Торжище брака - Вера Крыжановская

Однажды, придя в назначенный час, Тамара не застала Евгении дома. Старая кухарка объявила ей, что барышня совершенно неожиданно куда-то уехала. Не сказав ни слова, Тамара занялась отделкой аксессуаров. Немного погодя вернулась Евгения, сильно возбужденная и чем-то, по-видимому, очень рассерженная. Она объявила, что не может сегодня позировать, но умоляла молодую девушку остаться, так как очень хочет кое о чем попросить ее. Через полчаса приехал моряк. Стакова увела его в свой будуар для какого-то таинственного совещания, длившегося очень долго и бывшего необыкновенно бурным, так как оттуда часто доносились громкие возгласы. Затем офицер уехал, красный, как рак, а с Евгенией сделался истерический припадок, и ее всячески старались успокоить Тамара и бедная кухарка-старуха. Их взаимные усилия увенчались успехом гораздо скорей, чем можно было ожидать, так как больная внезапно вскочила с дивана, вытерла слезы и подбежала к зеркалу, перед которым стала поправлять свою прическу.

— Сейчас придет мой профессор пения. Нужно приготовиться к уроку, — объявила она пораженным женщинам.

Более чем когда-нибудь желая поскорей отделаться от портрета, Тамара снова принялась за работу, но этот день готовил ей еще один, последний, сюрприз. Вместо того чтобы петь, Стакова мирно беседовала со своим профессором. Скоро она вошла под руку с ним к Тамаре и представила его как своего жениха, причем объяснила, что они давно уже любят друг друга, но отец противится этому браку. Теперь же, пользуясь его отсутствием, она хочет тайно обвенчаться. Со слезами на глазах умоляла она молодую девушку, чтобы та согласилась быть свидетельницей при их бракосочетании. Тамара наотрез отказалась принять какое бы то ни было участие в подобной истории. Евгения очень рассердилась и в тот же вечер отослала ей деньги за портрет. Тамара же после узнала, что свадьба все-таки состоялась.

Три недели спустя после этого случая Тамара встретила в гостином дворе Кулибину, которая по-прежнему поддерживала отношения со своей подругой по пансионату. Упрекнув Тамару, что та так редко бывает у нее, Кулибина объявила, что увезет ее к себе обедать, и молодая девушка волей-неволей должна была согласиться. После обеда разговор случайно перешел на Евгению Стакову и на ее свадьбу.

— Известны тебе подробности этой свадьбы? — спросила Надя, смеясь, как безумная. — Нет? Ну так слушай. Это действительно замечательно. Во-первых, Стаковы совершенно разорены. И имение, и дом — все уже давно заложено и перезаложено. Вероятно, Евгения предвидела близкую катастрофу, так как решила во что бы то ни стало устроиться прежде, чем истина всплывет наружу. Поэтому она с замечательным искусством вела интригу между Пфауенбергом, моряком и профессором пения, решив принять предложение того, кто первый объяснится ей в любви. Только она не подозревала, что Пфауенберг и моряк какими-то путями узнали о настоящем положении дел и только и думали о том, как бы благородно ретироваться. Откуда она узнала, что ее отец везде, где только можно, старается достать денег — я не знаю, но она решила поскорей покончить со всем. Однажды утром она лично отправилась к Этелю Францевичу, надеясь, может быть, скандалом заставить его жениться на себе. Я не могу тебе сказать, что произошло между ними, но только Пфауенберг энергично выпроводил ее. Вернувшись домой, она имела объяснение с моряком, но и тот не попался на удочку. Тогда она атаковала профессора, который легко позволил взять себя приступом. Вероятно, она наговорила ему сказок про отца, который будто бы противится этому браку, так как они тайно обвенчались в Павловске. И было самое время: восемь дней спустя милый папаша удрал за границу, увозя с собой остатки состояния и опереточную певицу.

— Но откуда ты все это знаешь? — спросила с удивлением Тамара.

— Помнишь Лизу Негри? Она еще была в параллельном классе? Теперь она замужем за кузеном Евгении. Она-то и рассказала мне всю эту историю.

— Боже мой! Какой недостойный расчет!.. Какое забвение собственного достоинства! — заметила со вздохом Тамара. — Вся эта купля и продажа напоминает мне прежние невольничьи рынки: бедный, как милостыни, выпрашивает, чтобы взяли его, ни во что не ставя свои личные качества; богатый же продает себя с аукциона. И на подобном фундаменте основывают такой важный и святой союз, в котором одна любовь должна иметь значение! Неужели эту безумную Евгению не беспокоит, что скажет муж, узнав, что его обманули?

— Великая вещь, что он скажет после свадьбы!.. Впрочем, говорят, что Стакова откладывала все, что только могла. Немного бы заключалось браков, если бы все были так же непрактичны, как и ты!

— Да сохранит меня Господь от подобного союза. Я лучше буду работать до конца моих дней, но сохраню свою независимость, — гордо ответила молодая девушка.

Этот случай произвел на Тамару очень неприятное впечатление. Ее артистическая деятельность, на которую возлагалось так много надежд, день ото дня становилась для нее все тягостнее. Главное, угнетало то, что она вынуждена была бывать в самых разнообразных семействах и подвергаться обращению, возмущавшему ее до глубины души. Одни смотрели на нее, как на работницу; другие предполагали, что бедная и красивая девушка обязательно должна забыть предрассудки и считать хорошими все средства для добывания денег. Между тем наступило лето, и обитатели столицы, подобно перелетным птицам, рассеялись во все стороны. Баронесса Рабен, с состраданием и беспокойством глядя на болезненную бледность некогда румяного личика Тамары, настоятельно потребовала, чтобы она с детьми провела несколько месяцев в ее имении близ Ревеля. Молодая девушка согласилась и пробыла там до конца августа.

Надо было снова приниматься за работу, но портреты сделались ей ненавистны. Тамара уже думала опять заняться разрисовкой вееров и переводами, когда неожиданно получила постоянное занятие, дававшее достаточно средств для ее скромной жизни.

В Петербурге жил один итальянец-художник, стяжавший себе громкую славу как замечательный портретист. Эрколь Бельцони был до такой степени завален заказами, что совершенно не мог один выполнять их все, и уже подумывал выписать к себе из Рима одного из своих друзей-художников, когда случайно встретился с баронессой Рабен. Та, узнав об этом, предложила ему в сотрудницы Тамару.

Это предложение улыбалось молодому итальянцу, так как в душе он опасался, как бы его друг, составив себе при его помощи имя, не открыл бы собственное ателье и не стал бы конкурировать с ним. Посмотрев работы Тамары, он больше не колебался и в тот же день предложил молодой девушке работать в его мастерской. Тамара с радостью согласилась, так как это избавляло ее от необходимости бегать из дома в дом. Половина же той цены, которую брал Бельцони за картины, выходившие из его ателье, составляла несравненно большую сумму, чем та, что платили за случайные портреты.