Девочка моя, или Одна кровь на двоих - Татьяна Алюшина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Что там?
Это Дмитрий про Машку спросил, объяснять, как водится, где «там», не требовалось.
– Вчера вечером прибыл бывший муж, – весело преподнес новость Осип. – Шкандаль был!
– С ней? – не поверил Дима.
– Нет. С дежурным администратором корпуса и присоединившимся по тревоге к разборкам администратором пансионата. Юрий Всеволодович требовал поселить его в номер к жене, администратор отказала в требовании, указав вескую причину: штамп в паспорте о разводе. Юрий Всеволодович настаивал, грозился. В это время спустилась Мария Владимировна, поблагодарила администрацию за профессиональную работу и заботу о постояльцах и прошествовала к выходу, но была остановлена бывшим мужем…
– Мария, прекрати себя так вести! – ухватил ее за плечо Юра, догнав у дверей. – Я приехал специально к тебе! Мне сказали, что ты должна дать письменное согласие для моего поселения в номер.
Маша сняла его руку с плеча. Под пристальными взглядами двух администраторов и охранника Юрик не рискнул хватать ее еще раз.
– Нет, – спокойно отказала Машка.
– Но мне необходимо где-то поселиться! – негодовал Юрик.
Машка равнодушно пожала плечами и предложила вариант…
– …дословно: «В Гондурасе, говорят, нынче не сезон, свободных мест много. Может, тебе туда поселиться?»
Дима расхохотался, Осип, отхохотавший свое, когда слушал доклад парней из Домины, посмеивался, покачивая головой.
– Все! Поехали! – распорядился Победный.
– Я-то ко всему привыкший, Дмитрий Федорович, но, может, ты оденешься?
Машка сидела в кресле летнего открытого кафе. Заведеньице расположилось на специально сооруженном деревянном настиле, задуманном как причал. Для желающих подплыть на лодке имелись небольшие столбики на краю настила, предлагающие закрепить плавсредство с помощью веревки. С берега в кафе посетители попадали, поднявшись по трем ступенькам.
В духе современности кафешный причальчик радовал взор зелененьким синтетическим покрытием, имитирующим, должно быть, траву. Плетеные братья ее балконного гарнитурчика, кресла и столы, а также большие стильные деревянные зонты с натянутой льняной цвета слоновой кости тканью поддерживали «загородный» стиль. Хорошая, ненавязчивая музыка, и нигде ни одного рекламного логотипа.
И вроде пляжная кафешка, но не уступающая приличному столичному заведению.
И кофе здесь варили отменный, не из автомата, а на песочке, в джезвочках!
И место выбрано замечательное – под большими деревьями у изгиба реки, которая просматривалась отсюда далеко-далеко: и противоположный левый берег, и поле с высокой травой и разноцветьем, и вековые дубы вдалеке, и кромка темного леса гораздо ниже по течению.
В пансионате вопрос кафе и рестораций решен всеобъемлюще и разносторонне, поражая числом и разнообразием предлагаемого сервиса. Гражданам отдыхающим ни в коей мере не грозило чувство голода в перерывах между завтраком и обедом, а также после раннего ужина.
Машка который раз подивилась причудам расейского капитализму, воплощающемуся в разнообразии форм и предложений, – в данном конкретном случае этому пансионату.
Она и выбрала-то его, потому что он числился как стоящий в диких местах, далеких от городов и людей. В рекламном буклете упоминалось о близких лесах, полных животных, о возможности «конных и пеших прогулок по тропам лесных обитателей».
Мария Владимировна дотошно выясняла в туристическом агентстве подробности этой самой «дикости» и удаленности, а также сервиса и звездности.
Поверив наполовину, приятно поразилась соответствию рекламы и действительности.
Добираться пришлось черт-те сколько!
На железнодорожной станции ее, две молодые пары, двух пожилых дамочек, мужчину представительного вида с сыном лет четырнадцати забрал мерседесовский микроавтобус и за полтора часа на приличной скорости, радостно пролетая по новехонькой дороге, домчал их до пансионата.
И если поначалу еще мелькали какие-то домики-деревеньки, то минут через сорок никаких жилищ в обозримом пространстве не наблюдалось. Лишь изредка сверкнет река вдалеке через расступившиеся деревья.
И лес выглянул из-за поворота сначала краем, узким клином, потом развернулся боком, представ во всей красе – темно-пугающий, настоящий, а не жиденький подмосковный.
И тишина. Бла-го-дать!
Мария Владимировна удивлялась, как они сюда завозят все необходимое? А вчера вечером, возвращаясь в номер, не удержалась и спросила у администратора.
– Доставляем по дороге и по реке, а персонал живет здесь в специальном корпусе. Через неделю сменяется, смену отвозят в город, – радостно принялась объяснять она. – А так мы же автономно живем, у нас свой хозяйственный двор, прачечная – все, все! Это раньше здесь запустение было, старый пансионат развалился, а сейчас все выстроено на международном уровне, у нас иностранцы постоянные клиенты, откуда только не едут!
Слушая ее воодушевленный рассказ, Машка вспомнила, что так и не взяла карту, забыла. Да и все на свете она забыла!
«Интересно, господин Победный имеет отношение к данному пансионату международного уровня или он так, с боку припеку соседствует?»
Она все время думала о Дмитрии Федоровиче Победном. Все это время она думала о нем не переставая, даже во сне!
«Интересно, есть ли у него семья, дети? Ну конечно, он женат, Машка! На какой-нибудь красавице модельного образца, с правильным ростом, ногами, возрастом, не любящей отдыхать в российской глуши, проводящей лето где-нибудь на Лазурном Берегу! Что ты, в самом деле!»
Рассуждения на ночь. Рассуждения поутру: «Почему ты не призналась, что узнала его? Ага, и как ты себе это представляешь? «Здрасти, я Маша, вы меня помните?» Ты видела, какой он стал? Богатый, недоступный, другой. Будет он помнить соседку из севастопольского детства!»
Рассуждения за завтраком: «Представляешь, как бы это было неприятно – ты ему: «Здравствуй, Дима!», а он тебе с высоты своего величия, холодно: «Вы кто?» Как говорят твои студенты: «Че надо?»
И по кругу, по кругу – глупые, умные, правильные, неправильные, профессорские и девчачьи – рассуждения, мысли, вздохи безнадежные, изматывающие.
Маша вздохнула. В кафе практически не было посетителей в это время – кроме нее, за столиком у входа сидела парочка немецких пенсионеров, и все. При таком разнообразии выбора посадочных мест Мария Владимировна и заняла самый уютный столик – у воды, на краю причала, с открывающимся потрясающим видом. Заказала себе кофе, и еще раз кофе, после того как она быстренько выпьет первую чашку.
Официантка понимающе кивнула такому заказу и улыбнулась.
