Глаза ночи - Диана Бейн

— О, мама, — прошептала она, — ты должна была продать это!

Все свое детство она видела, как мать шьет подобные вещи для богатых, для тех, кто может себе их позволить, и незыблемым правилом для нее, как и для всех остальных детей, было: смотри, но ничего не трогай! Сейчас с почтением, вызванным долгим соблюдением этого правила, Бренвен подняла белье и прикоснулась им к щеке. Прикосновение было таким легким и нежным, как если бы это была прядь волос младенца или крылышко цыпленка.

Из коробки выпала открытка и упала на пол. Она отложила белье в сторону и подняла ее. На лицевой стороне открытки разноцветными буквами было написано: «С днем рождения!» Внутри ее мать написала: «Мы скучаем по тебе». И все написали свои имена: мама и папа; ее братья Гвилим и Оуэн; ее сестры Глинис, Илин, Ронда и Ивлин; и даже малыш Рис написал свое имя большими дрожащими печатными буквами — совсем неплохо для пяти лет.

Бренвен почувствовала, что в комнате холодно. Она поднялась с кровати и разожгла в камине огонь. Затем аккуратно разложила лифчик и нижнюю юбку на стуле, собираясь полюбоваться ими издалека и думая о том, что работа ее матери — это не шитье, а искусство. Она сбросила махровый халат, натянула через голову старую байковую ночную сорочку, забралась в постель и открыла книгу, которую сейчас читала. Потом потянулась к открытке, намереваясь использовать ее в качестве закладки.

И в этот момент самообладание покинуло ее, и она разрыдалась. Бренвен плакала по своей семье, но не из-за одиночества, как это часто случалось с ней раньше. На этот раз она плакала из-за любви.

Глава 2

— Потрясающе! — воскликнул Гарри Рейвенскрофт.

— Великолепно, великолепно, — согласился Джейсон Фарадей с необычным для него оттенком почтительности в глубоком низком голосе.

— И неиспорчен! Совершенно неиспорчен! — Гарри почти в экстазе раскинул свои худые длинные руки, как если бы он намеревался обнять замок, который высился на скале, отчетливо выделяясь на фоне летнего неба.

— Да, неиспорчена. Я безусловно надеюсь на это, — пробормотал Джейсон. Но он смотрел не на замок Лланфарен. Его взгляд был устремлен на девушку, которая мела крутой пандус — единственный путь, ведущий наверх к замку. Плавно и непрерывно метла двигалась взад-вперед, и в такт ее движениям раскачивалось гибкое тело девушки и длинные черные волосы у нее за спиной. Внезапный порыв ветра прижал платье к телу, очертив грудь, тонкую талию и бедра, и Джейсон, сам того не желая, пробормотал вслух что-то оценивающее.

Гарри услыхал этот звук, повернулся к своему другу и проследил за направлением его взгляда.

— Ну, Джейсон, неужели ты собираешься втащить свое распутство даже в наше научное исследование? Я имел в виду замок, а не женщину! Мы проехали все это расстояние не для того, чтобы обеспечить тебя свежей женской плотью. Хотя, — сказал он, задумчиво переводя взгляд на девушку, — она очень мила, даже на таком расстоянии. Эти черные волосы, светлая кожа — могу побиться об заклад, что у нее светлые глаза. Чистейший кельтский тип, чудесно! Пошли, старина, давай поднимемся туда.

Бренвен услыхала мужские голоса, хотя и не могла разобрать, о чем они говорят, и прекратила подметать дорогу. Она прикрыла глаза от солнца левой рукой и всмотрелась вниз. По одежде она определила в них посетителей, а не местных рыбаков или торговцев, и это очень удивило ее. Как сказала Люси около двух месяцев тому назад, туристы редко посещали Лланфарен, хотя замок и развалины аббатства значились в «Путеводителе», выпускаемом Национальным трестом. Мужчины приближались, и было совершенно очевидно, что они направляются именно в замок. Более высокий и худой выразительно жестикулировал на ходу руками. Другой, широкоплечий, с крупной головой, шел, тяжело ступая, засунув руки в карманы.

После некоторого колебания, когда Бренвен в течение нескольких секунд раздумывала о том, как было бы хорошо, если бы Люси и Джон не уехали сегодня утром в Олмвич, она решительно отложила щетку в сторону, вытерла руки, расправила юбку и направилась вниз по пандусу навстречу поднимавшимся мужчинам. В конце концов, она может показать этим людям замок так же хорошо, как это сделали бы Люси или Джон.

Когда они подошли достаточно близко друг к другу, мужчина, который был пониже ростом, поднял голову, и Бренвен впервые ощутила силу, исходящую от Джейсона Фарадея. Он поймал ее взгляд, и она почувствовала, что не в силах отвести глаз в сторону, что его напряженный взгляд приковывает ее к нему. Девушка замерла — насторожившись, ожидая, широко открыв глаза, похожая в этот момент на только что прирученное юное животное. Но она тут же опомнилась и заговорила:

— Добро пожаловать в замок Лланфарен. — Ее голос звенел, как серебряный колокольчик. Она протянула руку мужчине с гипнотическим взглядом и увидела, что глаза у него карего цвета. — Меня зовут Бренвен Теннант. Я помощник администратора. Я с удовольствием покажу вам замок и отвечу на все ваши вопросы.

— Джейсон Фарадей. — Мужчина не был высоким, во всяком случае, он не был выше ее, но он был массивным. Ее рука утонула в его руке. — А это мой друг и коллега Гарри Рейвенскрофт.

Гарри, который на добрых шесть дюймов возвышался над Джейсоном, склонился к Бренвен, вынул ее руку из руки своего друга и непринужденно поцеловал.

— Мы очарованы, Бренвен Теннант. Ведите нас вперед, мы последуем за вами.

— Вы американцы, — сказала Бренвен, оглянувшись через плечо. Это было ясно по их акценту, хотя Гарри был одет так, как оделся бы любой англичанин для загородной прогулки, а на Джейсоне был легкий свитер, связанный вручную ирландским узором.

— Да, — подтвердил Джейсон, — мы профессора из Вирджинии. Гарри — медиевист.[1]

— Истинная правда, — согласился Гарри, — и этим летом я понял, что слишком долго пренебрегал Уэльсом.

— Лланфареном несложно пренебречь, — сказала Бренвен. — Об этом месте написано очень мало, но я попыталась собрать нечто большее, чем просто голые факты, преподносимые в путеводителе. Итак, — она повернулась и показала жестом на длинный крутой пандус, три четверти которого были у них уже позади, — этот мощеный пандус относится, вероятно, к самым ранним строениям. Как вы видите, камни уложены здесь без известкового раствора, а поверхность их выровнялась уже от времени. Попасть в замок сейчас можно только этим путем, хотя существуют вполне обоснованные предположения, что некогда был вход с моря, а затем он был замурован. Или просто завален камнями и потерян. Первоначально Лланфарен не был замком, это был монастырь. Монастыри также требовалось оборонять, и для этого они окружались стенами. Перед вами, — она остановилась в высоком прямоугольном проеме, где когда-то находились массивные ворота, — куртинная стена. Толщина ее — шесть футов. Она была перестроена здесь, со стороны земли, но эта перестройка имела место около трехсот лет назад. Со стороны моря, куда мы пройдем позже, стена была построена на крепостном валу, вырезанном из самой гранитной скалы. Эта стена почти наверняка является частью одной из первоначальных построек монастыря, хотя никто не знает, какой из них.