Славянская спарта - Евгений Марков

Мнѣ было очень досадно, что мы слишкомъ поздно пріѣхали въ Брезовикъ и уже не могли посѣтить больного черногорскаго льва, о подвигахъ котораго я сохранилъ благоговѣйное представленіе еще отъ временъ герцеговинскаго возстанія.

— Вѣдь Пеко Павловичъ, кажется, и воевалъ больше всего съ турками въ этихъ же мѣстахъ, въ окрестностяхъ Никшича? — спросилъ я.

— А какъ же! Вѣдь вонъ тѣ горы, что синѣютъ правѣе, куда уходитъ дорога, — вѣдь это та самая знаменитая Дуга, или Дужское ущелье, о которомъ когда-то столько писали во всѣхъ газетахъ, и въ которомъ лилось столько турецкой и черногорской крови… — отвѣчала Дьюша Петровичъ. — Нашъ Брезовшсь, можно сказать, у самаго устья Дужскаго прохода. А Пеко Павловичъ его-то и защищалъ съ своими четами отъ турокъ… Пеко самъ родомъ черногорецъ, хотя и воевалъ больше за Герцеговину и въ Герцоговинѣ; наши мѣста тоже прежде къ Герцеговинѣ принадлежали. Вотъ онъ и не хочетъ никуда уходить изъ того уголка земли, который онъ помогъ отнять у турокъ своею кровью… Хочетъ умереть здѣсь…

Мы долго по пути оглядывались на скромный хуторокъ этого самоотверженнаго борца за свободу своихъ братьевъ и на живописную тѣснину Дужскаго прохода, хорошо знакомую мнѣ по описаніямъ и давнихъ, и недавнихъ подвиговъ черногорскихъ богатырей.

Герцеговинское возстаніе 1875 и 1876 года было первымъ дѣйствіемъ, или, вѣрнѣе, прологомъ къ цѣлому ряду войнъ за освобожденіе балканскаго славянства, сначала черногорско-турецкой и сербско-турецкой, потомъ русской турецкой войны, вырвавшей изъ-подъ ига турокъ порабощенную въ теченіе 4 1/2 вѣковъ Болгарію.

Герцеговинскіе «усташи», сосѣди черногорцевъ и родные братья ихъ по крови и доблести духа, рѣшились лучше погибнуть, чѣмъ оставаться въ мусульманскомъ рабствѣ. Напрасно Австрія, впослѣдствіи овладѣвшая ихъ страною, не проливъ, по обыкновенію, ни одной капли крови, не истративъ ни одного гульдена, — закрыла свою границу, чтобы лишить повстанцевъ оружія, хлѣба и пороха.

— Мы запремъ границу и оставимъ васъ безъ всего; чѣмъ же вы будете тогда драться съ турками? — грозилъ архимандриту Мелентію, одному изъ самыхъ смѣлыхъ вождей герцеговинцевъ, австрійскій намѣстникъ Далмаціи, баронъ Родичъ.

— Зубами! — отвѣчалъ ему, не задумываясь, рѣшительный архимандритъ.

Пеко Павловичъ и попъ Лазарь Сочица были самыми популярными главарями тогдашнихъ герцеговинскихъ «усташей». Пеко уже 17 лѣтъ гайдучилъ въ горахъ Герцеговины, неутомимо защищая христіанъ отъ насилія турецкихъ пашей и беговъ, наводя ужасъ на грабителей мусульманъ, обожаемый герцеговинцами, какъ идеалъ великодушнаго витязя и непобѣдимаго бойца. Пеко былъ знатнаго черногорскаго рода и отлично изучилъ боевую исторію своей геройской родины, хотя не могъ подписать даже имени своего и прочесть одной строки. Богатырской силы, богатырской выносливости, спокойный, какъ у себя дома, въ развалъ самой жестокой сѣчи, невозмутимо хладнокровный въ опасностяхъ и. беззавѣтной храбрости, онъ вселялъ въ себя непоколебимую вѣру среди юнаковъ Черногоріи и Герцеговины, радостно примыкавшихъ въ его побѣдоносной дружинѣ, перелетавшей съ быстротою, неутомимостью и смѣлостью орла отъ одного угрожаемаго мѣста въ другому…

Пеко, по истинѣ, былъ живымъ воплощеніемъ богатырей древности, однимъ изъ героевъ первобытныхъ временъ, воспѣтыхъ Гомеромъ, такой же величественно-простой, такой же безкорыстно-великодушный, такой же сказочно-могучій и яростно-храбрый, какъ и какой-нибудь Ахиллъ, Аяксъ или Діомедъ.

