Капитан Полярной Звезды - Артур Конан-Дойль

Все это исследование о суеверии напоминает мне о том, что мистер Мансон, наш младший штурман, видел (или, по крайней мере, говорит, что видел, что конечно же, одно и то же) прошлою ночью духа. Это оказывает освежающее действие, дает приятную новую тему для разговора после вечных разговоров о медведях и китах, которыми мы пробавлялись в течение многих месяцев. Мансон клянется, что на корабле водится нечистая сила, и что он не остался бы на нем ни одного дня, если бы нашел себе другое место. В самом деле, малый не на шутку напутан, и я дал ему сегодня утром немного хлорала и бромистого калия, чтобы укрепить его нервы. Он пришел в полное негодование, когда я намекнул ему, что он, вероятно, выпил лишний стакан накануне ночью, и я должен был успокоить его, стараясь сохранять самое серьезное выражение лица во время его рассказа, который, конечно, был в полном согласии с фактами.

- Я был один на мостике, - сказал он, - около четырех часов, во время средней вахты, в то самое время, когда ночь всего темнее. Была луна, но облака набегали на нее так, что нельзя было с корабля видеть в даль. Джон Мак Лид, гарпунщик, пришел с носа и рассказал о странном шуме на носу штирборта. Я пошел вперед, и мы оба слышали этот странный звук, похожий то на плач ребенка, то на страдальческий крик женщины. Семнадцать лет я занимаюсь этим делом и никогда не слышал, чтобы тюлень, старый или молодой, производил подобные звуки. В то время, как мы стояли там на носу, луна вышла из-за облака, и мы оба увидели что-то вроде белой фигуры, двигавшейся через ледяное поле в том же направлении, в котором мы слышали крики. Мы потеряли ее на время из вида, но она опять показалась с левой стороны корабельного носа, и мы могли совершенно явственно различить ее подобно тени на льду. Я послал человека за винтовками; Мак Лид и я спустились на лед, думая, что, может быть, это был медведь. Когда мы шли по льду, я потерял из виду Мак Лида и подвигался вперед в направлении, в котором все еще слышал крики: так прошел я с милю или, может быть, больше, и когда стал обходить вокруг льдин, взгроможденных одна на другую, наткнулся на что-то, как будто поджидавшее меня. Я не знаю, что это было такое. Во всяком случае, не медведь. Это было что-то высокое, белое и прямое, и если это не был мужчина или женщина, то, клянусь, что-то худшее. Я изо всех сил бросился бежать к кораблю и страшно обрадовался, когда очутился на палубе. Я подписал условия, по которым обязан исполнять свои обязанности на корабле; на корабле я и останусь, но меня больше не заманят на лед после захода солнца.

Такова его история, которую я старался передать его собственными словами. Я думаю, что по всем вероятиям, несмотря на их отрицания, они видели медведя, поднявшегося на задние лапы, - поза, которую они часто принимают, когда встревожены чем-нибудь. В неверном освещении медведь мог иметь сходство с человеческой фигурой, в особенности для человека, нервы которого были уже несколько потрясены. Что бы это ни было, в конце концов, самое происшествие имеет злополучный характер, так как оно произвело самое неприятное действие на команду. Взгляды матросов стали еще пасмурнее, а неудовольствие их сделалось более открытым. Двойное неудовольствие: во-первых, на то, что им препятствуют принять участие в ловле сельдей, и, во-вторых, на то, что их задерживают на судне, где, как они утверждают, водится нечистая сила; это может привести их к какому-нибудь безрассудному поступку. Даже гарпунщики, самые старые и надежные между ними, приняли участие в общем волнении.

Если не считать нелепого взрыва суеверия, то дела скорее принимают более веселый вид. Массы плавучего льда, которые образовались к югу от нас, рассеялись, и вода так тепла, что это заставляет меня думать, не находимся ли мы в одной из ветвей Гольфстрима, которая проходит между Гренландией и Шпицбергеном. Здесь много маленьких медуз около корабля и изобилие креветок, так что есть полная возможность увидеть "рыбу". В самом деле, одна была видна около обеденного времени, но на таком месте, что лодками нельзя было следовать за ней.

