вот оно, это завещание, лежит на столе, опровергая собой все законы жизни.

Он ненавидящим взглядом посмотрел на белые листки, сделавшие его жизнь отныне черной. Из завещания следовало, что папа его на старости лет сошел с ума, хотя стандартная формулировка о «здравом уме и твердой памяти» и отрицала этот прискорбный факт. Но чем же иным можно было объяснить то, что отец оставил ему только свой личный «Мерседес», квартиру и офф-шорную компанию на Кипре, на счетах которой лежало около десяти тысяч долларов, оставшихся после последней сделки, в которой использовалась эта компания. Игорьку отходила некая адвокатская контора, «бурундукам» в складчину – охранное бюро, еще нескольким руководителям подразделений фирмы, которых Сидор, видимо, ценил больше остальных – доли Сидора в их собственных фирмочках, дочерних структурах головного предприятия. А все остальное, то, что и составляло непотопляемый костяк его империи – наличные сбережения, счета в банках, в том числе и номерные в Швейцарии, и все основные финансы, вложенные в предприятия, главный капитал Сидора – все это досталось этой мелкой шлюхе Анне.

Игорек смотрел на этого раздавленного человека и испытывал странное чувство жалости вперемешку со злорадством. Святые семейные узы, которыми так гордился Сидор, его отпрыск легко поменял на деньги. То, что он сейчас смертной ненавистью ненавидит своего покойного отца, не вызывало никаких сомнений. Если бы Сидор сейчас ненароком ожил, любимый им Петруша снова отправил бы его в могилу не задумываясь. Вот и вся цена сыновней преданности! Стоит отлучить барчука от папиного наследства, и куда девается эта любовь!

– Ты говоришь, там твоя подпись стоит, – закашлявшись произнес Петр. – Как она туда попала?

– У меня есть лицензия частного нотариуса. Я при твоем отце выполнял роль эдакого личного придворного писаря. Сделки заверял, ну и все прочие дела. Вот и наследство заверил.

– Так ты про него знал?

– Разумеется.

– А почему…

– Тебе не сообщил? – усмехнулся Игорек. – А ты забыл, как по-приятельски ко мне относился еще пять минут назад?

Петр не нашелся, что ответить.

– Да и кодекс чести нотариуса, а заодно и законы, запрещают разглашать эти сведения. Это вторая причина. Есть и третья. Если бы я свистнул тебе, ты, конечно, кинулся бы с папой разбираться. А он, в свою очередь, не стал бы мне грозить «чердак свинтить», как ты, а свинтил бы его тут же. Малоприятная перспектива, согласись? Ну и последнее соображение – Сидор отнюдь не производил впечатление человека, который одной ногой в могиле стоит. Если бы не этот нелепый случай, он еще лет на пятнадцать-двадцать мог рассчитывать. Поэтому и завещание это большой роли не играло, его же в любой момент можно было переписать.

– Вот и переписывай теперь, – закрыв глаза ладонью и сгорбившись пробормотал Петр. – Зачем ему нужно было это делать?

Игорек решил подсластить пилюлю Петру, чтобы не калечить его психику окончательно:

– Я думаю, отец твой не был ни идиотом влюбленным, ни неблагодарным папашей. Злую шутку с вами сыграл случай, который его прибрал раньше срока. Это завещание было ширмой.

– Как это? – без особого интереса поинтересовался Сидор-младший.

– Девица эта ему нравилась, но без шекспировских страстей. Сидор достаточно практичный и трезвомыслящий человек…был. Бегать по девкам в его годы и с его положением и складом характера было не с руки, престарелым бонвиваном он не был. Он просто хотел ее привязать к себе. Платить ей, как проститутке, Сидор не собирался, он слишком себя уважал. Поэтому девица «делала ему хорошо», так сказать, в расчете на будущие дивиденды. Я так думаю, потому что он сам заказал мне именно такое завещание, чтобы у нее глаза разгорелись. Как только она надоела бы Сидору, завещание было бы переписано. Но вот тут вышла промашка – вмешалось провидение.

