Бояръ-Аниме. Романов. Том 3 (СИ) - Кощеев Владимир

— Дмитрий, — заговорил князь, когда я прошел к предназначенному мне креслу. — Это генерал военной разведки, Марков Василий Павлович.

Мужчина встал и протянул мне ладонь. Ответив на рукопожатие, я кивнул человеку, подарившему нашей семье внедорожник, с которого Виталя до сих пор едва пылинки не сдувал от счастья.

— Рад нашей встрече, Василий Павлович, — сказал я, прежде чем мы оба опустились в кресла.

— Итак, господа, — произнес Алексей Александрович, — времени у нас немного, так что сразу перейдем к делу. Военной разведке требуется неофициальный ликвидатор.

Генерал кивнул с таким видом, будто ему зачитывали принятый в ресторане заказ. Мне это понравилось, люблю, когда люди говорят прямо, что им нужно, а не юлят, стараясь избежать неприятных формулировок.

— Мы уже договорились, что твое дело ляжет на стол самого государя, — сообщил князь, переводя взгляд на меня. — И будет на его личном контроле. Никто, кроме нашего рода, царя и генерала не будет знать об этой договоренности, — продолжил он. — Это значит, никаких званий, наград, пенсии. И, разумеется, твое вмешательство, Дмитрий, будет осуществляться только после личного приказа государя Михаила II.

Я кивнул в ответ. Это был приятный ход. Тем более что и государь наверняка хочет убедиться, что я гожусь для защиты наследника, кем бы тот ни оказался. А это лучший способ из всех возможных, чтобы сделать это не просто с пользой для страны, но и не поднимая шума.

— Теперь дело за малым, — вновь глядя на меня, сказал отец. — Твое согласие и подпись, Дмитрий.

Он придвинул мне уже заполненную форму с подпиской о неразглашении и следом договор. Я не стал сразу подмахивать документы и прочел их внимательно.

Эта бумага присваивала мне один из высших статусов сотрудника силовых структур Русского царства. После всех подписаний единственный, кто мог с меня требовать отчета — сам Михаил II. Уровень секретности для любого сотрудника ЦСБ, кроме разве что государыни, становился недоступным. И это означает, что никто больше не вправе вызывать меня на допросы.

Абсолютная защита и личная ответственность перед царем. А генерал здесь всего лишь куратор, который будет наблюдать, обеспечивать поддержку и передавать информацию. У Маркова нет никаких прав мне приказывать, по сути, он всего лишь связной.

— Я согласен, — сказал я, поставив подпись на документе.

Василий Павлович кивнул мне с легким намеком на улыбку. Возможно, так он выражал искреннюю радость, но выглядело, будто скала вдруг решила улыбнуться.

— Будем сотрудничать, Дмитрий Алексеевич, — кивнул он мне. — И пока есть время, какой позывной у вас будет, чтобы нам не пришлось пользоваться ни настоящим именем, ни, само собой, титулом.

— Полагаю, у вас уже есть вариант? — предположил я, уже предчувствуя, что Марков пришел подготовленным настолько, насколько это вообще возможно.

— Зверь, — ответил тот, глядя на меня с неким ожиданием в глазах.

— Пусть так и будет, — кивнул я, легко соглашаясь.

Для меня это ничего не значило, главное, чтобы ни с кем другим потом не перепутали. А в остальном — если мерить даже местными мерками, я действительно порой крайне жесток.

— Хорошо, — ответил он, протягивая мне руку. — До связи, княжич.

Я кивнул, отвечая на рукопожатие, и после знака отца покинул кабинет, чтобы вернуться на прием. Никаких особых чувств по поводу своего назначения я не испытывал, хотя, оглядываясь на взаимоотношения с государем, мог признать, что роль ликвидатора доказывает, что признан цесаревичем буду не я. Иначе бы Михаил II не стал так рисковать, посылая меня на смертельно опасные задания.

Ну что же, по крайней мере, еще одно дело можно считать закрытым. Теперь следовало разобраться с оставшимися проблемами, и жизнь младшего княжича Романова вновь засияет красками.

Слуги распахнули передо мной двери, и я прошел в бальный зал, сразу же погружаясь в полумрак. Прожектора светили в центр, где кружились в вальсе пары, и я машинально наткнулся взглядом на три.

