Двадцать килограммов неона - Александр Кралин

Пошла речь: «Балдак–шесть, Балдак–шесть, отвечайте!» — «Вышли на перевал. Ничего необычного» — «Седьмое отделение?» — «Продвигаемся вверх по долине. Достигли устья ручья Державной Государственности» — «Седьмое! Сержант!» — «Я, господин капитан!» — «Вам — повышенная готовность. Объект упал километрах в трех выше по долине. Ищите обломки, свежевзрытую землю. Экипаж по возможности взять живым. Сержант?» — «Я, господин капитан!» — «Я сказал — экипаж брать живым. За информацию о новом секретном оружии демократов отвечаете головой». — «А если обороняться будут?» — «Немедленно вызывайте подкрепления и сами занимайте оборонительную позицию». — «Ясно». Энтузиазма в голосе сержанта не слышалось.

— Так. — Пейпиво задумчиво поскреб голову — Мы для них, значит, демократы. Это хорошо. До летающих тарелочек они вроде как не додумались.

— При диктатуре летающих тарелочек не бывает — вмешался Кусака.

— Почему?

— Потому что непонятно, значит, есть над чем думать. А думающие субъекты для диктатуры опасны.

— Ладно, хватит туфту гнать. Давай смотреть.

Минут через шесть–семь из–за поворота долины показались солдаты, идущие цепью — пропитанные потом грязно–серые мундиры, запыленные лица, изборожденные светлыми извилинами — пот струился из–под касок. Однако оружие они держали бодро, по сторонам осматривались зорко и внимательно, ноги в высоких ботинках со шнуровкой ставили уверенно. «Кстати нас присыпало. — заметил Заврик — Головорезы отборные. Капитан не зря беспокоился».

Но перископ Иник скрыл на совесть, и воинство, обшаривая цепким взглядом все и вся, проследовало дальше. Комп, не дожидаясь приказа, включил остронаправленный микрофон. Послышались шаги, скрип камешков под ногами, посвист ветра.

«Сержант, — раздался голос, видимо, радиста, шедшего позади — эта осыпь, похоже, свежая» — «Похоже. Свяжись с капитаном».

Капитан выругал сержанта. Взрыва не было, значит, объект сел мягко, а не врезался в скалу. Сержант слушал выволочку, повторяя: «Да, господин капитан. Есть, господин капитан» и кося злыми глазами на съежившегося радиста.

Послышался гул и стрекот, подлетел и завис вертолет. Пилот вышел на связь, сообщил, что вверх по долине — ничего, вплоть до пика Павших Героев. «Не свобода, так павшие герои» — пробурчал Заврик. «А чего ты хотел от Сомагана?» — отозвался Кусака.

В эфире разразилось продолжительное совещание, в конце которого отделению был скомандован привал — при бдительном несении службы — до прибытия специалистов с металлоискателями и прочей аппаратурой. Солдаты спустились к речке, в жидкую тень низкорослых деревьев, сержант выставил часового, а прочие достали из ранцев пакеты, разорвали их и принялись жевать что–то, на вид совершенно безвкусное.

— Нащупают нас? — забеспокоился Кусака.

— Ни в жисть. — успокоил его Заврик — Маскировка–то жива. Разве что сверхчувствительным гравитометром, да и то если фон был снят заранее.

Возник шум, перешедший в грохот — в полукилометре к северу, на противоположной стороне долины, сошел обвал.

— Порядок. — удовлетворенно хмыкнул Пейпиво — Они теперь знают, что обвалы здесь — дело обычное, стало быть, наш — как и все прочие.

Вновь заговорило радио. Специалисты прибудут к утру, отделению ожидать, ночью усилить посты, замечать все необычное.

— Так, — Пейпиво потер руки — или я сам не служил, или эта братия до вечера будет дрыхнуть без задних ног.

— Языка брать будем? — плотоядно поинтересовался Заврик.

— Да, только тихо. Чтобы мозги ему прошмонать, часа хватит. Кусака, готовь свои пыточные устройства, а мы пасти их будем, и чуть что — так сразу.

Так и вышло, как Пиво сказал. Поев, солдаты заправили в ноздри по порции какого–то темно–коричневого порошка и, лениво перебрасываясь фразами, один за другим заснули. Часовому снадобья не дали, но, когда и сержант растекся по подстилке в тенечке, кто–то из товарищей выделил и ему понюшку; часовой тоже зарядился и вскоре составил компанию остальным — мирно посапывал, нежно, как любимую девушку, обняв ружье.

Пейпиво потер руки: «Заврик, тащи станнер!» Тот был уже готов, и через минуту командир с инженером протискивались по узкому проходу наружу, кряхтя от натуги и матерясь на чем свет стоит — парализатор был мощный, дальнобойный, здоровенный и тяжеленный; Кусака же послушал с удовольствием их ругань и принялся готовить ментоскопическую аппаратуру.