13-го сентября. Имел интересный разговор со старшим помощником штурмана мистером Мильном, на мостике. Кажется, что наш капитан такая же большая загадка для моряков и даже для владельца судна, как и для меня. Мистер Мильн рассказывает, что когда экипаж распускается по возвращении из путешествия, капитан Креджи исчезает, и его не видят опять до наступления другого сезона, когда он спокойно входит в контору компании и спрашивает, не понадобятся ли его услуги. У него нет ни одного друга в Дэнди, равно как никто не знает его прошлого. Его положение всецело зависит от его искусства, как моряка, и репутации мужественного и хладнокровного человека, которую он заслужил в качестве помощника, прежде чем ему доверили отдельное командование; существует, кажется, единогласное мнение, что он не шотландец и что его имя вымышленное. Мистер Мильн думает, что он посвятил себя китобойному промыслу просто по той причине, что оно самое опасное занятие, какое только он мог выбрать, и что он ищет смерти всеми возможными способами; он привел много примеров этому, один из которых довольно любопытен, если согласен с действительностью. Кажется, что в одном случае капитан не явился в контору, и на его место был выбран заместитель. Это было во время последней русско-турецкой войны. Когда он опять вернулся следующей весной, у него была морщиноватая рана на шее, которую он, обыкновенно, старался скрыть своим галстуком, Верно или нет заключение помощника, что он участвовал в войне, я не могу знать. Это, конечно, было странное совпадение.

Ветер переменил направление и дует теперь с востока, но все еще очень слаб. Я думаю, что лед стал более сплошным, чем был вчера. Насколько хватает зрения, со всех сторон видно обширное пространство ослепительной белизны, прерываемое только случайною трещиной или темною тенью скал, взгроможденных одна на другую. К югу от нас есть узкая полоска голубой воды, которая для нас является единственным путем к спасению, но и она суживается с каждым днем. Капитан берет на себя тяжелую ответственность. Я слышал, что в чану нет больше картофеля и даже бисквиты приближаются к концу; однако, он сохраняет все то же бесстрастное выражение лица и проводит большую часть дня на палубе, обозревая горизонт в свою зрительную трубу. Настроение его духа очень изменчиво, и он, кажется, избегает моего общества; однако, повторения грубой сцены, произошедшей прошлой ночью, не было.

Семь часов 30 минут вечера. Я прихожу к убеждению, что нами командует сумасшедший. Ничем иным нельзя объяснить причуды капитана Креджи. Хорошо, что я вел этот журнал нашего путешествия; он послужит к нашему оправданию в случае, если нам придется принять против него какие-нибудь меры, - шаг, на который я согласился бы, только как на последнее средство. Довольно любопытно, что он сам навел меня на мысль, что объяснение его странного поведения заключается в сумасшествии, а не в простой эксцентричности. Он стоял на мостике с час тому назад, смотря по обыкновению в свою зрительную трубу, в то время как я ходил взад и вперед на шканцах. Большинство людей были внизу за чаем, так как вахты с недавнего времени не соблюдались вполне правильно. Устав ходить, я прислонился к мачте и любовался нежным румянцем, который бросало заходящее солнце на большие ледяные поля, окружающие нас. Раздавшийся около меня хриплый голос внезапно вывел меня из охватившей задумчивости; вздрогнув, я увидел что капитан спустился с мостика и стоит рядом со мною. Он пристально смотрел на лед с выражением, в котором ужас, изумление и что-то похожее на радость боролись друг другом. Несмотря на холод, большие капли пота текли по его лбу, и он был, видимо, страшно возбужден. Его члены сводила судорога, как бывает с человеком при приближении эпилептического припадка, а линии около рта резко обозначились. "Смотрите!" - прошептал он, схватив меня за руку, но все еще продолжал смотреть на далекий лед и медленно двигал головой в горизонтальном направлении, как бы следя за каким-то предметом, который двигался в поле его зрения.

- Смотрите! Вот, вот! Между ледяными скалами! Теперь она выходит сзади из-за дальней глыбы. Вы видите ее - вы должны видеть ее! Все еще там! Бежит от меня, клянусь Господом, бежит... исчезла!

Он произнес последние два слова задыхающимся шепотом, который никогда не исчезнет из моей памяти. Цепляясь за выбоинки, он старался вскарабкаться наверх бульварков, как бы надеясь бросить последний взгляд на удаляющийся предмет. У него не хватило, однако, силы для осуществления этой попытки; он отшатнулся назад к окнам салона и прислонился к ним, задыхающийся и истощенный. Его лицо так побагровело, что я испугался, что он потеряет сознание, и поэтому, не теряя времени, свел его вниз и уложил на одном из диванов в каюте. Я влил ему в рот немного водки, которая произвела на него чудесное действие, заставив краску вернуться на его побледневшее лицо и укрепив трясущиеся члены. Он приподнялся на локте, и осмотревшись кругом, чтобы убедиться, что мы одни, сделал мне знак подойти и сесть рядом с ним.