Великая княжна Красноярская слева от меня в паре с молодым человеком, одетым ничуть не менее броско, чем сама Измайлова. Справа же, сохраняя прежний настрой, танцевали Сергей и Василиса. А в центре до сих пор двигались Михаил и Ксения. Я повел глазами по сторонам, прекрасно улавливая, что внимание всех присутствующих приковано именно к сестре с моим другом.

Я сделал шаг вперед, и Ксения, исполняя очередное движение, обернулась ко мне. Я заметил, что она о чем-то говорит с Юсуповым, но пара находилась слишком далеко, говорили негромко, да и музыка серьезно мешала. Однако по лицу Михаила было заметно, что он, несмотря на подходящую моменту улыбку, говорит совершенно серьезно.

В какой-то момент я даже решил, что их пара сейчас распадется, Ксения вручит Михаилу его белую розу, и друга придется ловить по всей Москве, чтобы он не наделал очередных глупостей, которые порой устраивал в Казани.

Но музыка звучала, и танец продолжался. Я отступил в сторону напитков, ступая между гостями, пока едва не столкнулся нос к носу с матушкой. Княгиня Романова смотрела в центр зала, и ее глаза слегка блестели.

— Дмитрий, — обратилась Ирина Руслановна, заметив меня и быстро промокнув края глаз платочком, — ты знал?

Я обернулся на пару Ксении и Михаила. Музыка еще играла, но они прекратили танец. Наследник Юсуповых стоял перед моей сестрой на колене, держа раскрытый футляр с кольцом.

Замерла великая княжна, заметившая происходящее и просто переставшая двигаться, отчего ее партнер сбился с ритма и по знаку Измайловой споро ретировался. Не иначе прогнала его, чтобы не мешал смотреть. Замер Сергей, все еще держа Волкову за руку. Казалось, замер весь зал.

Смотрелось красиво. Осветители направили все прожектора на Ксению с Михаилом. Ее платье и его костюм неожиданно идеально совпали при таком освещении, будто изначально планировались друг под друга.

На ее платье еще оставались две розы помимо белой, подаренной Юсуповым. Свободной рукой он снял их, и моя сестра с улыбкой протянула ему пальцы. Михаил вытащил из футляра кольцо, инкрустированное искусно и так, что сейчас украшение походило на еще одну белую розу.

— Дорогие гости, — раздался голос моего отца, и один прожектор тут же выхватил из темноты князя Романова. — Мы пригласили вас отпраздновать помолвку нашей дочери, Ксении Алексеевны Романовой.

Он сделал шаг к моему другу, стоящему рядом со своей невестой.

— И мы рады, что вы стали свидетелями того, как было сделано предложение, — с улыбкой закончил Алексей Александрович. — Михаил Эдуардович, Ксения, благословляю вас.

Музыка вальса давно затихла, и после слов князя зал заполнили аплодисменты гостей, поддержанные ангельским хоралом, звучащим из динамиков.

Отец протянул руку Юсупову, и тот пожал ее в ответ, после чего был обнят. Князь улыбнулся дочери и поцеловал ее в щеку.

Я слышал, как выдохнула матушка, стоящая рядом со мной, и протянул ей платок. Княгиня Романова благодарно кивнула и промокнула слезинки.

— Я не знал, матушка, — честно ответил ей на заданный ранее вопрос.

— Ах, Леша, — прошептала Ирина Руслановна, не обращая на меня внимания. — Заставил же ты меня поволноваться…

В этот момент вновь заиграла торжественная музыка, включилось освещение во всем зале, позволяя рассмотреть лица гостей. Подготовившиеся слуги тут же пустились по помещению, разнося напитки.

Я заметил брата, что-то шепчущего на ухо стоящему рядом с ним Руслану Александровичу. Патриарх Демидовых смотрел на Ксению с улыбкой и, держа бокал в руке, обнимал жену. Мария Евгеньевна нашла меня взглядом и хитро прищурилась. Услышать я ее не мог, княгиня только губами шевелила, но я отчетливо прочел по ним то, что бабушка хотела мне сказать.

«Ты следующий».

Но я лишь улыбнулся в ответ и отсалютовал своим бокалом. Отказываться от необходимости взять невесту, полезную роду Романовых, я не собирался. Будет ли это Волкова, или кто-то другой — время покажет. И несмотря на матримониальные планы моей бабушки, действовать по ее указке я не намерен.