Послания к Фессалоникийцам - Джон Стотт

Таким образом, под словом paradosis Павел подразумевал не предания церкви, а учение Апостолов, а значит, Самого Господа Христа. Эта разница четко осознавалась ранней церковью. Как писал Кульман: «Церковь отличала Апостольское предание от церковного, четко подчиняя последнее первому; другими словами, сама подчинялась апостольской традиции»[191].

Таким образом, будь то слово (1 Фес. 1:6, ПНВ), а именно «слово Господне», или «предание» (2 Фес. 3:6, ПНВ), то есть, учение Апостолов, которое упоминает Павел, каждый раз он имеет в виду божественное откровение. Он рассматривает настоящий период времени перед parousia Христа как эру мира. Эта фраза имеет два значения. Первое, церковь должна распространять слово по всему миру. Второе, церковь сама должна быть послушна слову, сообразуя свою собственную жизнь с учением Апостолов. В этой главе Павел высказывает два своих устремления: чтобы слово Господне «прославлялось» как в мире (1), так и в церкви (4— 15). Оба являются аспектами «духовного роста церкви». Бог хочет, чтобы Его церковь росла экстенсивно (распространением благовестия) и интенсивно (своим собственным послушанием благовестию). Каждая составляющая является незавершенной и неуравновешенной без другой. Кроме того, обе также требуют времени — для евангелизации мира, с одной стороны, и формирования церкви, с другой.

2. Слово должно распространяться в мире (3:1–3)

Итак молитесь за нас, братия, чтобы слово Господне распространялось и прославлялось, как и у вас, 2 И чтобы нам избавиться от беспорядочных и лукавых людей; ибо не во всех вера. 3 Но верен Господь, Который утвердит вас и сохранит от лукавого.

Словами Итак, братия Павел показывает, что собирается приняться за последнюю тему и что «Послание приближается к концу»[192]. Но прежде чем начать эту последнюю тему, он усиленно призывает своих читателей молиться за него и его миссионерскую команду (фактически, «продолжать молиться», поскольку глагол, использованный здесь, стоит в настоящем времени и повелительном наклонении). То, что он в конце Первого послания (1 Фес. 5:25) просит их молиться, а теперь повторяет свою просьбу, свидетельствует о его смирении. То, что он говорит им о своей заступнической молитве (напр. 1 Фес. 1:2; 3:11–13; 5:23; 2 Фес. 1:11–12; 2:16–17; 3:5, 16), указывает на их отношения. Христианское общение выражается и углубляется нашими молитвами друг за друга.

О чем просит Павел молиться фессалоникийцев? Во–первых, чтобы слово Господне распространялось и прославлялось, или, дословно: «могло распространяться и быть прославлено». Апостол любил использовать яркие обороты речи. Если в Первом послании он уподобил провозглашение Евангелия звуку трубы или раскату грома, которые «пронеслись» от Фессалоники (1 Фес. 1:8), теперь он сравнивает слово с бегуном. Может быть, он думал о народных празднествах, которыми славился Коринф, в частности, об атлетах, несших олимпийский факел. Образность встречается и в Ветхом Завете: «быстро течет слово Его» (Пс. 146:15; ср. Пс. 18:4б–6, цит. в Рим. 10–18). Фессалоникийцев просят молиться, чтобы благовестие могло пронестись быстро и хорошо, чтобы, куда оно ни пришло, оно могло иметь «славный прием»[193]. Если Павел продолжает изображать слово как атлета, он может представить его «коронованным славой» у финишной ленты[194]. С другой стороны, Апостол, может быть, делает более общую ссылку к той «славе», которую слово достойно получить (как в книге Деяний 13:48). В этом случае молитва направлена на то, чтобы слово Господне могло «распространяться далее и торжествовать» (ПНВ) или же могло «иметь быстрый и славный успех» (ПАБ), как и у вас (добавляет Павел). Слово быстро пронеслось до Фессалоники и было прославлено тем приемом, который ему оказали (1 Фес. 1:6). Теперь Павел просит их молиться о том, чтобы оно могло нестись дальше и было принято и прославлено другими так же, как фессалоникийцами.

Без сомнения, Апостол имеет в виду евангелизацию Римской империи. Покинув Фессалонику, а затем Верию, он благовествовал в Афинах, интеллектуальной столице империи. Теперь он в Коринфе, ее коммерческой столице, и здесь он испытывает противление слову. Он уже начинает мечтать о том, чтобы ему благовествовать в Риме, административной столице империи, потому что Коринф лежал на северо–западе от Италии через Адриатическое море. Он призывает своих читателей молиться, чтобы Евангелие распространялось во всех направлениях и было принято.

