В старой Африке - Дмитрий Быстролетов

Но усталость брала свое — зубы стучали от холода, нетерпимо ныли связанные ноги, безумно хотелось пить. И все же физические страдания едва доходили до сознания, затемненного переутомлением. Измученное тело становилось чужим, подавленный и потрясенный дух изнемогал, сознание прояснялось и гасло, как пламя догорающей свечи. Потом тело совсем отделилось от сознания. Освобожденный и легкий, Гай поднялся, взмахнул руками и уплыл в просторы ночи…

Ему приснился удивительный сон.

Кровавое солнце заходило, алые тучи низко стелились по плоской и голой земле. Была тяжелая тишина. Безлюдье. Гай знал, что это — конец странствия. Смерть. С непреодолимой силой влекла она его в мутную даль. Гай не хотел идти, упирался, широко расставлял ноги и вдавливал их в песок — ничего не помогало. Смерть притягивала его: голова, руки, тело — все стремилось к ней, и, чтобы не упасть, он делает шаг… Потом борьба начинается снова… И опять мучительный шаг… Еще… еще… Гай чувствовал ее близость и в отчаянии упал на колени… Лег… Но тело само волоклось вперед… Напрасно он впивался пальцами в песок: смерть беспощадно тянула его к себе — позади оставался лишь взрытый песок, ничтожный след его отчаянных усилий….

Крикнуть на помощь? Бесполезно. Кое-где из песка торчат обугленные пни, однобоко освещенные кровавым светом. Вот море. Серое и тяжелое, как жидкий свинец.

Страшная сила влечет Гая в воду. Он делает сверхчеловеческое усилие, последнюю попытку и цепляется за берег. Нет. Все напрасно. Он идет по воде. Глубже… Вода журчит у колен… Струится по груди… Заливает лицо… Конец! Конец!!

Он под водой, в глубоком чертоге смерти. Она наклоняется над ним… Он слышит ее смех…

Гай делает судорожное движение и просыпается. Яркий и мертвый голубой свет. Объятый ужасом, он разгибает спину.

Огромная хоггарская луна. Площадка. Тэллюа, совершенно обнаженная, стоит на коленях перед большим тазом. Она моется и со смехом плещет холодной водой в лицо Гаю.

— Ты спал? — Голос девушки прозвучал мило, как и всегда.

Гай кивнул. Коверкая французские и итальянские слова, она с трудом сказала:

— А у меня не было времени. Я устала. Скоро ты отправишься в путь. Знаешь?

Отрицательное движение головой.

— Так ты не скажешь, где золото?

Она оставила таз и, покрытая сверкающими капельками, присела рядом.

— Почему?

Голубое личико с удивленными большими глазами приблизилось к его лицу.

— Послушай мои слова! У меня есть тайна… Я клялась молчать… Но поверь: мне нужно золото. Не мне, но… нужно. Пойми еще вот что: я теперь— Большая Госпожа, а ты— мой пленник. Не Большой Господин, слышишь? Нет, просто пленник. Я тебя заставлю говорить. Ты хочешь жить?

— Вынь кляп изо рта, — хотел сказать Гай, но лишь промычал что-то невнятное, потому что его рот был туго набит тряпьем.

— Ага, хочешь! — Тэллюа засмеялась. — Ты не сказал ничего моему господину. Мне скажешь, раб.

— Убери кляп! — промычал Гай.

Тэллюа довольно кивнула головой. Несколько секунд она в нерешительности смотрела на него. Ей было холодно, она поднесла к губам пальчики и согревала их дыханием. Легким движением поднялась, подошла к оседланному животному и вынула из сумки кинжал. Снова подсела к пленнику.

— Вот, — проговорила она тихонько, с трудом подавляя дрожь. — Крикнешь — конец тебе.

Ярко блеснуло лезвие. Осторожно левой рукой девушка сдернула с его лица повязку и нерешительно потянула изо рта кляп. Пригнулась совсем близко — живые черные глаза казались теперь синими, наклонившись вперед, он мог бы поцеловать дрожащие от холода руки.

— Говори.

Кляп вынут. С трудом двигая языком, Гай проговорил:

— Ты — дура!

Обнаженная голубая девушка была решительно обескуражена.

— Что такое?

— Я был Большим Господином и всегда буду. А ты — дура.

Для большей убедительности он показал ей язык.

Потом страшное возбуждение вдруг охватило Гая. Вот долгожданная минута! Напрягая связанное тело, он нагнулся к девушке и горячо заговорил:

— Самое прекрасное в жизни — свобода, и ты хочешь отдать ее за дешевую честь стать Большой Госпожой! Зачем тебе она, Тэллюа? Ты рождена в Хоггаре, чтобы в пустыне жить, любить и умереть. Ты поверила в любовь белого человека? Так знай: ты для него — лишь мост, чтобы перейти пропасть. Его сердце — в когтях иной любви, побороть которую ты не в силах!

Наморщив лоб, девушка слушала пылкую речь, стараясь схватить хотя бы ее общий смысл. Потом покачала головой.

— Ты лжешь. Кого, по-твоему, любит мой господин? Рванувшись вперед, Гай крикнул ей в лицо:

— Золото! — Тэллюа засмеялась.

— Золото не враг любви. Любви приятно идти по дороге, вымощенной золотом. Я знаю, чего хочет мой господин.

— Он хочет с твоей помощью добраться до границы Ливии и там бросить тебя мне вместе с поклажей и верблюдами! Дура!

Лицо девушки изменилось.

— Собака! — проговорила она с тихой яростью. — Говори: откуда ты знаешь о ливийской границе?

Теперь засмеялся Гай.

— Вот твоя тайна! — И он передал ей план Лоренцо.

— Зачем же он рассказал тебе? Он тоже клялся… Девушка села на траву.

Гай молчал.

— Зачем, скажи?

— Он обманул тебя! Золото сильней твоей красоты!

— Он рассказал, чтобы ты помог найти золото?

— Нет, Тэллюа! Чтобы я помог ему уехать от тебя! Ты проиграла, Тэллюа ульд-Акадэи!

Лунный свет, голубой и мертвый, вдруг блеснул живым пламенем в больших глазах девушки. Несколько раз она перевела дух, сжав руками маленькие груди. Это был момент сомнений. Потом цепкие пальцы опять сжали рукоять кинжала.

— А если я убью тебя и золота не будет?

— Тогда я умру свободным, а ты все-таки будешь брошена, потому что маленькое золото Лоренцо уже имеет. Сейчас вас разделяет только золото, тогда между вами станет мой труп. Толстый начальник из крепости станет твоим господином. Ты побеждена, Тэллюа! Я говорю тебе: ты — моя пленница!

Девушка, прижимая руки к груди, откинулась назад.

— Если не боишься — испытай его! — проговорил Гай мягко и вкрадчиво. — Испытай его и себя! Трусость — враг твоей любви!

С легким стоном она вскочила и рванулась к дороге вниз.

— Развяжи мне руки! — крикнул Гай, но девушки уже не было на площадке. Небо потемнело. Луна, багровея и набухая, склонялась к зубчатому горизонту. Черные тени косо легли на горах. Антар, насторожив уши, стоял над Гаем, как бдительный страж.

Оставшись один, Гай засмеялся. «Как все просто: ночь приходит к концу и с ней утомление и слабость. Пусть у меня связаны руки, но я могу говорить, и слово будет моим лучшим оружием. Блеф, сразивший Альфреда Реминга, обезвредит и Лоренцо де Авелано. Теперь я сильнее его».