И грянул гром… (Том 4-й дополнительный) - Вашингтон Ирвинг

Вскоре поднялся ветер и потянул зловещую песню сквозь снежную бурю. Он быстро крепчал, и вскоре его вой превратился в рев и рычание. Он поднимал в воздух снег и нагромождал высоченные сугробы перед собой. Хотчкинсы не на шутку заволновались. Они подошли к парадной двери, и слуга Джеф рывком отворил ее. Ветер засвистел на самой высокой ноте, а на Джефа, словно из ковша землечерпалки, вывалился снег.

— Скорей закройте дверь! — закричал хозяин.

Дверь закрыли. Порывы ветра сотрясали дом до самого основания. Хотчкинс закрыл лицо руками и простонал:

— О господи! В такую бурю он наверняка погибнет…

…Вдруг при свете лампы в зале они увидели пришельца, который направлялся в столовую. Он двинулся к ним навстречу, а мистер Хотчкинс сказал прерывающимся от волнения голосом:

— О, как я рад!. Я уже не чаял увидеть тебя живым…

Радости Хотчкинса не было предела. Он вытащил заветную бутылку виски, через пару минут сварил отличный пунш и разлил по бокалам.

Мальчик отхлебнул слегка и заметил, что напиток приятен на вкус, и спросил, из чего он сделан.

— Что? Из виски, конечно. Сейчас мы с тобой еще закурим. Я-то вообще не курю, потому что являюсь президентом лиги по борьбе с курением, но ради знакомства…

Он вскочил, достал пару курительных трубок и одну подал мальчику. Тот с интересом осмотрел ее и спросил, что с ней делать.

— Как что? — удивился мистер Хотчкинс. — Уж не хочешь ли ты сказать, что не куришь? В жизни никогда не видел мальчика, который бы не курил.

— А что там, в трубке?

— Табак, разумеется.

— А-а, знаю. Сэр Ролтер Релей, описывая быт индейцев, упоминал о нем. Я читал об этом в книжке.

— Боже ты мой, он читал! Неужели ты ничего не знаешь кроме того, что прочел в книгах? Где ты родился, в каком месте?

— Я иностранец.

— Не скажи так. Ты говоришь без всякого акцента. Где ты рос?

— На небе.

У мистера Хотчкинса из одной руки выпала трубка, из другой рюмка, и он сидел, тупо уставившись на мальчика. Потом, придя немного в себя, он сказал:

— Так давай-ка выпьем за твое здоровье и закусим как следует.

— Это можно, но есть я не хочу.

— Почему, разве ты не голоден?

— Я никогда голоден не бываю.

— Очень жаль. Ты многое потерял. Теперь расскажи мне, пожалуйста, если можешь, немного о себе…

V

— …Я родился во времена, когда еще не было Адама…

— Что?!.

— Почему вы так удивились?

— Да потому, что твои слова оказались слишком неожиданными для меня. Ведь это больше шести тысяч лет, а ты выглядишь пятнадцатилетним пареньком…

— Верно, так оно и есть почти.

— Всего пятнадцать лет… и тем не менее…

— Я имею в виду по нашей системе времени, а не по вашей.

— Как так?

— Очень просто. Наш день — это все равно что ваша тысяча лет.

Хотчкинса охватил благоговейный ужас. Серьезность, граничащая с мрачностью, утвердилась на его лице. После продолжительной паузы он произнес задумчиво:

— Ты, конечно, все сказал в фигуральном смысле, а не в буквальном.

— Да нет! В самом буквальном. Минута нашего времени равна 412/3 годам вашего. По нашей системе измерения мне сейчас пятнадцать лет, а по вашей без малого пять миллионов.

Хотчкинс был потрясен. С безнадежным видом он покачал головой, а потом сказал покорно:

— Что же, продолжай рассказывать. Лично я не могу представить себе такие цифры — уж больно они астрономические.

— Разумеется, вам трудно все сразу представить, но это не страшно. Измерения и отсчеты времени сделаны ради удобства и сами по себе ничего не значат.

Так вот неделю назад я жил на небе. Разумеется, я и раньше там жил, пока неделю назад, по нашему летосчислению, не увидел вашу землю. Я заинтересовался ей и решил ее исследовать… Вот почему я оказался здесь… У меня, конечно, нет определенного плана. Вначале я думаю изучить человеческую расу. Завтра, например, я отправляюсь в турне по земному шару и лично исследую некоторые страны и народы, изучу их языки, прочту книги…

Но вы, кажется, утомились сегодня. Ступайте-ка в постель и ложитесь спать. Спокойной ночи…

VI

На следующее утро ветер стих, тучи на небе исчезли, а вместе с ними исчез и пришелец из другого временного пояса.

МАРСИАНСКАЯ ОДИССЕЯ

ДЖОН КЭМПБЕЛ

Овладение другими измерениями пространства-времени, схватки могучих космических рас, возможность изменять судьбы вселенной — вот какие сюжеты исследовал и увековечил на карте «Страны Фантазии» Джон Кэмпбелл.

Он родился в 1910 году в семье крупного служащего и рано проявил интерес к приключениям и космосу. В семь с половиной лет он открыл Э. Берроуза с его Тарзаном и марсианскими путешествиями, в восемь лет начал читать серьезные книги по астрономии. Особенно его интересовала идея межзвездных, галактических полетов.

В 1928 году Джон стал студентом Массачусетского технологического института, много размышляет о фантастическом будущем «думающих машин». Уже в первом рассказе Кэмпбелла «Когда рушатся атомы» (1930 г.) описывалась гигантская ЭВМ, с помощью которой герой Стевен Уотерсон смог овладеть атомной энергией, отбить нападение марсиан, заставить правительство осуществить всеобщее и полное разоружение, стать «президентом» планеты. Читатели потребовали продолжения. Джон Кэмпбелл поведал историю о схватке Стевена Уотерсона с «думающей машиной», запущенной на Землю с невидимого спутника Сириуса.

Последующие произведения двадцатилетнего автора сделали Кэмпбелла весьма авторитетным среди ценителей научной фантастики. Их герои со сверхсветовой скоростью преодолевали расстояния между мирами, сталкивались с самыми разнообразными диковинками, не задумываясь принимали вызов. Иногда Кэмпбелл в этом каскаде возможностей доходил до бурлеска, что обогащало жанр. В ряде произведений, особенно в знаменитых «Сумерках», он развивал свою философию эволюции. По мнению Кэмпбелла, современные машины в конце концов станут друзьями и заступниками людей, неизбежно переживут их и примут у них эстафету прогресса, создадут собственную цивилизацию, в то время как человечество потеряет вкус к жизни в своих автоматизированных городах, впадет в стагнацию и почти добровольно сойдет со сцены вселенной.

В 1937 году писатель приглашается на пост редактора журнала «Поразительная научная фантастика», который вскоре объединил вокруг себя самых способных представителей нового поколения фантастов. В августе 1938 года в этом журнале увидел свет публикуемый ниже рассказ «Кто ты?», на котором фактически закончилась в возрасте 28 лет писательская карьера Джона Кэмпбелла.