Во–вторых, Павел просит молиться о том, чтобы ему и его братьям–миссионерам избавиться от беспорядочных и лукавых людей (2)[195]. Одно дело — для Евангелия приобрести друзей, которые с радостью примут Благую Весть; другое дело — иметь возможность евангелистам освободиться от своих врагов, которые противятся благовестию. Павел имеет в виду определенную группу людей, возможно, иудейскую оппозицию в Коринфе (Деян. 18:6 и дал.). Он описывает их не только лукавыми, но и atopoi, дословно: «никчемными», «неразумными» (АВ), «нездравомыслящими» (ПАБ), «непорядочными»[196], и даже «фанатиками» (ДБФ, ИБ). Причиной их отношения к Евангелию является тот факт, что не во всех вера. Но, тут же добавляет Павел, верен Господь (т. е. Иисус; За, ср. 1 Фес. 5:24). В греческом языке, как и в русском, можно наблюдать игру слов вера и верный. И действительно, этим контрастом Павел выражает свою убежденность в том, что верность человека не может быть превыше верности Божьей. Это было проявлено той верностью Своему народу и слову, которую Он явил заключением Завета.

Божья верность Своему слову является постоянной темой Ветхого Завета. О Самуиле, например, говорится: «И возрос Самуил, и Господь был с ним; и не осталось ни одного из слов Его неисполнившимся» (1 Цар. 3:19). И опять Бог говорит к Иеремии, когда призывает его: «Я бодрствую над словом Моим, чтобы оно скоро исполнилось» (Иер. 1:12). Подобное обетование Он дал Исайи: «Так и слово Мое… не возвращается ко Мне тщетным, но исполняет то, что Мне угодно, и совершает то, для чего Я послал его» (Ис. 55:11). Павел разделяет эту уверенность. Да, действительно, «лукавые люди» противились слову (2), а за ними стоял «сам лукавый» (3). Все они были вовлечены в духовную войну, а значит, им нужно было духовное оружие — молитва. За их молитвами стоял Сам Господь, Который наблюдает за Своим словом, Который утверждает слово Духом Своим в сердцах слушающих его так, что оно действует в них (1 Фес. 1:5; 2:13)[197].

Более того, Тот Самый верный Бог верен Своим детям так же, как верен Своему слову. Ибо Он утвердит вас (sterizo, как в 1 Фес. 3:2, 13; 2 Фес. 2:17) и сохранит (и нас тоже, фактически, всех Своих детей) от лукавого. Как в молитве Господней («и избави нас от лукавого»), так и здесь определенно имеется в виду дьявол во плоти, а не «зло» вообще. Это ясно по контексту. Профессор Ф. Ф. Брюс говорит: «Лукавый» во плоти представляет собой более эффективную антитезу Kurios во плоти (то есть «Господу»)»[198]. Великое утверждение «верен Господь» покрывает распространение слова в прошлом и укрепление церкви в будущем. Бог не даст не исполниться Своим планам ни в отношении Своего слова, ни в отношении Своей церкви. Отсюда «уверенность Павла в Господе» и его чувство уместности молитвы.

Что говорят нам эти стихи о характере миссии? Действительно, в «Догматической конституции по божественному откровению» Второго ватиканского собора 2 Фес. 3:1 было прокомментировано как ссылка в Писании на церковь. Простые люди должны читать это, ученые должны объяснять, а священство проповедовать. «Таким образом, через чтение и изучение священных книг, пусть «слово Господне распространяется и прославляется» (2 Фес. 3:1)»[199]. И хотя в действительности «усилившееся преклонение перед словом Божьим» должно принести «новый подъем духовной жизни в церкви»[200], Павел видит в этих стихах не обновление церкви, а евангелизацию мира. И здесь четко подчеркнуты три аспекта мировой миссионерской деятельности.

Первое, миссия касается вести, которая должна распространяться, эта весть имеет данное и конкретное содержание. Может показаться удивительным, но Апостол под «словом Господним» подразумевал свое благовествование. «Молитесь за нас, — просит он, — чтобы слово Господне распространялось». Он считал себя носителем благовествования Божьего (1 Фес. 2:13). Его благовестие было Божьим благовестием (1 Фес. 1:5, 8; 2:2, 4, 9). Сегодня людей больше занимают культурные элементы в Благой Вести, которую мы проповедуем. И правильно. Мы должны облачить нашу проповедь в культурные одежды, в каких мы получили ее, а иногда даже в то культурное облачение, в котором она представлена в Писании. Мы также должны наполнить ее культурными терминами, понятными для тех людей, которым мы несем ее. «Благовестие» и «культура» — два разных понятия; их не следует путать, И все же под своим разнообразным культурным одеянием благовестие сохраняет тот свод истин, который был открыт нам Богом. Нельзя манипулировать им или извращать его. Оно продолжает быть транскультурной радостной новостью для всех. Это «слово Господне» должно распространяться по всему миру.