Школа строгого режима, или Любовь цвета юности - Наталья Штурм

Далекие и притягательные названия фильмов, имена голливудских звезд, которых мы даже не видели на экране, было пропуском во взрослую крутую жизнь. Но не наших пап-мам, а заокеанских «пиплов», жизнь которых для большинства совковых детей представлялась несбыточной мечтой.

Мы бравировали фразами типа «Марлон Брандо – суперовый чувак», не представляя вообще, как он выглядит. Видаков ни у кого не было. При средней зарплате в сто двадцать рублей позволить себе иметь видеомагнитофон стоимостью в четыре тысячи могли позволить себе только члены Политбюро, выездные артисты и ушлые спекулянты. Среди простых смертных счастливыми владельцами были единицы, и для просмотра кассеты в маленькую квартиру набивалось человек двадцать. Все сидели тихо, смотрели не дыша, а хозяин видака считался безумно крутым, и лично его знали только один-два человека. Остальные были знакомые знакомых и случайные девицы для ночного досуга.

Мне довелось присутствовать на просмотре «Греческой смоковницы». Это было уже после школы. От нервного напряжения все вспотели. Когда фильм закончился, расходились тихо, подавленно. Под впечатлением… Хозяина видака я видела мельком, он показался мне баснословным богачом, избранным. О таком мужчине с собственным видеомагнитофоном можно было только мечтать.

Таня хотела заинтересовать Мухаммеда чем-то новеньким, привлечь к себе подрастерянное внимание. Почему бы не порнографией? Она ожидала, что он станет сильнее уважать ее за этот подвиг. Достать такой фильм было очень сложно, но родители работали в ЦК, и их возможности были безграничными.

– Я думаю, он заведется до предела и не сможет себя контролировать, – взволнованно делилась со мной Таня. – Трахнет меня, а потом я сообщу, что забеременела. Он сразу женится.

– А вдруг правда залетишь? Будешь потом как Динара мучиться, – поплевала я через плечо. – Может, лучше не надо?

– Надо, надо! Я почти два года с ним бьюсь, а он все стесняется.

Я ехидно скривилась:

– Ну, на застенчивого он не очень похож. Он хитрый. И тебе тоже нужно быть хитрее. Запрись с ним в квартире, а ключ урони в унитаз, скажи, что выскользнул. Он вынужден будет остаться ночевать. После просмотра порнофильма, да еще и наедине с тобой, он точно не выдержит и трахнет тебя.

– Я боюсь, – вдруг включила обратный ход Таня.

– Боишься? Ты же об этом мечтаешь с девятого класса! – напомнила я. – Настя мечтает стать режиссером, Вика актрисой, я писателем, а ты только и говоришь о Мухаммеде и вашей свадьбе.

– Ничего подобного! – возмутилась Таня. – Я хочу стать знаменитой поэтессой… но еще больше я хочу выйти замуж за Мухаммеда. Вся проблема в том, что он боится лишать меня девственности. Я же несовершеннолетняя.

– Почему бы тебе не сказать ему про «горняка»? Он узнает, что до него был «первопроходец», и расслабится.

Таня схватила себя за уши, то ли чтобы не слышать меня, то ли перепутала.

– Ты что? С ума сошла? Он подумает, что я извращенка какая-то! Ни в коем случае! Ладно, действую по плану «ключ в унитазе». Чувствую, мы на правильном пути.

– Знаешь, не хочу тебя расстраивать, но все девчонки уже сомневаются, что у тебя с Мухаммедом что-нибудь получится. У каждой из нас есть парень, и никто ни от кого не бегает. Только твой Мухаммед все время ускользает. Как сопля.

Я была дико искренна: мне было обидно за подругу.

– Да, я знаю, – загрустила Танька. – Поверь, чего я только не вытворяла за это время, чтобы окрутить его. Просто он порядочный. Не хочет, чтобы у меня были проблемы. Но ничего. В этот раз я его точно добью.

На этой оптимистичной ноте мы и расстались возле Садовой-Самотечной. Меня ждал верный Женя, стабильный и надежный, как «Капитал» Карла Маркса.

Татьяна все школьные годы олицетворяла себя с пушкинской героиней «Евгения Онегина». И стихи писала, и о возвышенной любви грезила, плакала, сколько положено чувствительной девице, набиралась ума в книжках и вела добропорядочный образ жизни. Не курила, не пила.

Хотя мусульманин Мухаммед походил на дворянина Евгения Онегина совсем уж слабо, Татьяна сумела разглядеть в нем и душевную тонкость, и лирические отступления, и внешнюю неотразимость. Еженощно перед сном девушка представляла себе одно и то же: как Мухаммед сгребает ее шерстяными лапами, засасывает ее губы, а она перемещается в его плоть и поселяется в ней навечно.

Каждую ночь она засыпала с ноющим зовом в теле. Извивалась, засовывала руки между ног, стараясь унять желание. Но стоило ей сомкнуть глаза, тут же возникал облик Мухаммеда, его глаза-маслины, тонкий нервный рот, белые зубы и взгляд дьявола-искусителя, холодный и манящий, дерзкий и трепетный. Его движения пугали импульсивностью, но при этом он был элегантно пластичен, как барс; его голос, мелодичный и бархатный – как звучание варгана. Узкое лицо в рамке иссиня-черных прямых волос, зачесанных назад, вызывало яркие эмоции, его хотелось рассматривать, на него хотелось оглядываться, пытаясь разгадать тайну этой красоты.

Из всех наших мальчишек Мухаммед был самый красивый и самый «мужской». Конечно, мы не завидовали Таньке, но явно осознавали, что только у нее достойный противник, которого не так-то просто завоевать при всей кажущейся легкости.

Таня знала уже сейчас, что такого совершенного самца ей трудно будет встретить снова. Женская интуиция подсказывала, что это – ее. Кроме всего прочего, Мухаммед давал ей всю гамму переживаний, которые по убеждению романтичной Тани должны сопровождать настоящий роман. Она истязала себя собственными страданиями, находя в этом дополнительное сексуальное наслаждение, как мазохист; она постоянно представляла себя в роли жертвы и жаждала новых испытаний для своих чувств.

Она не знала только одного – когда ей нужно остановиться…

К телефону в ДАСе Мухаммед не смог подойти, послал друга.

– Это Казбек, что ему передать? – спросил голос с сильным кавказским акцентом.

Таня помялась – за просмотр таких фильмов запросто могли посадить. Но все же решилась:

– Передайте Мухаммеду, что есть очень интересный фильм… Только не на чем смотреть.

Таня надеялась, что посыльный перескажет другу точный текст и Мухаммед сразу сообразит, где можно найти видак.

Мухаммед перезвонил сам. Очень обрадовался, узнав, что у Тани есть кассета «Последнее танго в Париже», и тут же решил проблему:

– У меня есть в Москве дядя, у которого есть брат с собственным видаком. Поедем к нему и все вместе посмотрим.

– Нет! – обиделась Таня. – Я украла эту кассету, чтобы мы вместе с тобой смотрели! Не хочу я никаких родственников.