Мир поздней Античности 150–750 гг. н.э. - Питер Браун

времени для досуга: «Если мы обратимся к светской эрудиции, – писал римский клирик, – полагаем, что в наши дни никто не может похвастаться особой ученостью. Тут ярость варваров воспламеняется каждый день, то вспыхивая, то погасая. Вся наша жизнь поглощена заботами, и все наши усилия направлены на отражение атак отрядов, которые нас окружают».

Даже в более спокойных провинциях – Испании и Галлии – новый, более утилитарный идеал пришел на смену старым стандартам. Базовое образование, простой (а не культурный) досуг были самыми насущными потребностями епископов этой эпохи. В IV веке Христос в кошмаре упрекал Иеронима за то, что тот читал слишком много Цицерона; в VI веке в подобном же сне Григорий Турский получил упрек за то, что проводил слишком много времени, изучая скоропись. Скоропись, а не знание классических авторов являлась навыком, наиболее востребованным великими епископами-администраторами Галлии. Даже человек культуры теперь оказался вне античного мира. Для Исидора Севильского (570–636) классическая культура была подобна ряду синеющих на горизонте холмов: нельзя было понять, на каком расстоянии друг от друга находились отдаленные вершины – Цицерон и Августин, Вергилий и Иероним, язычники и христиане в равной степени почитались епископом VII века в качестве «учителей» далекого прошлого.

Илл. 46. Исидор Севильский. Из рукописи Contra Judaeos (Ms. lat. 13396), вероятно, северо-восток Франции, ок. 800 года. Национальная библиотека Франции. Source gallica.bnf.fr / BnF.

На Западе, таким образом, античная культура по определению сошла на нет. Milieux182, которые поддерживали классическую традицию в течение VI века, стремительно исчезли в VII веке. Даже в Риме, где клерикальная олигархия лелеяла далекие воспоминания, было признано, что центр тяжести цивилизации переместился назад – еще раз – в Восточное Средиземноморье. В VII веке путешественники с севера обнаруживали, что папа и его окружение перешептываются по-гречески.

Великие латинские библиотеки, однако, пережили аристократов, которые некогда их посещали. На протяжении VII и VIII веков Рим был Меккой библиофилов из менее культурных провинций; но епископу из Испании требовалось, чтобы ангел подсказал ему, где в глубинах папской библиотеки найти нужный ему текст183.

Ничто другое так не раскрывает это изменение атмосферы, как судьба самой книги. Раннее Средневековье являлось эпохой роскошно украшенных книг, ибо письменное слово перестало восприниматься в Западной Европе как само собой разумеющееся. Сама книга стала священной вещью. Ее торжественно украшали; а чтение было упрощено для неискушенных при помощи пунктуации и введения заголовков по главам (и то и другое было неизвестно в прагматичном книгопроизводстве античного мира). Огромные Евангелия, богослужебные книги, тщательно подготавливаемые антологии проповедей святых отцов теперь стояли отдельно, вместе со священными предметами в грандиозных базиликах, которые связывали людей VII–VIII веков с их великолепным, полупонятным прошлым.

Прежде всего, те, кто делал больше всего для производства книг и кто больше всех пользовался ресурсами южных библиотек, были людьми, не связанными со Средиземноморьем. VII век – это эпоха расцвета ирландской и нортумбрийской культуры. В этом новом контексте позднеантичное наследие полностью видоизменилось. Простые украшения коптских Евангелий внезапно превратились в непроницаемые хитросплетения кельтских миниатюр, чьи истоки лежат в доисторическом искусстве латенского периода. Таким образом, то, что произошло с культурой Западной Европы в VII и VIII веках, – важно и интересно, но это уже не часть истории позднеантичного мира.

Илл. 47. Книга, которая меняется. Позднеантичная рукопись Библии: исполнена профессионально и без излишеств, пунктуация отсутствует. Страница из Синайского кодекса, IV век. Британская библиотека, Лондон.

В Византии классическая элита сохранилась. На протяжении Средних веков она постоянно воссоздавала себя. Многие из наших лучших рукописей античной литературы были созданы в средневековом Константинополе. В самом деле, если бы не византийские придворные и епископы IX–X веков и далее, мы бы ничего не знали – кроме фрагментов на папирусах – из Платона, Эвклида, Софокла и Фукидида. Классическая греческая культура, которую мы знаем, – это культура, которая продолжала возбуждать интерес в высших классах Константинополя на протяжении Средних веков. Эти люди жили в своем классическом прошлом настолько естественно, что средневековая Византия никогда не переживала «Возрождений»: византийцы никогда не думали, что античная культура умерла, и поэтому они редко пытались осознанно ее «возродить». Самое близкое к идее «Возрождения» понятие у византийцев – это anakatharsis – «очищение». Это почти то же самое, что в порыве усердия почистить и перезолотить старинный памятник.

Илл. 48. Книга, которая меняется. Страница превратилась в отдельный мир, заполненный причудливым аллегорическим орнаментом. Фрагмент страницы из Геллонского сакраментария, север Франции, ок. 750 года. Национальная библиотека Франции. Source gallica.bnf.fr / BnF.

В правление Юстиниана культура все еще включала в себя области, непроницаемые для христианства. Вплоть до 560‐х годов языческие профессора в Афинах господствовали в интеллектуальной жизни образованных классов. Их христианские соперники могли только покрыть тонким слоем ортодоксии платонизм, который находился твердо в руках язычников. Философские традиции, которые греческие и сирийские христианские учителя философии передали арабам в VII–VIII веках, были все еще определенно языческими. Самоанализ многих ортодоксальных исламских и католических интеллектуалов в Средние века восходит к не поддававшемуся ассимиляции язычеству платоновской Академии в Афинах времен Юстиниана.

Илл. 49. Книга, которая меняется. Золотой, украшенный драгоценными камнями оклад Евангелия – подарок папы Григория I королеве лангобардов Теоделинде, ок. 600 года. Сокровищница собора Монцы, Италия.

В результате академическая жизнь эпохи ознаменовалась отчаянным противостоянием. Иоанн Филопон, эксцентричный христианский профессор в Александрии, нападал на последних язычников за то, что, согласно их верованиям, небеса божественны и неуничтожимы, – и в этом он предвосхищает Галилея в некоторых аргументах в пользу преходящей, материальной природы звезд: и сам он защищался против христианских «фундаменталистов», доказывая, что земля – круглая и что землетрясения происходят от давления пара.

Илл. 50. Античная традиция. В общественной жизни: постановка греческой трагедии в Константинополе. Фрагмент диптиха Анастасия, слоновая кость, VI век. Национальная библиотека Франции. Source gallica.bnf.fr / BnF.

Кроме того, основанием культуры светских высших классов продолжали служить классические авторы. Стихотворения, написанные на классическом наречии в VI веке, являлись лучшими из созданных греками под римским владычеством, и они были совершенно языческими по настроению. В трудах Прокопия христианство видится только через матовое стекло классической истории, созданной по образцам Геродота и Фукидида. Везде, где находились богатые покровители, боги сохранялись в искусстве – на коптских тканях, в резьбе; и во времена Ираклия