Вверх тормашками в наоборот-3 (СИ) - Ночь Ева

– Геллан, никогда не ожидала от тебя такой подлянки, – сердито сверкнула глазами Дара. Он хотел виновато улыбнуться. Может, ему даже удалось сделать это, но темень, навалившаяся вдруг, засосала его в беспамятство.

Дара

В общем, Геллан грохнулся в обморок. Я его подхватить не успела. Злилась так, что разве что искры из глаз не летели. Вуг передравшихся уложил брёвнами в открытую повозку поверх мешков с лошадиным зерном.

Лерран был в сознании, бледный только, как голодающий вампир. У него даже кровь из уголка рта текла. Реалистичная картина из жизни умертвий.

Пиррию уволокли в фургон. Кажется, тоже связали. После Алестиного знака она онемела, на наше счастье. Бесновалась только как припадочная. Почему, собственно? Она ж сама его подбивала на пакости, а сейчас – вишь – истерики катает.

Какая вожжа под хвост попала Раграссу – неизвестно, но я бы его ещё раз по башке тюкнула, чтоб не смел на Геллана огрызаться.

Короче, лежат эти три богатыря среди лошадиного корма, я еду рядом, зыркаю зло. Вскоре Росса на повозку вскарабкалась – скорая помощь на дому. Вздыхала, головой качала, как маятником. Вначале кровь Раграссу остановила – я ему кожу, оказывается рассекла, затем завозилась над Гелланом и Лерраном.

– Братья-близнецы! – сверкнула хищной улыбкой и подмигнула мне.

Сзади закашлялась Алеста. Прыснула тихонько Инда. Вздохнула тяжело незнакомая девушка, что с Лерраном за воротами нас дожидалась. Оказывается, троица, раскинувшаяся в живописных позах на лошадином зерне, свитой обросла.

Ну да, почему бы и не посмеяться? У Геллана левое плечо ранено, у Леррана – правое. Как будто специально.

– Все навеселились? – спросил спокойно Геллан, не открывая глаз. Он не шевельнулся, только губы дрогнули – в уголке улыбка спряталась.

– Только не говори, что Лерран и есть тот бесценный проводник, который поведёт нас дальше к высокой цели, – съязвила я, не удержавшись.

– Не скажу.

Вот как, объясните мне, как у него это получается? Абсолютное спокойствие. Удав Каа эмоциональнее в тысячу раз!

– Ваш проводник – я, – отозвалась незнакомая девушка. – Меня зовут Леванна Джи. Это я поведу вас на север, к Острову Магов.

Я покосилась на неё. Маленькая, хрупкая. Впрочем, внешность часто обманчива. Почему-то слово «проводник» ассоциировалось у меня с бородатым мужиком в длинном плаще, но никак не с миловидной девушкой. Плюнь – и упадёт.

– А этот как тут очутился? – я кивнула в сторону Леррана, что лежал молча и не пытался встать, хотя Росса уже и с плечом его разобралась, и, судя по всему, обезболила рану. Геллан вон поднялся, правда, воз покидать пока не спешил. – Он же у Геллана замок с Долиной оттяпал, властителем заделался, земли объединить хотел. Властитель!

Сколько смогла, столько и вложила яда в последнее слово. Пусть спасибо скажет, что Дред и Ви остались в Розовом, а то б не жилец он более – факт!

– Лерран дал слово чести, Дара. Он пойдёт с нами.

Иногда я его не понимала. Напрочь. Настолько благороден? Да я б Леррану сама голову открутила за делишки прошлые, за интриги и гадости. По крайней мере, не смогла бы простить быстро.

– Развяжите! – потребовал Раграсс.

– А кидаться больше не будешь? – поинтересовалась Росса.

– Не буду, – процедил сквозь зубы. Глаза зло сверкали. В сторону Леррана мохнатка не смотрел. – Только хочу, чтобы все знали. Это из-за него меня чуть не распяли на рыночной площади. Из-за него вам пришлось бежать из Зоуинмархага.

– Ещё скажи, что и ты вынужден был покинуть родной и дорогой сердцу городишко, где властительный папаша мог прикрыть любые твои проделки, – скривил губы приподнявшийся на локте Лерран.

Кое-кто замер. Смотрели на Раграсса во все глаза. Не все знали. Леррану удалось завладеть вниманием.

– Я сам ушёл, чтобы ни один гайдан вроде тебя не смел тыкать меня мордой во властительного отца.

