Бентли Литтл, Глория - Бентли Литтл

— Что это? — спросила она, заинтригованная. — Где это место?

— А, это. — Оуэн улыбнулся. Несколько лет назад мы отдыхали в Северной Калифорнии, путешествовали по винному каравану и стране золотой лихорадки, и мы остановились на обед в этом маленьком городке. Я взял с собой блокнот для зарисовок, и я просто увидел это здание, вернее небольшой домик, пристройку и нарисовал его. По какой-то причине он очень понравилось Чарльзу, поэтому я вставил его в рамку и подарил ему, но он хотел, чтобы я повесил его здесь, а не дома. Очевидно, что он не продается. Это память.

Глория кивнула. Ее интересовало не то, как Оуэн нарисовал этот рисунок, а то, что он показался ей знакомым. Вполне возможно, что она уже видела это здание во время семейной поездки в Йосемити, но не похоже, что Оуэн и его муж встретили это строение именно там. Кроме того, даже если она и видела его, то лишь мельком — еще когда училась в начальной школе. Ничто в этом сценарии не объясняет странную привязанность, которую она, казалось, испытывала к этой неказистой на вид пристройке.

— Тебе не кажется это здание знакомым? — спросила она Джанин.

Сестра покачала головой, и Глория поняла, что она хочет скорей отсюда уйти. Она все время поглядывала в сторону двери, словно ожидая, что отец войдет в любую секунду.

Отойдя от эскиза, Глория осмотрела большие картины, выставленные в галерее. В комнате воцарилась неловкая тишина, и Глория поняла, что ни ей, ни Джанин нечего сказать Оуэну, как и ему им. Если она думала, что это воссоединение будет счастливой встречей, где они вспомнят старые времена и наверстают упущенное за прошедшие годы, то она явно ошибалась.

Но, конечно, это было не то, чего она ожидала.

Она ожидала увидеть своего отца.

Она не совсем понимала, почему перспектива встречи с ним не испугала ее на этот раз, но это было так. На самом деле, с Джанин и Оуэном в качестве свидетелей, она надеялась допросить отца и попытаться получить ответы на некоторые свои вопросы. Например, кем он был? Почему он преследовал их? Как они с Бенджамином поменялись местами в тот первый раз? Имел ли он отношение к смерти Бенджамина?

Но по мере того, как становилось все более очевидным, что этого не произойдет, Глория поняла, что у нее нет никакой реальной причины находиться здесь. Она могла бы расспросить Оуэна о встрече, но было очевидно, что он ничего не знает. Кроме того, она могла бы сделать это и по телефону. Что же касается возобновления их новых отношений... что ж, это не самая хорошая идея, учитывая что Глория стала вдовой буквально на днях. Вдобавок ей не нравился этот новый Оуэн — она не была уверена, что ей нравился прежний Оуэн, — и хотя он, безусловно, был талантливым художником, и она восхищалась этим, их жизни давно разошлись, и, несмотря на общее происхождение и интересы, в глубине души у них было очень мало общего.

Джанин демонстративно посмотрела на часы и поцокала языком

— Ты права, — сказала Глория. — Мы должны... должны ехать. У меня много работы, а обратно ехать долго.

— Но вы только что приехали! — обижено произнес Оуэн.

— Я знаю, — сказала она ему. Она чуть было не солгала, сказав, что у них что-то случилось или что им нужно обогнать пробки, но она оставила это на потом, и по его напряженному выражению лица было видно, что он все понял. Глория улыбнулась ему своей самой лучшей улыбкой. — Я действительно была рада снова увидеть тебя, Оуэн. Но извини, у нас ничего не получиться. Тех чувств, уже нет.

— Я должен попробовать, — сказал он. — Может быть, мы можем...

— Я позвоню тебе... пока.

— Ну и убирайся, — неожиданно сорвался Оуэн. — Сука. Как была, так и осталась.

— Да пошел ты! — возмутилась Глория грубостью этого мужчины, — Твои картины — отстой. Да и сам ты — педик плешивый.

Джанин схватила ее за руку.

— Пойдем, Глория. Видишь, нам тут не рады.

Оуэн стол и дрожал от злости. Его лицо налилось красной краской. Но он молчал и видимо накапливал ярость в виде слов.

Услышать его браную речь так и не было суждено. Сестра вывела Глорию, и когда они дошли до машины, Джанин уже улыбалась.

— Плешивый педик?

— Лучшее, что я смогла придумать в порыве злости.

— Неплохо.

— По-моему все прошло идеально, — сказала ей Глория.

Джанин улыбнулась.

— Правда?

— Правда.

К тому времени, когда они снова направились на север по Лагуна Каньон Роуд, они оба истерически смеялись, и Глория делала вид, что не замечает, что один из мужчин, сидевших на скамейке остановки маршрутного такси перед "Пагент оф Мастерс", был одет в синие плавки и гавайскую рубашку, и сильно напоминал ее мертвого отца.

Глава тринадцатая

Глория предполагала, что боль от потери Бенджамина будет уменьшаться по мере того, как время будет отдалять ее от дня его смерти, но все оказалось наоборот. Тяжелый мгновенный шок, возможно, прошел, но новые глубокие раны продолжали накапливаться, и каждое пустяковое напоминание о том, что его больше нет, заставляло ее чувствовать себя одинокой и опустошенной. Например, когда она чистила зубы после горячего душа и увидела в запотевшем зеркале счастливое лицо, которое он когда-то нарисовал на стекле. Или когда она нашла одно из его старых банановых мороженых в глубине морозильной камеры после того, как достала две упаковки замороженной индейки.

Посреди ночи она все еще иногда тянулась к нему, чтобы обнять, но вместо мягкого холмика его тела встречала лишь пустую плоскую кровать. Утром, когда зазвонил будильник, ее сонный дезориентированный мозг не переставал удивляться тому, что именно она должна встать и выключить его, потому что Бенджамина здесь больше нет.

Сможет ли она когда-нибудь перестать чувствовать его потерю?

С одной стороны она надеялась на это. С другой стороны — верила что нет.

Джанин, как, вероятно, должна была догадаться Глория, все рассказала Майре. И, как и предсказывал Пол, Майра решила, что все они сошли с ума. Ее сомнения оказались сильнее убеждений Джанин, поэтому вскоре Джанин перешла на ее сторону, и они с мужем начали прилагать совместные усилия, чтобы убедить