Капитан Полярной Звезды - Артур Конан-Дойль

- Ребята, - сказал он, - нет сомнения, что вы думаете, что я поставил вас в затруднительное положение, если вообще здесь есть затруднительное положение, и некоторые из вас, может быть, по этой причине испытывают чувство неудовольствия против меня. Но вы должны помнить, что в течение многих лет ни один корабль, возвращаясь домой, не давая таких барышей, как старая "Полярная Звезда", и всякий из вас имел свою долю в этих барышах. Уезжая, вы оставляете своих жен обеспеченными, в то время, как другие бедняки, возвращаясь, находят своих голубушек на содержании прихода. Если благодаря мне вы попали в настоящее положение, то ведь и барышами бывали обязаны мне. С успехом мы смело рисковали раньше, так что теперь, когда наш риск завершился неудачей, у нас нет основания плакать об этом; в крайнем случае мы можем по льду достигнуть земли, сделать запас тюленей, которого будет достаточно для нашего пропитания до весны. Хотя до этого не дойдет, так как вы увидите берег Шотландии прежде, чем пройдут три недели. В настоящее время всем придется перейти на половинный паек, и ни для кого не будет послабления. Мужайтесь, и вы выйдете невредимыми из этой опасности, как раньше выходили невредимыми из многих других.

Эти немногие простые слова капитана произвели чудесное действие на команду. Его прежняя непопулярность была забыта, и старый гарпунщик, о котором я уже упоминал, говоря о его суеверии, прокричал три раза "ура", к которому искренно присоединились все люди.

16-го сентября. Ветер перешел в северный в течение ночи, и есть кое-какие признаки, что он разгонит лед. Люди в хорошем настроении, несмотря на скудный порцион, на который их перевели. Пары поддерживаются в машинном отделении, так что не может быть никакого замедления в случае, если явится возможность уйти. Капитан в приподнятом настроении, хотя все еще сохраняет то дикое "зачарованное" выражение, о котором я уже упоминал. Этот взрыв веселости смущает меня больше, чем его прежняя мрачность. Я не могу понять этого. Мне кажется, я упоминал раньше о том, что одна из его странностей заключается в том, что он никогда не позволяет никому входить в свою каюту и сам делает свою постель и все остальное. К моему удивлению, он дал мне сегодня ключ и просил меня спуститься в его каюту и взглянуть который час на его хронометре, в то время, как он измерял высоту солнца и луны. Это простая маленькая комната, в которой стоит умывальник и имеется несколько книг, во никаких предметов роскоши, кроме нескольких картин на стенах. Большинство из них маленькие, дешевые олеографии, но между ними одна акварель, изображавшая голову молодой дамы, привлекла мое внимание. Это был портрет, а не один из тех фантастических типов женской красоты, которые особенно нравятся морякам. Ни один художник не мог бы создать из своей собственной головы такую странную смесь силы характера и слабости. Томные, мечтательные глаза с длинными ресницами и широкий низкий лоб, которого не коснулись мысль и забота, представляли сильный контраст с резко очерченным, выдающимся подбородком и резкими очертаниями нижней губы. Внизу на одном из углов портрета было написано: "М. Б. 19 л.". Мне показалось почти невероятным, чтобы кто-нибудь в течение короткого времени девятнадцати лет существования мог развить такую силу воли, какая была отпечатана на этом лице. Она должна быть необыкновенной женщиной. Черты ее лица так околдовали меня, что хотя я бросил только мимолетный взгляд на них, я мог бы, если бы умел рисовать, воспроизвести их, линия за линией, на этой странице дневника. Я хотел бы знать, какую роль она играла в жизни нашего капитана; он повесил ее изображение в конце своей койки, так что его глаза постоянно покоятся на нем. Будь он менее скрытый человек, я мог бы позволить себе некоторые замечания насчет этого предмета в разговоре с ним. Из других вещей в его комнате нет ничего достойного упоминания: форменные сюртуки, складной стул, маленькая зрительная труба, табакерка и большое количество трубок, между ними восточная, которая, кстати сказать, проливает некоторый свет на рассказ мистера Мильна о его участии в войне, хотя связь и очень отдаленная.

