Повседневная жизнь современного Парижа - Ольга Семенова

Глава четырнадцатая ПАРИЖСКАЯ ЗНАТЬ

Французское аристократическое общество закрыто, чужаков в него пускать не любят, но не из чувства превосходства, как может показаться на первый взгляд, а из предусмотрительности. Никогда не знаешь, чего ожидать от человека, воспитанного в иных правилах и традициях. Французская и парижская знать в подавляющем большинстве люди глубоко верующие, а этим похвастаться могут далеко не все парижане — треть из них убежденные атеисты, лишь 7 процентов регулярно ходят в церковь. Поэтому, когда мой сын подружился в школе с виконтом Гийомом де Сен-Венсаном, сердце мое наполнилось горделивой радостью. Не из-за геральдической витиеватости и древности рода нового друга, а оттого, что сын мой оказался верующим ребенком. Вскоре ко мне зашла на чашку кофе виконтесса Элен де Сен-Венсан — миниатюрная дама с короткой стрижкой, без намека на косметику, в бриджиках и мокасинах. Рассказала о своих шестерых сыновьях и дочке (в аристократических семьях обычно много детей). Когда я посетовала на малочисленность моих отпрысков, виконтесса с доброй снисходительностью круглой отличницы, утешающей троечницу, мягко улыбнулась: «О, мадам, каждый делает то, что может». Посмотрела на книги отца и бабушки, на картины прадеда, подаренные мне мамой, с уважительным интересом отметила, — «У вас весьма артистическая семья». Похвалила яблочный пай, с гордостью поведала о вышедшей книге воспоминаний тетушки Одиль де Вассело, в 18 лет сражавшейся в Сопротивлении, и откланялась. С тех пор за моим Юлианом был твердо закреплен самый замечательный титул в мире — титул друга.

Семья Гийома на редкость старинная, первые упоминания о ней относятся к XI веку, предки были бесстрашными крестоносцами и воинами. Оттого, видно, маленький Гийом оказался крепким, без намека на аристократическую изнеженность быстро бегающим бойскаутом с открытой улыбкой и светящимися бесхитростным благородством карими глазами. Юлиан и Гийом играли вместе на переменках, ходили в один и тот же кружок рисования, пели в хоре. Дружба продолжилась и после того, как семья Гийома переехала в центр Парижа, купив новую квартиру. Уже много лет подряд я вывожу мальчиков на ставшее традиционным воскресное мороженое, а Элен де Сен-Венсан приглашает Юлиана в семейный загородный дом — старинный, с дивным садом, в котором каждую весну она сажает с детьми цветы.

Элен не работает, слишком много забот с семью детьми, виконт трудится в банке. Вера пронизывает всю жизнь этой семьи, но нет в них ни напускной серьезности, ни ханжеского самодовольства новообращенных. Когда за спиной тысяча лет молитв и благотворительности, то подобные атрибуты смешны. Вера их светла и радостна, как солнечный летний день. Перед началом обеда и ужина вся семья весело поет на мотив детской песенки «Монах Жак» короткую молитву: «Все к столу, все к столу! И благословит Господь нашу трапезу!» Каждое воскресенье идет на мессу. Однажды Юлиан поехал с Гийомом на «снежные каникулы» в Альпы. Путешествие было организовано для детей прихожан священниками парижской церкви Тринитэ (Троицы). И сердце у меня сжалось от их трогательной памятки: «Взять с собой в путешествие 1. Крем для загара. 2. Термос. 3. Библию». После лихих спусков по крутым склонам с молодым, спортивным священником ребята собирались в шале и говорили с ним о вере, о Боге, о бедных, молились и оттого вернулись не только поздоровевшими и загоревшими, но и замечательно умиротворенными…

Помимо отчаянно-смелой тетушки мадам де Сен-Венсан гордится и братом прапрадеда — графом Шарлем Монталамбером, чье имя знакомо всем французам по энциклопедии и учебникам истории. Либерал и интеллектуал, он в 1831 году вместе с двумя единомышленниками основал первую нерелигиозную школу и был за это… приговорен к штрафу в размере 100 франков! Позднее графа выбрали пэром Франции, но он всегда ставил свою преподавательскую карьеру на первое место и, когда его спрашивали о должности, гордо отвечал: «Я школьный преподаватель и пэр Франции».

