Ричард Длинные Руки – майордом - Гай Орловский

– Сэр Ричард, вы продумали, как оставить город и крепость под нашим контролем?

– Жителям я уже намекнул и сегодня же вечером переговорю с герцогом, – пообещал я.

– Разговор будет трудным, – предупредил он.

– Я ему ничего не должен, – сообщил я. – Так что могу говорить строго по делу, без всяких эмоций.

В сторонке прозвучали звуки музыки, приятный женский голос запел игривую песенку. Группа бродячих актеров прямо на булыжной мостовой устроили представление: худой и жилистый мужчина поднял на плечи троих коллег, им на плечи встала девушка и ловко жонглировала деревянными булавами. Еще один ходил вокруг них на руках, смешно дрыгая в воздухе ногами.

Мужчина все еще держал пирамиду, а тот, что ходил на руках, взял шляпу в зубы и пошел по кругу. Кто-то бросил монетку, кто-то положил булочку, а кто-то весело плюнул и загоготал, довольный шуткой. Я бросил серебряную монету, актеры ахнули и благодарили долго-долго и даже предложили сыграть для меня еще или исполнить любые мои желания.

Я отмахнулся, они удалились, не переставая благодарить и кланяться. Ришар спросил с любопытством:

– Что вы так переменились в лице? Актеры что-то напомнили?

– Да вот не знаю, – сказал я честно, – хорошо или плохо, если бы они вот так и остались… Актеры, я имею в виду.

– Сэр Ричард… простите, не понял.

Я отмахнулся.

– Да это так, мысли вслух. Пройдет время, актеры будут богаче нынешних лордов, а лорды будут беднее этих актеров. И слава будет за актерами, и дети рыцарей будут мечтать стать актерами… Что-то в этом есть хорошее… искусство, дескать, побеждает, но сколько же дряни… И вот не знаю, если бы я мог все остановить или повернуть на другую дорогу… благо ли было бы? И правильно ли…

Он выпрямился, почему-то побледнел и посмотрел на меня почти с суеверным ужасом.

– Сэр Ричард… не заглядывайте так далеко! Только Господь наш зрит, что ждет его овец.

Я не успел ответить, в нашу сторону несся на взмыленном коне, высекая подковами длинные шипящие искры, гонец в цветах отряда сэра Норберта.

– Сэр Ричард! – прокричал он. – Сэр Ричард!.. Мой господин велел разогнать поклоняющихся еретиков… даже не еретиков, он даже не знает, отступники это или язычники…

Я спросил быстро:

– Где поклоняются? Если на поляне…

– Нет, – выпалил он, – там храм. Говорят, что храм самого Терроса.

– А это еще кто? – спросил я высокомерно. – Почему не знаю?

Он ответил виновато:

– Да кто из нас мог знать? Говорят, Террос – Темный Бог. Правил здесь тысячу лет назад. По старым легендам, его повергли другие боги, заточили в камне, а тот опустили в преисподнюю. И был мир хорош и светел…

– А где те боги? – спросил я и огляделся.

Он ответил послушно:

– По тем же легендам, они то ли ушли, то ли погибли в Великих Войнах… Хотя боги погибнуть не могут, так что, скорее всего, ушли…

Я сказал саркастически:

– А Темный Бог, значит, остался? Хороши победители…

Он развел руками.

– Не все могут предусмотреть и боги. Даже над ними есть рок, судьба, фатум.

– Язычники, – проворчал я. – Дикари-с!.. А вот над нами никакого рока. Ладно, разогнал он, а что с храмом?

– Храм стоит, – ответил он быстро, – но там есть еще дверь в подвал. Заколдованная! Мы пробовали открыть, но не сумели. Местные говорят, что по ночам оттуда вылетает огромная стая летучих мышей.

Я проворчал:

– Как же они двери открывают?.. Ладно, показывай дорогу.

Граф Ришар сказал с беспокойством:

– А надо ли вам туда лично? Зигфрид, Теодорих, Ульман – сопровождайте своего лорда! И копейщиков с собой возьмите. И лучников. Нет, если в подвал, лучников не брать, но арбалетчики не помешают… Впрочем, солнце уже на закате. Не лучше ли отложить на утро?

Предвечернее солнце полыхает страшно и зловеще, предрекая беду и заставляя тревожно сжиматься сердца. Уже над самым краем земли, а больно смотреть, словно все еще в зените. Когда опустилось, огромное и косматое, облака в небе вспыхнули с новой силой, будто в них перелилась яростная мощь светила.

Небо оставалось алым, а облака в нем застыли тяжелые, пропитанные кровью небес. Землю покрыла подобно пеплу Помпеи размытая серость, очертания стали нечеткими, и только в небе ярче и зримее начала проступать бледная, словно сотканная из тумана луна.

Откуда, прознав, что еду проверить капище Темного Бога, явились также Асмер и Бернард, немного непривычные в изящных доспехах южного кроя.

– Не слишком отрываю, – с беспокойством осведомился я, – от пирушки? Там сейчас самое интересное…

Асмер оглянулся на костры, хитро улыбнулся.

– Да, я слышал, что сэра Растера просили поучить, как обращаться с гарпиями. Бернард хотел было остаться…

– Это ты хотел! – взревел Бернард оскорбленно. – Сэр Ричард, ну что он меня всегда обижает!

– Ты еще не привык к его шуточкам? – удивился я. – Ладно, поехали. Зигфрида, Ульмана, Теодориха знаете?..

Когда мы выезжали через ворота, послышался крик, нас догнал на муле отец Дитрих в сопровождении двух священников.

– Сын мой, – сказал он ясным голосом, – ты идешь в опасное место. Мы тебе поможем.

Бернард прорычал с неудовольствием:

– Святой отец, с нами мечи. И топоры.

– В том месте молитвы будут сильнее, – ответил отец Дитрих кротко, но с такой силой, что никто больше не проронил ни слова.

За пределами городской стены тянутся постройки, что не вместились в черту города, бесконечная огромная деревня, чем вообще-то и являются все средневековые города. Здесь разве что дома помельче, да садов побольше, а еще множество огородов, где пешеходные тропки именно протоптаны, а не проложены «как положено».

В небе луна постепенно становится зримее, вещественнее, на землю еще не пал ее серебристый свет, холодный, но желанный, но красноватый отсвет пылающего заката постепенно теряет яркость.

Пока копыта стучали, нарушая тишину этой мирной и сладкой глуши, мы то и дело видели высовывающиеся из земли края мраморных плит, а в одном месте даже попили воды из роскошного, хоть и небольшого фонтана, вокруг раскидистые платаны, блики лунного света на земле. Отец Дитрих омыл в нем ноги и благословил, как божье деяние…

По дороге к храму проехали мимо полуразрушенной церкви. Не злой волей разрушена, а старостью: на крыше растет трава и даже кустарник. Я слышал, как воркуют голуби, а старик, набиравший воду в кувшин, объяснил, что голуби здесь днем, а ночью из церкви вылетают стаи летучих мышей. Говорят, что это голуби превращаются в них, но пока никто этого не видел, а проверить никто не спешит. Превращаются, ну и превращаются, не наше дело.

Отец Дитрих прошептал с тоской:

– Церковь в запустении, а проклятый храм жив…