11 час. 20 мин. ночи. Капитан только что пошел спать после длинного и интересного разговора на общие темы. Когда он хочет, он может быть очаровательным собеседником, так как обладает замечательною начитанностью и способностью выражать свои мнения ярко, без всякого догматизма. Ненавижу, когда меня попирают ногами в умственном отношении. Он говорил о природе души и сделал мастерский очерк взглядов Аристотеля и Платона на этот предмет. Он, кажется, имеет склонность к учению о переселении душ и доктринам Пифагора. Обсуждая эти вопросы, мы коснулись современного спиритуализма, и я сделал какой-то шутливый намек на обманы Слэда, на что, к моему удивлению, он ответил мне предостережением не смешивать невинного с виновным и доказывал, что это было бы так же логично, как заклеймить христианство, как ошибку, потому что Иуда, который исповедовал эту религию, был негодяй. Скоро после этого он пожелал мне доброй ночи и удалился в свою комнату.

Ветер свежеет и дует все с севера. Ночи темные, как в Англии. Я надеюсь, что завтра мы освободимся из наших ледяных оков.

17-го сентября. Опять привидение. Слава богу, что у меня крепкие нервы! Суеверие этих бедняков, их крайняя серьезность и убеждение, с которым они повествуют о происшедшем, привели бы в ужас всякого человека, незнакомого с их взглядами. Существует несколько версий, но общий итог всех их заключается в том, что нечто странное летало всю ночь вокруг корабля, и что Санди Мак-Дональд из Питерхэда и длинный Питер Вильямсон из Шотландии видели это так же, как мистер Мильн на мостике. Так как имеется три свидетеля, то они встретят больше доверия, чем второй помощник штурмана. Я говорил с Мильном после завтрака и сказал ему, что он должен быть выше такого вздора, и что, как офицер, обязан подавать людям лучший пример. Он зловеще покачал своею обветренною головою, но отвечал с характерной осторожностью.

- Может быть да, может быть нет, доктор, - сказал он. - Я не назвал бы это привидением. Я не могу сказать, чтобы я верил в морских духов и тому подобное, хотя есть много людей, утверждающих, что они видели всякую всячину; меня нелегко испугать, но, может быть, у вас у самого похолодела бы кровь в жилах, если бы вместо того, чтобы рассуждать об этом при дневном свете, вы были со мной прошлою ночью и видели какую-то белую и страшную форму, показывавшуюся то здесь, то там и кричавшую в темноте, словно маленький ягненок, который потерял свою мать. Тогда бы вы не сказали, что это только болтовня старых баб.

Я видел, что было бесполезно спорить с ним, и удовольствовался тем, что попросил его как о личном одолжении, вызвать меня в следующий раз, когда появится привидение, - просьба, на которую он согласился с многочисленными восклицаниями, выражавшими надежду, что такого случая никогда не будет.

Мои ожидания сбылись, и белая пустыня позади нас прорезалась тонкими полосками воды, которые пересекали ее во всех направлениях. Наша широта сегодня 80(52', что показывает, что лед сильно относит к югу. Если будет продолжаться благоприятный ветер, он разойдется так же скоро, как образовался. В настоящее время нам ничего не останется делать, как курить, ждать и надеяться на лучшее. Я скоро сделаюсь фаталистом. Когда имеешь дело с такими ненадежными факторами, как ветер и лед, человеку ничего другого не остается. Может быть, ветер и песок аравийских пустынь вселили в умы первых последователей Магомета наклонность преклоняться перед роком.

Тревоги, вызываемые привидением, производят весьма дурное впечатление на капитана. Я боялся, что это происшествие подействует возбуждающим образом на его чувствительный ум, и старался скрыть от него эту нелепую историю, но, к несчастию, он случайно слышал, как один из людей намекнул на нее другому, и настоял на том, чтобы ему все рассказали. Как я и ожидал, все его скрытое сумасшествие обнаружилось в самой резкой форме. Почти невероятно, что это тот же самый человек, который прошлою ночью вел со мною философский разговор, причем обнаружил тонкое критическое чутье и величайшее хладнокровие в суждениях. Он ходил взад и вперед по шканцам подобно тигру, запертому в клетке, останавливаясь по временам, чтобы развести руками с печальным жестом и посмотреть нетерпеливо на лед. Он постоянно говорил сам с собою и раз закричал: "Недолго, недолго ждать, дорогая!"

Бедный малый! Грустно видеть славного моряка и образованного джентльмена доведенным до такого состояния и думать, что воображение и иллюзии могут подавлять ум, для которого действительная опасность - только соль жизни. Был ли когда-нибудь человек в таком положении, как я - между безумным капитаном и духовидцем штурманом? Я иногда думаю, что я единственный человек в своем уме на судне, кроме, может быть, второго механика, который представляет из себя род жвачного животного и не потревожился бы нисколько из-за всех чертей Красного моря, лишь бы только они оставили его в покое и не привели бы в беспорядок его инструментов.