Когда Мухтаръ-паша съ 13-ю батальонами низама двинулся въ осажденному «усташами» Никшичу, Пеко Павловичъ и Сочица прикрывали отъ него своими летучими отрядами герцеговинскія селенья, торопливо очищаемыя жителями, и оставляли туркамъ, вмѣсто домовъ и запасовъ, однѣ тлѣющія головни. Мусульмансвія селенья Герцеговины, можно сказать, всѣ сплошь; были выжжены. Православные жители бѣжали въ недоступные, лѣса и ущелья верхней Герцеговины, въ сосѣднія нахіи Черногоріи. Цѣлыхъ 65.000 душъ своихъ разоренныхъ братьевъ маленькая бѣдная Черногорія по-братски кормила во все время войны своими скудными запасами. Князь Николай посылалъ герцеговинцамъ ружья и порохъ, сколько хватало у него самого, и не запрещалъ своимъ молодцамъ присоединяться въ четамъ герцеговинскихъ усташей.

Сквозь Дужское ущелье, защищаемое четами Пеко и Сбчицы, Мухтаровы регулярные баталіоны, поддерживаемые огнемъ артиллеріи, едва могли пробиться до половины пути, въ селенью Пресѣвѣ, гдѣ встрѣтилъ ихъ сдѣлавшій отчаянную вылазку, оголодавшій гарнизонъ Нившича; онъ расхваталъ по рукамъ привезенные мѣшки съ сухарями и рисомъ. Но самъ Мухтаръ долженъ былъ уходить назадъ въ Гацко, потерпѣвъ страшный уронъ убитыми и ранеными.

Когда 27я мѣсяца спустя князь Николай рѣшился, наконецъ, объявить войну Турціи и послѣ всенароднаго торжественнаго молебна выѣхалъ 3 іюля 1876 года, провожаемый восторгомъ народа, изъ Цетинья въ Грахово, у Мухтара въ Герцеговинѣ и Босніи собралось подъ ружьемъ уже 32.000 войска, крохѣ 20.000, разсѣянныхъ по разнымъ гарнизонамъ, и 12.000 человѣкъ въ арміи Верхней Албаніи, дѣйствовавшей противъ Черногоріи съ юга, отъ Спужа и Подгорицы. Сверхъ того, ожидалось скорое прибытіе сюда 30 или 40 тысячъ египетскаго войска и могло быть каждый день выслано изъ Константинополя и Малой Азіи еще тысячъ сто. Крошечная Черногорія, считавшая тогда у себя всего 100.000 человѣкъ мужского населенія, могла выставить на оба фронта войны противъ всѣхъ этихъ армій только 20.000 воиновъ, — но эти воины были за то черногорцы, ихъ вождями были такіе герои, какъ князь Николай, Божидаръ Петровичъ, Илья Пламенацъ, женатый на родной сестрѣ князя', Петръ Вукотичъ, отецъ княгини Милены, Станко Радоничъ и другіе, не говоря уже о знаменитыхъ главаряхъ герцеговинскихъ четъ, Пеко Павловичѣ, Лазарѣ Сочицѣ, Богданѣ Симоничѣ, попѣ Мелентіѣ и другихъ.

Князь Николай двинулся сначала къ Мостару; этимъ онъ вызвалъ наступленіе на себя всей арміи Мухтара, ловкимъ отступленіемъ заманилъ его въ хорошо знакомую черногорцамъ мѣстность около Билеча и, занявъ заблаговременно своими отрядами пути отступленія Мухтару въ Гацво, смѣло встрѣтилъ его при Вучьемъ-Долѣ. У Мухтара подъ знаменами былъ 21 батальонъ хорошо обученнаго и хорошо вооруженнаго войска. Но отчаянная аттака черногорскихъ орловъ князя Николая сломила эту грозную силу, какъ буря тростникъ; двѣ передовыя турецкія бригады Селима-паши и Османа-паши были вырѣзаны въ теченіе одного получаса страшными ханджарами черногорцевъ. Османъпаша съ цѣлымъ батальономъ взятъ живымъ въ плѣнъ; Селимупашѣ ятаганъ юнака снесъ голову съ плечъ; подоспѣвшая на помощь остальная армія Мухтара скоро тоже была смята, разсѣяна и въ ужасѣ бѣжала, куда кому пришлось. Въ своемъ оффиціальномъ донесеніи сераскиру Мухтаръ-паша писалъ, что послѣ битвы при Вучьемъ-Долѣ бригады Селима и Османа «буквально исчезли». Однихъ убитыхъ насчитывалось до 2.500 человѣкъ, а съ ранеными и пропавшими безъ вѣсти — свыше 5.000; въ числѣ убитыхъ былъ 1 паша, 2 полковника, 3 подполковника, 6 маіоровъ и 60 офицеровъ; 5 пушекъ со всѣми снарядами, множество ружей, весь обозъ, 400 лошадей — достались въ добычу черногорцамъ. Изъ 21 батальона только 9-ть успѣли кое-какъ добраться до Билеча и Требинья; офицеровъ же почти вовсе не осталось.

