Кого будем защищать - Сергей Кара-Мурза

Выше сказано, что Аттали сконструировал биографию Маркса. Это не упрек, иначе и быть не может. Жизнь Маркса (как и всех людей) — огромное множество событий и отношений с множеством людей. Это — сырой материал, из которого автор строит свою конструкцию. Он отбирает ничтожную долю крупиц из этого материала и соединяет их по собственному плану, заданному согласно целям и мотивам, которых не сообщает. Конечно, тупо подгонять богатство всего множества событий и мыслей под заданную схему нельзя, никто читать не будет. Надо делать хорошую оболочку, и качество ее зависит от мастерства.

Аттали — мастер. Раскручивая нить жизни Маркса согласно своему плану, он облекает ее в прекрасно сотканный контекст, сообщая читателю множество ценных подробностей об эпохе, быте, воззрениях, типе человеческих отношений. Быстрыми, короткими мазками он создает богатую, насыщенную красками картину, обладающую собственными достоинствами. Правда, нередко контекст «принижает» Маркса, уводит от него мысль. Иногда даже сожалеешь — бросил бы он Маркса, развил вот эту тему, так интересно он ее поставил.

Вот мелкий эпизод: отец Маркса, председатель коллегии адвокатов Трира, один из самых богатых жителей города, владелец виноградников, в письме выговаривает сыну-студенту:

«Сейчас четвертый месяц учебного года, а ты уже просадил 20 талеров».

Отец болен, при смерти, но велит сыну остаться в Берлине и не тратиться на поездку домой на Пасху. Так юный Карл не простился с любимым отцом, да и не приехал на похороны, а мать за это не выплатила его долю наследства.

«Так начались в высшей степени сложные отношения Карла с деньгами, состоящие из поклонения и ненависти, которые вскоре доведут его практически до болезни»,

— пишет Аттали. Тему денег он делает одной из центральных в книге, давая ее в непривычном для нас фрейдистском ключе.

Вообще эта биография представляет внутренний мир Маркса необычно для российского читателя — смело и даже жестоко, и в то же время с глубочайшим уважением к своему великому герою. Эти пассажи, конечно, окрашены сугубо личным восприятием самого Аттали, написанный им духовный портрет Маркса никак нельзя принимать за фотографию, но книге это придает очарование.

В 1993г. вышла другая биография Маркса («Сага о семействе Маркс»), испанского писателя Хуана Гойтисоло, — книга высокохудожественная, написанная с большой страстью и горечью от исторического поражения коммунистического проекта. Интересно сравнить ее с книгой Аттали — те же эпизоды той же жизни, но освещенные светом разных мировоззрений и разных этических систем. Аттали — певец глобализации и буржуазного духа, Гойтисоло отвергает вестернизацию и власть денежного мешка. Оба находят у Маркса духовную и интеллектуальную опору. И оба в этом правы. С таким же правом черпали в Марксе свою силу и Сталин, и Троцкий. Понять это нам сегодня было бы очень полезно. Тут не о Марксе речь, а о способности осваивать сложную реальность, умея отделять ценность знания и идей от идеологических упаковок.

После этих общих вводных слов скажу о некоторых узловых моментах книги, о которых я хотел бы предупредить читателя, опираясь на собственные впечатления. Предисловие — не рецензия и не критическая статья. Это «пометки на полях», без аргументов и систематического анализа.

Аттали сопровождает биографию Маркса как описание его жизни, параллельным изложением идей, выводов и установок Маркса, соответствующих каждому моменту. Это «эманация» Маркса, развивающийся во времени образ, который и делает Маркса героем книги. По словам автора, «ни один человек не оказал на мир большего влияния, чем Карл Маркс в XX веке». Но влияние Маркса определялось именно идеями. Как видно из книги, остальные виды деятельности Маркса (как редактора газеты, политического организатора, пастыря единомышленников или отца семейства) не были успешными. Слишком часто они вели к явному провалу, нередко трагическому.

Маркс очевидно был гениальным человеком, со многими аномальными чертами, которые делали сотрудничество с ним для многих нормальных людей просто невыносимым. Книга полна такими примерами, которые Аттали приводит с большим тактом и сочувствием, но все же называя вещи своими именами. Не раз в книге повторяются выражения такого типа:

«Маркс разрушает то, чему поклонялся еще несколько дней назад, выказывая крайнюю жестокость и бесконечную неискренность…».