Заврик сопя и пыхтя возился с прицелом, а Пейпиво помогал ему наводить станнер на храпевших вразброд солдат. Это было непросто — чтобы наверняка поймать всех в зону поражения, пришлось несколько раз перетаскивать аппарат по шевелящимся камням на крутом склоне, и Пейпиво с Завриком порядком измучились. Наконец, нужная позиция была найдена, Заврик проверял настройку, но тут один из солдат зашевелился, сел, потряс головой, потом поднялся и побрел прямо к ним. Пейпиво взял наизготовку ручной станнер, но солдат просто забрался между камнями и принялся оправляться.

Пейпиво перевел дух и привалился спиной к камню; при этом у него из кармана вывалилась фляжка и, глухо простучав по камням, плюхнулась прямо солдату под ноги.

— Мой коньяк! — тихо ужаснулся Пейпиво.

— Козел, — прошипел ему Заврик — ты хоть полчаса можешь без бухла?

Солдат, видимо, не отошел еще от того снадобья — он тупо уставился на фляжку, подобрал ее, отвинтил крышку и понюхал. Лицо его исказилось, глаза закатились, и он повалился навзничь.

— Подорвался на собственной мине — прокомментировал Заврик. — Но, Пиво, твое счастье, что конина так их валит. Еще раз из–за тебя проколемся, баш отвинчу.

— Ладно, давай, пали, пока кому еще не приспичило.

Заврик приник к прицелу, чуть поколдовал еще с настройкой и нажал спуск. На вид ничего не изменилось, но солдаты теперь будут пять–шесть часов спать беспробудным сном и ничего не смогут вспомнить о том, что с ними было за это время.

— Первым давай твоего собутыльника. — распорядился Заврик — Ему придется память подчистить, да и вообще… Как бы у него от этого пойла вовсе крыша не съехала. Вы же, люди, чемпионы Галактики по принятию внутрь всякой дряни.

— Да хватит тебе, берем его.

Ментоскопирование прошло на редкость удачно, если учесть, что это была неизвестная раса. Кусака знал свое дело, и обработать успели троих. Получили массу информации и теперь, трансформировавшись, они вполне могли бы сойти за местных. Но кое–что заставило даже их, жителей Галактической Федерации, привыкших к самым разнообразным формам жизни, удивленно переглянуться.

Аборигены были трех полов — Мти, Та и Шис. Особи Мти и Та были примерно равноценны во всем, Шис же — ленивы, глупы, сидели в основном дома (впрочем, иметь дома свою Шис могли себе позволить только богачи, а в Сомагане все Шис считались общественными и содержались в специальных учреждениях), не занимались даже хозяйством — только вынашивали и рожали детей. Яйцеклетки вырабатывали Мти, сперматозоиды — Та. И те и другие были снабжены половым членом (даже Заврик пробурчал: «Ого–го!», когда стали известны его размеры) и вводили свои половые продукты в половые отвертия подмышками Шис — каждый строго в свое; оплодотворение происходило в теле Шис, Мти и Та при этом испытывали невероятной силы оргазм. Эрекция и извержение половых продуктов могли произойти только в контакте с Шис, у которых половой процесс вовсе никаких ощущений не вызывал; боли при родах тоже не было. К зачатию приводил каждый половой акт, а любая попытка контрацепции или прерывания беременности приводила к гибели Шис. Вообще, Шис были слабыми, подверженными всяким хворям, многие не переживали процесс полового созревания и составлял этот пол не более пяти процентов от общего числа населения.

— Ни себе хрена в мармеладе! — Заврик сдернул контактный шлем и лихорадочно отодрал от тела перцепторы — Теперь ясно, откуда у них бунубадамы берутся.

— Да, — дико вращал глазами красный, как рак, Пейпиво — за всю жизнь от силы два–три раза нормально кончить, а то и ни одного, от этого у кого хочешь крыша поедет. И никаких тебе заменителей, даже не промастурбируешь.

— Ну и что? — Кусака флегматично сворачивал аппаратуру — Бывают и не такие еще способы размножения.

— Молчи лучше, импотент икромечущий!!! Тебе этого не понять!

— Хорошо, хорошо, я теперь на всю жизнь сексуально озабочен, но давайте вернем их на место и будем соображать, как нам неон добыть.

Солдат отнесли на место. Заврик, преисполнившийся жалости и сочувствия к аборигенам, постарался расположить их поудобнее и даже самолично вымыл и одел того, первого, нюхнувшего коньячных паров.

Кусака вернулся в корабль — ему с компом предстояло порядочно попыхтеть, приводя сведения об этом мире в систему. Пока же сквозь дикое желание совокупления в сознание разведчиков проникло только то, что свою планету местные называют Гасо, себя — енмо, а союз демократов — Астум. Заврик и Пейпиво остались снаружи, исследовать лагерь — им ведь придется подделывать документы, а по содержимому мозгов простых солдат о способах их защиты четкого представления пока не получалось.