Первая степень - Дэвид Розенфелт

– И что он совершил?

– Фальшивомонетчик, – бросил Рейд, – от двадцати пяти лет до пожизненного, и как минимум двадцать пять он там просидит.

– То есть он не выйдет оттуда раньше, чем в семьдесят пять лет? А вы не могли бы помочь нам попасть туда? Нам необходимо с ним поговорить.

Рейд засомневался.

– Подполковник Прентис ничего не говорил о необходимости связываться с руководством федеральной тюрьмы.

– Уверен, он просто забыл об этом упомянуть, – сказал я и повернулся к Кевину. – Он же твой шурин, почему бы тебе не позвонить ему и не спросить?

Капитан Рейд веско покачал головой. Фактически, что бы он ни делал, он делал это веско.

– В этом нет необходимости, – сказал он. – Когда бы вы хотели отправиться туда?

Был уже конец дня, а мы так и не подготовили стратегию защиты. Кроме того, мне нужно было немного времени подумать, какой подход лучше найти к Мердеку, поэтому я сказал:

– Как насчет завтра во второй половине дня?

– Согласен, – кивнул Рейд. – Он будет ждать вас. А захочет ли он говорить с вами – это уж будет зависеть только от него.

Рейд сказал, чтобы я без стеснения обращался к нему, если мне еще что-нибудь понадобится, поэтому прежде, чем уехать, я проверил справедливость его слов, попросив предоставить нам копии досье на всех троих – Дорси, Кэхилла и Мердека. Через несколько минут копии были у меня. Эта власть была столь заразительна, что я решил стать подполковником. Когда вырасту.

Мы добрались до дома, и прежде чем рассказать Лори, что мы нашли, мы с Кевином приступили к подготовке вопросов нашим собственным свидетелям. Эдна была на подхвате, дабы удостовериться, не нужны ли нам ручки, бумага, кофе и все, что еще может потребоваться. Когда все это закончится, мне понадобится некоторое время, чтобы осознать тот факт, что Эдна работает по выходным.

Мы были убеждены, что важной составляющей защиты должна стать связь Дорси, Кэхилла и Мердека, но пока не имели никаких зацепок, чтобы вскрыть эту связь. Возможно, нам даже придется попытаться растянуть время, откладывая слушания, чтобы раскопать все это как следует. Единственная проблема в том, что Топор не любит тянуть время. У него скоро отпуск…

Не желая терять ни минуты, а также желая произвести впечатление, я решил зафрахтовать за шесть тысяч долларов частный самолет и долететь до Лэнсинга. Когда в тюрьме узнают, что кто-то предпринял столько усилий и затрат, только чтобы увидеться с Мердеком, ему весь тюремный блок будет завидовать.

Самолет для меня заказывала Эдна, и я был так сильно занят, что у меня в голове не зазвенел сигнал тревоги, когда она спросила почти бесцеремонно:

– Сколько вы весите?

Но когда на следующее утро я увидел то чудо техники, которое она заказала для меня, смысл ее вопроса стал очевиден, и я сразу же пожалел, что так мало занимался спортом в тренажерном зале Винса. Но Клайд, пилот, показался мне довольно неплохим парнем, и он поклялся, что мы долетим без проблем. И я взошел на борт.

Полет мне понравился – это была первая передышка за последние несколько недель. Клайд позволил мне взять на себя управление, и я мысленно сбил около тридцати русских «МИГов», запоздало демонстрируя «грязным коммунякам», на что способны американцы.

Когда мы приземлились в маленьком частном аэропорту недалеко от Лэнсинга, диспетчер передал пилоту, что руководство тюрьмы направило человека, чтобы встретить нас. Старый добрый капитан Рейд действительно мог сделать все как надо.

Машина остановилась прямо около самолета, когда мы еще только садились. Я вышел, и меня поприветствовал тощий нескладный парень, который вяло пожал мне руку и представился как «Ларри из Лэнсинга». Я немедленно представил себе его на спортивном радио-ток-шоу:

«Здравствуйте, это Ларри из Лэнсинга… Я звоню вам в первый раз… м-м… как вы думаете, как в этом году сыграют „Метс“?»

Я сказал Ларри, что хочу немедленно увидеть Мердека, но он ответил:

– Начальник тюрьмы послал меня, чтобы сказать вам, что у нас возникли проблемы.

Вот черт!

– Что за проблемы?

– Он совершил самоубийство прошлой ночью. Перерезал себе горло в своей камере, – сказал Ларри из Лэнсинга с таким же выражением, с каким люди обычно читают телефонный справочник.

Новости были одновременно поразительными, неприятными и еще больше подтверждающими, что мы на правильном пути. Я попросил Ларри из Лэнсинга отвезти меня в тюрьму, которая оказалась кучкой серых зданий, сгрудившихся посреди необъятного нигде и никогда и окруженных колючей проволокой.