Удивительно то, что Маркс выказывал это отношение и к врагам, и к единомышленникам, и к самым близким любимым людям. Он разрушал не только то, чему поклонялся, но и то, что создавал своим титаническим трудом.

Здесь, кстати, Аттали вступает в противоречие. Он причисляет Маркса к «таким вот редчайшим людям, которые предпочли удел обездоленных отщепенцев, чтобы сохранить свое право мечтать о лучшем мире, тогда как все дороги «во власть» им были открыты». Никак нет, всякая дорога «во власть» Марксу была закрыта именно той «крайней жестокостью и бесконечной неискренностью», с которой он относился к людям. Преодолевать или изживать это свойство Маркс не собирался. Как и многим другим гениям, ему был уготован удел обездоленных отщепенцев, и он этот удел принял с полным осознанием своей гениальности.

Аттали холодно, как будто производя психологический эксперимент над читателями, описывает эпизод из жизни Маркса, который обычно опускался благожелательными биографами. Речь идет о том, что у Маркса был сын. Он родился в 1851г. у служанки Хелен Демут (Ленхен). Ее прислала мать Маркса, которая и платила ей жалованье. Ленхен была абсолютно предана семье Маркса и прожила в ней до его смерти. Энгельс признал мальчика своим ребенком, и за счет Энгельса его отдали кормилице. Перед смертью Энгельс признался, что отцом ребенка был Маркс. Маркс ничего не сделал для ребенка, Энгельс не желал его видеть, а дочери Маркса после смерти отца считали его своим сводным братом. Сам он был рабочим, социалистом. По сведениям Аттали, он ничего не узнал о своем происхождении, хотя подружился с дочерью Маркса Элеонорой. В 1877 году Маркс встретился с ним и попросил просочиться на собрания сторонников Бакунина, выведать их планы. Это печальная история, и Аттали возвращается к ней неоднократно, добавляя подробностей, которые нагоняют тоску. Кстати, Гойтисоло тоже обсуждает этот эпизод, но удивительно человечно. В любом случае, от этой истории исходит какой-то страшный холод.

Плодами созидательного труда Маркса были не дела среди людей, а идеи, заключенные в словах и текстах. При этом он чрезвычайно трудно расставался со своими текстами, которые были для него как дети, он их «выращивал», непрерывно что-то добавляя. Для него большой проблемой было отдать их в печать. В ряде мест Аттали утверждает даже, что вся концепция отчуждения, которую многие считают важнейшим достижением в философии Маркса, родилась из того страдания, которое ему причиняла необходимость отдать свой текст, расстаться с ним (по словам Аттали, Маркс переживал неизбежность «позволить отнять у себя произведение. Из этого Маркс заключит, что любой труд — отчуждение… Он, с величайшим трудом решавшийся отдать рукопись издателю, как раз и увидел основу отчуждения в разлучении человека с плодами своего труда»).

В связи с этим Аттали подмечает очень важную особенность Маркса как мыслителя — устойчивость его идей. Мы привыкли, после наших курсов марксизма, различать «раннего» Маркса, «зрелого», «позднего». Мол, изменялась общественная реальность, накапливалось знание, новые воззрения вытесняли прежние — так обычно бывает (примером такого развития взглядов был для нас Ленин). Сейчас, когда из-за нашего кризиса возникла необходимость проследить развитие некоторых представлений Маркса в «сплошном» порядке Полного собрания сочинений, думаю, многие наши исследователи были поражены этой совершенно уникальной особенностью. Совокупность «ядерных» идей Маркса была как будто свыше запечатлена в разум молодого Маркса и прошла через всю его жизнь, не меняясь в своей сущности. Эти идеи со временем проступали резче, он их дорабатывал, менял форму изложения, расширял аргументацию. Но это были те же идеи, он их лелеял. Он действительно был пророк и не изменил той вести, которую должен был нести человечеству.

Аттали, на мой взгляд, не дал верного образа этого «ядра» идей Маркса, он глядел на эту структуру под своим углом зрения, как идеолог современного западного капитализма и глобализации. Да и книга эта — не научная монография, многие вещи он упрощал, многие сложные проблемы, которые не втискивались в его конструкцию, просто отбрасывал. Аттали, правда, пишет:

«Сегодня, когда коммунизм, похоже, навсегда стерт с лица земли, а идеи Маркса — уже не ставка в борьбе за власть, становится, наконец, возможно поговорить о нем спокойно, серьезно и, стало быть, объективно».