Возвращение лорда Рэмси - Элизабет Фэрчдайл

Тим стиснул ее в объятиях еще сильнее и, слегка повернув голову, прижался горячими губами к ее виску.

– Я хочу тебя, Пру.

Солнце скрылось за зданиями на другой стороне улицы, и тени мгновенно сгустились. В тишине тиканье часов и ее с Тимом неровное дыхание казались особенно громкими. Вокруг на застеленных кружевными скатертями столах мерцало столовое серебро и поблескивала посуда. Все было готово к приему постояльцев на следующее утро. Комната словно застыла в ожидании, затаив дыхание.

Тепло его губ переместилось с ее виска к уху. Пруденс понимала, что они поступают дурно. Она знала, что должна прервать их затянувшееся объятие, должна оттолкнуть Тима от себя. Но прикосновение его губ к ее уху вызвало в ней почти что неодолимое желание послать к черту все свои благие намерения. Она прижалась к нему всем телом.

– Да, Пру, – выдохнул он, уткнувшись лицом ей в волосы. – Да!

Пруденс закрыла глаза. Ее имя на его губах прозвучало, как музыка. Счастье ее в этот миг казалось беспредельным, однако сквозь плотно сжатые ресницы у нее вдруг выкатилась одинокая слеза. Она подняла голову, противясь соблазну, отвергая обещание заполнить пустоту, которая образовалась у нее в душе в тот день, когда погибли ее родители.

Почувствовав, что она собирается вырваться из его объятий, Тимоти крепче прижал ее к груди.

Мгновенно запаниковав, Пруденс открыла глаза. Как могла она думать одно, а делать совершенно другое? Неужели у нее не осталось и капли мужества? Неужели она настолько размякла, что не в силах даже пошевелиться? Руки Тимоти сладострастно гладили ее по спине, а на шее за ухом она чувствовала мучительно-сладостное прикосновение его губ. Она яростно моргнула, смахивая с ресниц слезы, и заставила себя держать глаза открытыми. Господи, взмолилась она, дай мне силы покончить наконец с этим раз и навсегда!

В мозгу у нее вдруг вспыхнуло нужное ей слово. Нет. Она должна произнести его вслух. Нет. И произнести прямо сейчас, пока Тимоти не закрыл ей рот поцелуем.

– Нет! – воскликнула она, вырвавшись из его объятий. – Все это неправильно!

– Разве может быть неправильной любовь? – Голос Тима дрожал.

– Может, если она губит все остальное, что мы любим. – Пруденс шагнула к двери, но он остановил ее, схватив за руку. Она повернулась к нему лицом и с мольбой в голосе произнесла: – Возвращайся домой, Тим. Возвращайся домой к Эдит. Время, которое ты проводишь здесь со мной, по праву принадлежит ей.

Пруденс стояла у открытого окна в своей комнате и смотрела на Ла-Манш, который постепенно тонул в сгущавшихся сумерках. Она не могла уже видеть волн, но слышала, как они с шумом обрушиваются на берег, и в их глухом рокоте ей чудился зов.

– Ваш кузен собирается нас завтра покинуть, если позволит погода, – раздался позади нее голос миссис Мур. Почтенная дама была настолько расстроена, что говорила почти шепотом. – Я полагала, что он пробудет здесь еще по крайней мере неделю.

Вот и конец, подумала Пруденс.

– Должно быть, – сказала она вслух, – он соскучился по Эдит и девочкам.

– Вне всякого сомнения. – Краем глаза Пруденс заметила, как миссис Мур важно кивнула. – Вы не хотите сойти вниз и составить нам компанию? Мистер Маргрейв говорит, что перед отъездом он с удовольствием сыграет с нами разок-другой в карты.

Пруденс вздохнула.

– Спасибо за приглашение, миссис Мур, но в такую жару у меня для карт не хватает терпения.

– Тогда я ненадолго вас оставлю, чтобы сказать об этом мистеру Маргрейву.

– Да, будьте так добры, – кивнула Пруденс. Миссис Мур была уже в дверях, когда она добавила: – И почему бы вам не поиграть с ним вдвоем?

Дверь за миссис Мур закрылась, и Пруденс вышла на балкон, чтобы взглянуть на последние отблески света на небосклоне. Как же невыносимо трудно вновь и вновь говорить «нет», когда ты столько раз представлял в своих мечтах, как говоришь «да». Это было настоящим испытанием. И впереди ее ждали неизвестность и, скорее всего, новые испытания. О Господи, взмолилась она, устремив взгляд на первую зажегшуюся на небе звезду, сделай так, чтобы я не испытывала желания к мужу моей кузины!

ГЛАВА 15

Измученный жарой, усталый и совершенно упавший духом после общения на ассамблее со множеством людей, от которых он надеялся хоть что-нибудь получить, Чарльз Рэмси решил отправиться на пляж и заняться медитацией, чтобы восстановить душевное равновесие. Луна, океан, легкий бриз, принесший наконец долгожданную прохладу, – обретению внутреннего покоя благоприятствовала вся природа. Чарльз принял позу лотоса и задумался на мгновение. Он нуждался в чуде. Чтобы пережить эту неделю, он нуждался в чуде еще больше. Со вздохом лорд Рэмси прервал поток грустных мыслей, понимая, что, если хотя бы на время не позабудет о своих заботах, от медитации не будет никакого толку. Чарльз закрыл глаза, выбросил из головы все посторонние мысли и сосредоточился на рокоте волн, слушая, как они шепчут о бескрайности просторов мироздания.

И чудо пришло к Рэмси. Не совсем, правда, в том виде, как он ожидал, но тем не менее это было настоящим чудом.

По берегу шла женщина, и шум ее шагов и тихие испуганные вскрики, которые срывались с ее губ, когда у нее на глине скользила нога или она спотыкалась о невидимые в темноте камни, мгновенно вернули Чарльза из высших сфер на землю.

Волосы женщины серебрились в лунном свете, одежда казалась бледным пятном, но он узнал бы ее везде и в любом одеянии.

К воде осторожно пробиралась Пруденс Стэнхоуп. Время от времени она вертела головой по сторонам, вероятно, для того, чтобы лишний раз убедиться, что на пляже, кроме нее, никого нет. Он подумал, что она, несомненно, его заметила. Он настолько был в этом уверен, что открыл рот, чтобы ее окликнуть, когда она, к полному его изумлению, развязала вдруг пояс на своем одеянии, которое при ближайшем рассмотрении оказалось капотом. Ветер тут же подхватил его полы, и они заколыхались позади нее, как белые крылья. Подставив ветру лицо, она отвела руки назад, и ветер, подобно изнывающему от желания возлюбленному, моментально сорвал капот с ее плеч. Рассмеявшись и бросив быстрый взгляд по сторонам, чтобы еще раз удостовериться, что никто не наблюдает за ней, она сбросила капот на землю.

В этот момент она показалась Чарльзу похожей на наяду, поднявшуюся из глубин океана, чтобы побродить по берегу в прекрасную лунную ночь. Мгновение поколебавшись, она приподняла подол тонкой ночной сорочки, подчеркивавшей каждый пленительный изгиб ее стройного тела, и вошла в воду. Тут же она ойкнула от холода, однако не остановилась и медленно продолжала идти вперед. С каждым шагом она все выше поднимала подол, чтобы не замочить сорочку, и то и дело взмахивала руками, боясь потерять равновесие на скользком дне. Когда вода достигла ей колен, она остановилась и удовлетворенно вздохнула. Затем закрутила подол сорочки и, завязав его узлом на бедре, плеснула воды себе на лицо, шею и грудь.