Фрэнсис Дрейк - Виктор Губарев

Но в конце концов и ему кое-что стало казаться подозрительным в способном и исполнительном офицере. Слухи становились настойчивее, жалобы — чаще. Пора было разобраться в них и либо дать им веру, либо заставить умолкнуть. Генерал установил за ним строгий надзор, а затем, созвав всех офицеров, изложил им все, что знал или слышал о Даути, передал им и о своей любви к нему и просил всех высказаться. В собрании потребовали доказательств предъявлявшегося тяжкого обвинения — в подстрекательстве к бунту против генерала. Доказательства были даны, и такие веские и убедительные, что, когда сам обвиняемый был введен и выслушал их, он не мог отпираться и, пораженный раскаянием, признал, что заслуживает многократной смерти, так как составлял заговор не против врага, а против друга».

Данный пассаж рисует явно искаженную картину происшедшего. Перед тем как начать судебный процесс, Дрейк выдвинул против Даути обвинение «в отравлении графа Эссекса». Доказать это абсурдное обвинение было практически невозможно, но генерал и не стремился к этому — ему важно было очернить Томаса Даути любыми возможными способами, внушить присутствующим, что обвиняемый — беспринципный, жестокий и коварный преступник, не заслуживающий снисходительного к себе отношения.

Распорядителем в суде был назначен Джон Уинтер — один из друзей Даути. Но поскольку большинство судей составляли сторонники Дрейка, было ясно, что вердикт вынесут не в пользу обвиняемого. Капитан Джон Томас громко зачитал пункты обвинительного заключения, составленного на основании показаний Брюэра, Брайта и других недругов Даути. Помимо обвинений в отравлении графа Эссекса, колдовстве и дружбе с дьяволом Даути обвинялся в попытках сорвать экспедицию (в частности, ему припомнили гневную вспышку против Сэроколда на «Суоне», где он содержался в заключении; настойчивое желание выяснить, кто возглавит экспедицию, если с Дрейком «что-нибудь случится», и намерение привлечь к мятежу 12 человек); в возведении напраслины на Дрейка; в упорном отстаивании своей невиновности; в утверждении, что он познакомил Дрейка с графом Эссексом; в угрозах разобраться со своими мучителями после возвращения в Англию; в попытках подкупа участников экспедиции; в заявлении, что Дрейк еще будет стыдиться самого себя; в утверждении, что лорд Берли возьмет его к себе своим секретарем.

По большинству обвинений свидетельствовали одни и те же люди: Джон Сэроколд, Джон Честер, Эманюэл Уоткинс, Грегори Кэри и, как ни странно, Фрэнсис Флетчер. Три пункта были засвидетельствованы тремя десятками людей. Даути, очевидно, не смог опровергнуть большинство из этих обвинений. Общее возмущение присутствующих, кажется, вызвала угроза Даути отомстить тем, кто свидетельствовал против него, после их возвращения в Англию. Масла в огонь подлило также неосторожное признание обвиняемого в том, что еще до отплытия экспедиции он сообщил об истинных намерениях Дрейка лорду Берли. Из этого вытекало, что он мог быть не только шпионом лорда-канцлера, но и саботажником, в задание которого входил срыв всего предприятия, санкционированного королевой.

«Все, слышавшие [это] признание, были тяжко поражены, особенно его друзья, — читаем в „Экспедиции вокруг света“. — Но больше всех был огорчен сам генерал, который, не будучи в силах это скрыть, поспешил удалиться. Уходя, он потребовал от собрания разобраться во всех обстоятельствах дела и вынести нелицеприятный приговор, так как потом придется нести ответственность за этот суд перед государыней и Богом».

Даути и его друзья считали готовившуюся расправу незаконной. Обвиняемый, понимая, что Дрейк жаждет расправиться с ним, готов был признать все свои «преступления», если генерал гарантирует ему жизнь. Но Дрейк прекрасно понимал, что если Даути вернется в Англию живым, там все обвинения против него будут признаны недоказанными, а признания, сделанные по принуждению, недействительными, и поэтому настаивал на немедленном голосовании.

Леонард Вайкери, назначенный одним из судей, попробовал возражать. Он заявил генералу, что суд не правомочен решать вопрос о лишении Томаса Даути жизни.

— А я и не поручал вам решать этот вопрос, — ответил Дрейк. — Оставьте его решение мне. Вы должны лишь определить, виновен он или нет.

— Если так, — сказал Вайкери, — то, полагаю, здесь нет никаких оснований для лишения человека жизни.

— Конечно нет, мастер Вайкери, — язвительно промолвил генерал.

Сторонники обвиняемого попросили Дрейка показать полномочие, подписанное королевой, которое давало бы ему исключительное право распоряжаться жизнью дворянина в ходе экспедиции. Изворачиваясь, Дрейк ответил, что письменное полномочие королевы хранится у него в каюте и что он покажет его всем после вынесения вердикта.

В отредактированной версии дневника Флетчера сообщается: «Судьи в количестве [чуть более] сорока человек, выслушав все доводы и возражения со стороны друзей обвиняемого, вынесли скрепленное собственноручными подписями и печатью постановление, что обвиняемый Даути заслуживает смерти и что этого требует общая безопасность; определение же рода казни и дальнейшее предоставить на усмотрение генерала. Этот суд происходил в бухте Джулиана (30 июня. — В. Г.), на одном из его островков, который мы назвали островом Истинного Правосудия.

Вердикт был вручен генералу, которому, кстати сказать, перед отправлением в плавание сама королева на последней аудиенции вручила меч со словами: „Мы считаем, что тот, кто нанесет удар тебе, Дрейк, нанесет его нам“. Призвав преступника и прочитав ему приговор, генерал предложил ему на выбор: казнь здесь, на острове, или высадку на материк, или возвращение в Англию, чтобы там быть судимым перед лицом Тайного Совета королевы».

Сохранение жизни осужденному и возвращение домой было возможно лишь при условии, что кто-либо из участников экспедиции поручится за него, взяв на себя ответственность за его «лояльное поведение» в отношении команды. Даути немедленно обратился с просьбой к другому своему товарищу — Джону Уинтеру, и тот охотно согласился взять его «на поруки». Подобный поворот, безусловно, стал полной неожиданностью для Дрейка. Он тут же начал придумывать дополнительные условия: Даути будет посажен в карцер и закован в цепи, а экспедиция в Южное море на этом закончится, так и не обогатив ее участников. Генерал не сомневался, что последнее условие будет неприемлемым для большинства моряков и солдат — не для того они пустились в этот вояж, чтобы ради «высшей справедливости» лишиться теперь заманчивой перспективы набить свои кошельки.