Теперь вся мѣстность этой славной битвы, сосѣдняя съ Никшичемъ и Дужскимъ проходомъ, и Вучій-Долъ, и крѣпость Виденъ, принадлежатъ Черногоріи, по законному праву побѣды.

Дужскій проходъ и раньше былъ ознаменованъ не одною побѣдою черногорцевъ и политъ кровью ихъ храбрецовъ. Каждое дѣло въ Дугѣ было невольно связано съ возстаніемъ герцеговинцевъ, на помощь которымъ не могли не идти ихъ братья-черногорцы. Положеніе герцеговинской «райи», т.-е. христіанскихъ жителей ея, было еще на нашей памяти совершенно невыносимо. Турецкіе паши, подобные, напр., пресловутому визирю Герцеговины, Али-агѣ-Ризванбеговичу, безъ суда и расправы сажали христіанъ на колъ, рубили имъ головы, разстрѣливали ихъ, не дозволяли подолгу хоронить мертвыхъ, отбирали себѣ любыя земли, гоняли въ себѣ на барщину.

Вотъ въ какихъ словахъ одинъ мостарскій архимандритъ передаетъ взгляды герцеговинскаго визиря на способы обращенія съ райею:

«Пусть влахъ (т.-е. христіанинъ) вѣрно служитъ турку 99 лѣтъ, да и тогда слѣдуетъ убить его, чтобъ не умеръ своею смертью. Влахамъ нужно только, чтобъ не голодали. Они должны ходить наги и босы, какъ ослы, работать на всѣхъ турокъ и повиноваться имъ».

Немудрено, что при такомъ управленіи герцеговинскіе округи, сосѣдніе съ Черною-Горою, постоянно поднимали возстанія и стремились соединиться съ вольною Черногоріей. Между прочимъ, одно изъ такихъ возстаній началось и продолжалось уже при князѣ Николаѣ съ конца 50-хъ годовъ до половины 60-хъ, подъ главнымъ предводительствомъ извѣстнаго Луки-Вукаловича. Князь Николай вынужденъ былъ, наконецъ, вступиться за несчастныхъ земляковъ своихъ, и его тесть Петръ Вукотичъ въ двухдневномъ кровопролитномъ боѣ разбилъ на голову турокъ Дервиша-паши. Но эта побѣда послужила, впрочемъ, въ большому несчастію Черногоріи, потому что вслѣдъ за этимъ Омеръ-паша съ огромною арміею вторгся разомъ съ сѣвера черезъ Никшичъ и съ юга черезъ Спужъ въ долину Средней-Зеты, прошелъ ее насквозь огнемъ и мечомъ, такъ что князь Николай, тогда еще молодой и малоопытный, долженъ былъ бѣжать изъ Цетинья въ Нѣгушскія катуни и подписать унизительный для Черногоріи ультиматумъ 31-го августа 1862 г., по которому, турки получали право провести свою военную дорогу и построить для того блокгаузы по всей Зетской долинѣ, отъ Служа до Никшича, иначе сказать, овладѣть сердцемъ Черногоріи и разорвать ее на-двое цѣпью своихъ крѣпостей. Только вмѣшательство императора Александра II и нѣкоторыхъ европейскихъ державъ отстранило эту смертельную опасность отъ Черной-Горы, и гибельная статья договора была уничтожена, точно также какъ и другая, еще болѣе позорная статья, по которой отецъ князя, Мирко Петровичъ, — побѣдоносный воевода Черногоріи, потерпѣвшій неудачу только въ эту злополучную войну, но и въ этой войнѣ десятки разъ поражавшій съ маленькими силами огромныя силы Омера-паши, — изгонялся на всю жизнь изъ своего отечеству!