– Думаю, ты меня благодарить должен, а не пытаться убить – кажется, кто-то нарывался на очередную цыганочку с выходом.

– Если не прекратите ссориться, уйдёте оба. Подальше. И выясняйте отношения сколько угодно. Но без нас. И назад возврата не будет. – Геллан нарывался на бурные аплодисменты. – Хочу, чтобы все понимали: мы идём вместе, а значит никаких драк, ссор, гадостей исподтишка. Мы все разные. У каждого – свой груз за плечами и тайны. Понять и принять. Не прошу простить, если это невозможно, но быть всегда готовыми встать на защиту друг друга, пока мы вместе.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Пиррия! – Геллан повысил голос, зная, что опальная сайна слышит его. – Ты тоже не у всех вызывала радость, когда появилась. Но ты идёшь с нами, и никто не вспоминает твоих неблаговидных поступков. И мне кажется, не тебе обвинять Леррана во всех своих бедах.

Лерран, судя по всему, не ждал, что за него заступятся. Он больше не валялся бездыханным телом – сидел, не сводя тяжёлого взгляда с Геллана.

– Вот и хорошо, – сладко потянулась Росса и легко спрыгнула с повозки. – Думаю, тебя услышали и поняли.

– Раграсс? – Геллан, не отрываясь, смотрел на маху. Мохнатка дёрнул плечом.

– Понял, – слова давались ему с трудом. – Не трону я его больше, но следить не перестану. Пусть только задумает сделать что-нибудь пакостное – перегрызу горло.

– Он не задумает. Нарушивший слово чести знает, чем это заканчивается.

– Слово чести? – Раграсс зло усмехнулся. – Значит и правда можно быть спокойным. Почти. Развяжите меня.

Геллан сделал почти незаметный жест, и Сандр ловко распутал узлы. Волшебные пальцы у этого малого: хоть карты тасует, хоть верёвки вяжет, развязывает – всё у него получается легко.

Никогда не забуду потрясённого лица Нотты. Бедная певица. Видимо, она никогда не знала настоящих страстей. Стояла, прижав плотный свёрток к груди. Гай спал, и это хорошо: не нужно, чтобы малыш видел мексиканские страсти в исполнении зеосских горячих парней.

Вскоре мы снова тронулись. Лошади покорно тянули повозки и фургоны. Холодное солнце светило тускло, затянутое бельмом полупрозрачного облака.

– Почему ты разрешил ему присоединиться? – спросила у Геллана, когда мы привычно оказались позади всех.

Он помолчал, и я подумала, что не услышу ответ.

– Лерран проклят, Дара. Как Мила. Наследие властительных драконов, что передаётся, как проказа, вместе с Верхолётным замком, – Геллан смотрел вперёд и ронял слова, как горькие пилюли. – Я не мог ему отказать, понимаешь? У Милы есть все мы, рядом. Поддерживаем и надеемся. А он… одинок в своём горе. И раз уж Обирайна столкнула нас лицом к лицу, почему я должен сопротивляться? Может, она хочет мне сказать что-то, предопределив эту встречу?

Я не ответила. Подумала только: в этом он весь, мой Геллан. Никогда не пройдёт мимо тех, кто попал в беду. Будь это злая Пиррия или коварный Лерран.

А ещё подумалось: я хочу быть на него похожей. Хочу научиться чувствовать так, иметь открытую и большую душу, для которой не важно, кто ты. Главное, кем ты хочешь и можешь стать, когда смоется грязь и потянется к солнцу робкий стебель самого прекрасного, что есть в тебе.

Глава 23. Тихая поступь дорог и развратный Критис

Дара

Леванна Джи оказалась нелюдимой молчуньей. Ни с кем не сближалась, разговаривала только по существу, почти не улыбалась. Что их связывало с Лерраном – не понять, но по тому, как тщательно девушка его избегала, мы догадывались, что красавчик её обидел. Умел он настраивать людей и нелюдей против себя.

Если к Леванне присматривались и пытались хоть как-то общаться, Лерран сорвал джек-пот по умению отталкивать от себя всех.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Он корчил гордую рожу, смотрел на всех с презрением, не гнушался какое-нибудь язвительное замечание отпустить. Наслаждался, наблюдая, как бесится Раграсс. Доставал деланными любезностями Пиррию. Остальных оглядывал свысока и заслуженно наслаждался одиночеством.