Начальник тюрьмы, Крейг Гриссом, едва ли был опечален смертью Мердека – вряд ли он не спал ночь, сочиняя покойному хвалебную эпитафию. Его эмоции едва ли шли дальше философской мысли «что ж, бывает».

Я чудом выжал из Гриссома детали. Ночью охранник нашел Мердека в его камере во время обхода в полночь. Камера была закрыта. По медицинскому заключению тюремного врача, он был мертв уже как минимум час.

– Откуда он взял нож? – спросил я.

– Кто? – удивился Гриссом.

– Мердек.

– Вы думаете, у него был нож?

– Ларри сказал, что он покончил с собой. Что он перерезал себе горло, – сказал я.

Гриссом печально покачал головой.

– Ларри – не самый острый ум в нашем захолустье. Вы много видели самоубийц, которые перерезают себе горло от уха до уха, а затем, упав на пол и истекая кровью, все еще сжимают нож в руке?

– Значит, кто-то вошел к нему в запертую камеру посреди ночи и убил его? Но, мистер Гриссом, ведь Лэндинг считается самой хорошо охраняемой тюрьмой.

Он кивнул.

– Поэтому его не повесили в столовой во время обеда. – Он заметил, что я все больше и больше раздражаюсь. – Послушайте, у нас здесь не отряд бойскаутов. Здесь сидят убийцы, поэтому здесь случаются убийства. Мы делаем все возможное, но преступники есть преступники.

– Он знал, что я собираюсь его навестить?

– Я лично сообщил ему об этом, – кивнул Гриссом. – Кажется, он пришел в восторг от этой идеи. Возможно, кому-то другому она не понравилась.

– Он звонил кому-нибудь?

– Трудно сказать, – ответил Гриссом. – Мы отслеживаем звонки по платным телефонам, но они могут найти доступ к мобильным.

– Мобильные телефоны в тюрьме?!

Он пожал плечами.

– У них есть деньги или вещи для обмена, они могут достать практически все, что им может понадобиться здесь. Это, если хотите, экономика каменного века – возврат к бартерной системе.

По моей просьбе Гриссом проглядел досье Мердека и рассказал, что тот был осужден на длительный срок за изготовление фальшивых денег. Его арест был чистой случайностью – Мердеку просто крупно не повезло. У него загорелся дом, когда он был в отъезде, и когда пожарные вошли в дом, среди вещей, которые они вынесли из огня, оказались печатные формы с портретами американских президентов. Адвокат Мердека заявил, что эта улика должна быть изъята, поскольку у пожарных не было ордера на обыск, однако судья безошибочно указал на то, что у пожарных были достаточные основания войти в горящее здание.

Возвращаясь к убийству Мердека, я спросил:

– Вы собираетесь проводить расследование этого случая?

Он коротко рассмеялся, затем кивнул. У меня было предчувствие, что расследование будет не самым интенсивным и вряд ли к чему-то приведет. Потому что с начальником тюрьмы Гриссомом любое дело ни к чему не приведет. Надеюсь, Берт Рейнольдс приедет сюда, соберет футбольную команду и надерет ему задницу.

Я попросил Ларри из Лэнсинга отвезти меня обратно к пилоту Клайду, чтобы я мог снова излить свою ярость на воображаемых «грязных коммуняк».

Рассказав Кевину по телефону о случившемся, я попросил передать Маркусу задание выяснить все, что только можно, о Терри Мердеке. А вернувшись домой, первым делом еще раз проштудировал все военные досье, ища хоть какую-нибудь взаимосвязь, любую зацепку, но ее там не было.

Подготовка к допросу завтрашних свидетелей отняла не много времени, и мы с Лори рано легли спать. За последние пару недель мы говорили о деле и о суде только вне стен спальни. Однако сегодня Лори нарушила этот неписаный уговор.

– Я хочу дать показания, – сказала она.

– Я знаю. Мы пока не готовы решиться на это.

– Я готова, и я уже приняла решение. Я не собираюсь садиться в тюрьму, не рассказав ни слова о себе. Говорю это тебе, просто чтобы ты мог это учитывать.

– Считай, что уже учел, – сказал я немного раздраженно.

Мне нужно было сосредоточиться на завтрашних свидетелях, а не на решении, которое, что бы ни говорила моя клиентка, было сейчас преждевременным.

Беда в том, что эта мысль засела у меня в голове, и следующий час я не мог ее оттуда выкинуть. Как всякий адвокат защиты, практикующий на этой планете, я в большинстве случаев не хочу, чтобы мой клиент оказывался за свидетельской трибуной. Слишком многое может пойти прахом, и исправить это будет практически невозможно.