Петр сидел молча, переваривая информацию. Успокаивала она мало, так как денег от нее больше не становилось.

– Так что, Петро, оказались мы с тобой в заднице. Не думай, что меня устраивает перспектива поработать под началом этой бабенки. Мне, конечно, лучше, чем тебе, ты-то вообще в полном пролете, прошуршал, как фанера над Парижем. Но и мне хотелось бы в работе вперед продвигаться, а тут такие разборки предстоят, того и гляди до стрельбы дойдет, когда коллеги начнут хлебные места делить. Анюта наша баба сметливая, шустрая, но совсем не «безнесвумен», ей этот корабль не удержать. Она его быстро на мель посадит. А если она по-бабьи поступит, то есть обернет все в наличные и свалит на запад, бабки прожигать – ей надолго хватит – то и в этом случае мне не многое светит. Так что когда я говорил, что мне без разницы на кого работать, я несколько выдавал желаемое за действительное. А знаешь, какой вариант просвечивает явнее всего?

– Какой?

– Ты хорошо знаком с нашими «игрушечными зверюшками» по прозвищу Чип и Дейл?

– Ну? Что из этого?

– Вот отсюда этот вариант и просвечивает. Я думаю, что как только мадам вступит во владение наследством, «бурундуки» ее хорошенько прессанут.

– Да ну, сейчас это уже не прокатит, РУОПовцы не дадут.

– Ты не понял. Никто не станет отбирать у нее деньги в наглую. Они заставят ее поставить их у руля компании, а дальше масса вариантов. Можно легко увести бабки влево либо оставив ей чуток на прокорм, либо вообще ничего не оставить, в зависимости от их сердобольности. Можно поставить дело так, что она будет всего лишь английской королевой, то есть ничего не решать. Да вариантов можно целую сотню набрать. В любом случае, мне все это поперек задницы, мне с этими уголовниками не по пути, обязательно под дело подведут.

– Тяжеленько тебе будет с ними работать! – усмехнулся Петр, невольно испытывая удовольствие от того, что не у него одного неприятности.

– Да уж, любят они меня не больше, чем ты, – согласился Игорек.

Игорек замолчал, давая Петру «созреть». Сидор-младший напряженно глядел в пол, мучительно пытаясь найти выход из тупика. Ничего в голову путного не приходило, мешало пульсирующее в висках отчаяние. Наконец, что-то в его мозгу оформилось в подобие мысли, он наморщил лоб, фокусируя сознание и, подняв палец, произнес, посмотрев Игорьку в глаза:

– А если… – он еще немного подумал и добавил. – Почему бы нам самим не прессануть девицу, а? Опередив этих мужиков?

Игорек отметил про себя это «нам», Петр уже был готов упасть в руки сам, как спелый плод. Быстро приходит в себя, чертов наследничек, наверное, умение держать удар у семейства Сидоровых в крови. Но придется его разочаровать.

– Ты же говоришь, что знаком с ними, а предлагаешь детские вещи. У этих бульдогов мертвая хватка. Если бы наследником стал ты, они без разговоров стали бы на тебя работать. Но если у них появится шанс получить все сразу, то эту кость они уже не выпустят и перегрызут за нее глотку любому. Они Сидору служили, а не тебе, ты для них никто, не больше, чем я или Анечка. Это же не средневековые рыцари. Для них сын сюзерена не сюзерен, а так себе, помеха в деле. Никаких сантиметов по этому поводу и родственных чувств они не испытывают.

– За такие деньги можно и подраться!

– Забудь! – остудил пыл соискателя Игорек. – Драки не будет. Ты папу своего знаешь, он нанимал только лучших, а «бурундуки» – лучшие из тех, кого он когда-либо нанимал, не считая меня, конечно. Они тебя и всех, кого ты позовешь в помощь, разорвут в клочья, как только ваш запах почуют на своей тропе. Я в клуб самоубийц вступать не собираюсь и тебе не советую. В любой игре должен быть шанс, а в этой нет ни единого. Лучше уж тогда просто застрелись, тебя, в свете этого завещания, никто не осудит за это.