…Наиболее состоятельные аристократические семьи живут в 7-м округе Парижа, в гигантских квартирах с высокими, в 4–5 метров потолками. Именно в этом округе, на улицах Бельшасс, Лилль, Бак, Бон, Верней, Юниверситё окна многих жилищ выходят на редкой красоты внутренние сады с раскидистыми деревьями и большими клумбами, будто и не в центре Парижа находишься, а за городом. Но система наследования во Франции до недавнего времени была такова, что многие старые семьи (как называют себя аристократы) рано или поздно с подобными квартирами расставались. Наследники вывозили старинную мебель, семейное столовое серебро в сафьяновых коробках и многовековые семейные архивы в новые жилища в достойных, но более скромных 15, 9 и 17-м округах, а по гулким пустым комнатам ходили, прицениваясь, покупатели — разодетые нувориши с надушенными манерными женами…

Независимо от достатка аристократы одеваются с подчеркнутой скромностью, но наметанный взгляд заметит, что чуть поношенное кашемировое пальто куплено в хорошем магазине, а туфли или ботинки со смененной набойкой — произведение дорогих итальянских фирм. Показывать богатство в этом кругу не принято, как не принято говорить о деньгах или хвастаться высокой зарплатой и удачной сделкой. Одним словом, noblesse oblige. Насколько скромны аристократы в повседневной жизни, настолько помпезны во время свадеб. Их готовят тщательно и не скупятся. Праздник может стоить 20, 30, а то и 40 тысяч евро. Конечно, смешная сумма по сравнению с многомиллионными свадьбами русских олигархов, но во Франции подобные цифры впечатляют. Сперва молодые аристократы (как и все французские женихи и невесты) отправляются в мэрию. Нарядный мэр с подходящим к моменту сияющим лицом произносит коротенькую веселую речь, объявляет молодых мужем и женой и выдает тоненькую синенькую книжицу под названием «Livret de famille», в которой записана дата свадьбы и приготовлены листики для записи имен и дней рождений будущих детей. Но настоящая свадьба впереди, в богато украшенной, заполненной сотней родственников и друзей церкви. Последующий за религиозной свадьбой праздник в парижском ресторане или одном из замков родственников удивит обилием фамильных драгоценностей, изящностью шляпок и изысканностью разговоров. И это — не стремление поразить, а лишь дань блистательному прошлому и желание доставить радость детям в их самый важный день. Свадьба у аристократов празднуется раз в жизни. Развод практически немыслим.

Чтобы поподробнее разузнать о жизни парижских аристократов, я отправилась в тихий 15-й округ, к сестре виконтессы Элен де Сен-Венсан, графине де Кергорлэ.

«Несу железо и несом железом» — таков тысячелетний девиз славных графов Кергорлэ из Бретани. Они в родстве с древними семьями Роан, Петивьер, Риё, д’Авангур и даже с Бурбонами, а значит, с французскими и английскими королями. Мадам де Кергорлэ сердечно встретила меня на пороге большой квартиры в современном доме, но со старинной мебелью и портретами загадочно улыбающихся дам в серо-голубых париках. Такая же миниатюрная, как и сестра, Беатрис де Кергорлэ говорит не спеша, тихо, будто прислушиваясь к своим словам и оценивая их — не слишком ли резки, не могут ли кого ненароком обидеть. Простая, с мягкой улыбкой и внимательным взглядом, она само воплощение хорошего тона. Все среды графиня проводит в соседней церкви — занимается в кружке с детьми прихожан. В молодости изучала историю, выйдя замуж посвятила себя воспитанию шестерых детей. А теперь, когда они выросли, вернулась на факультет, вновь часами просиживает над книгами, документами, архивами. Ее страсть — кровавый и бурлящий XVIII век Беатрис де Кергорлэ беспристрастно, как истинный историк, пытается понять, что предрешило трагическое развитие событий, и задается вопросом, можно ли было его избежать. «Все было готово для реформы, — печально говорит она, — проработан налоговый проект. Увы, священники и парламентарии категорически отказались платить. Что мог поделать король в подобной ситуации?» Двор Людовика XVI ее семье был знаком не понаслышке — прародительницу ее мужа, шестнадцатилетнюю графиню де Кергорлэ представили королю 22 января 1789 года в Версале. Ее имя записано рукой монарха на двух из 84 игральных карт. Это означало, что отныне юная графиня была допущена к сиятельным играм в карты, обедам и ужинам — желанная привилегия всех придворных. Карты эти, найденные после казни Людовика в его секретере, хранятся в парижском музее Карнавале.

…Начинаю разговор с комплимента французским аристократам, сумевшим сохранить веру.

— Веру, к счастью, сохранили не только мы. Приехав в этот, более скромный по сравнению с 7-м, округ, я узнала глубоко верующих людей, чьи родители трудились на заводах. Да, они маленький островок в нашем гигантском округе, но им удается невероятно много делать для церковной общины. А аристократы никогда не были многочисленны. Даже в XVIII веке аристократия представляла один процент населения, теперь нас еще меньше — две-три тысячи семей. И надо признать, что до революции не все аристократы становились примером, в особенности в Париже и больших городах.