Звездные осы - Роберт Вильямс

— Это, наверное, было очень трудно сделать!

— Мои глаза сильно пострадали от этого. Несколько раз случалось так, что я вообще ничего не видел.

— И вы почти становились слепым?

— Я был слепым в течение нескольких недель. Постепенно мое нормальное зрение восстановилось. Вместе с этим появилась возможность видеть частоты, на которых работают вирусы. Именно поэтому я могу их видеть. — Его голос изменился. — Я не знаю, как случилось, что вы можете видеть их. Я предполагаю, что некоторые люди могут видеть на таких высоких частотах. Для них такое зрение является нормальным. Но большинство из нас… Он покачал головой, но при виде ее белого лица понизил голос.

— Мне жаль, если я испугал вас.

— Меня испугало совсем не то, что вы рассказали, — прошептала Дженни.

— Но что же еще?

— Прямо за вами я вижу мерцание голубого света. Именно оно испугало меня.

Дерек медленно повернулся. Сначала искоса, а затем полностью он увидел крошечный танец голубых огоньков.

При виде этого он почувствовал, что у него сперло дыхание.

2

Человека, которому Дерек отдал маленький стеклянный шарик, звали Джерри Фалькон. Его имя не имело значения ни для него, ни для кого-нибудь еще. Он так редко слышал его, что почти забыл о нем. Он был известен его мастерам и друзьям рабочим как Р-133, что было номером сложной бухгалтерской машины, на которой он работал.

В 2470 году человека называли по имени машины, а не наоборот.

Р-133 был женат четыре раза. Каждый брак заканчивался разводом по самой простой причине — несовместимости характеров. Каждая неудача в браке делала его немного более несчастным и немного обиженным глубоко внутри, где скрывались страх и ненависть. Р-133 каждый день приходил на работу со смутной надеждой, что сегодня день закончится его смертью.

Это была надежда, которую лелеяли многие, работающие в этом здании. Вся их жизнь была предопределена как на работе, так и дома. Все средства рекламы сообщали им, что они очень счастливы. Если они не подвергались штрафам, у них было все — безопасность на работе, медицинская, госпитальная помощь и пенсия. Вопрос, который часто задавали руководители состоял в том, чего еще они пожелают? Ответом, который, однако, никто из них никогда четко не сформулировал и никогда не нашел для себя, было то, что человек хочет знать степень свободы в своей жизни. Не имеет никакого значения какую опасность приносит свобода, если человек остается живым. Без этого, как бы не была велика его безопасность, он чувствует, что ему лучше умереть. Транквилизаторы могут создать ложное ощущения благосостояния, но они не могут принести свободы, а тонизирующие таблетки создают ощущение нереальной эйфории. Единственный смысл благосостояния возникает только от надежды и появления свободы.

Р-133 снял свое пальто и повесил его позади бухгалтерской машины, у корой был огромный банк клавиш. Часы подсказали ему, что у него еще осталось две минуты до начала работы. Вспомнив про маленький стеклянный шарик, он вытащил его из кармана пальто и положил его перед машиной. Он осмотрел сферу. Ему показалось, что она была пустой. Очевидно, человек, который дал ему ее, был лунатиком. Он подумал с некоторым беспокойством, что количество лунатиков в настоящее время все больше увеличивается. Топот ног вокруг него говорил о том, что другие рабочие торопятся к своим машинам. В огромном помещении находилось 150 машин и всегда на смене было 160 операторов. 10 резервных операторов всегда были готовы заменить тех, кто из-за болезни не мог справиться со своей клавиатурой. Этот дополнительный резерв из десяти операторов не всегда был в готовности из-за гуманных действий со стороны Машинск Инкорпорейтед, которая обладала всем имуществом, находящимся здесь, но эксперты компании по производительности труда решили, что лучше держать на дежурстве десять человек все время, чем допустить, чтобы какая-то одна важная машина вышла из строя на один час.

Люди были дешевыми, а машины такими дорогими!

— Что ты принес сюда? — спросил сосед Р-133 по машине. — Что это за маленький стеклянный шарик?

— Он ничего не значит, — ответил Р-133. — Какой-то псих дал его мне по дороге на работу. Он сказал, что это сделает меня свободным.

— Тогда он по-настоящему псих, — проворчал его сосед.

Р-133 открыл свой личный шкафчик и положил в него стеклянный шарик. Каждая машина была снабжена таким личным шкафчиком шириной в шесть дюймов и глубиной в один дюйм. В таком шкафчике разрешалось хранить свои личные вещи. Какой-то критик сказал, что жизнь оператора машины зависит от глубины и ширины его персонального шкафчика. В шкафчике лежала поломанная шариковая авторучка, три упаковки жевательной резинки, содержащей слабительное средство, одна небольшая бутылочка с транквилизирующими таблетками и три маленьких бутылочки с тонизирующими. Р-133 подумал, что ему следует принять одну из тонизирующих таблеток, чтобы скомпенсировать действие той транквилизирующей таблетки, которую он принял беседуя с тем психом снаружи, а затем решил подождать пятнадцать минут.

Прозвучал предупредительный звонок. Это говорило о том, что машина начнет выполнять операции через тридцать секунд. Р-133 закрыл свой личный шкафчик, расслабил пальцы, посмотрел на стопку бумаг с символами, которые он должен был передать машине, и подготовился к утренней разборке. Снова прозвучал звонок, на бухгалтерской машине зажглись огни, и тут же включились в работу машины запахов и музыки. Утренняя музыка была в темпе марша. Эксперты по производительности труда считали, что люди работают быстрее, если работа сопровождается тихим звуком марша. Позднее в фиксированное время музыка изменится, но всегда сохранит темп марша.

Машина запаха распространяла аромат хвойных лесов, благоухание весенних цветов и острый запах соли, рассеиваемой ветром. В эту машину запахов были также включены другие тонкие эссенции, включая лекарства, которые создавали транквилизирующий гипнотический эффект. Из-за этих тонких наркотиков, распыленных в воздухе, люди мечтали во время работы, сосредоточивались на ней и могли даже забыть, что они люди, а не просто придатки машины, ее рук, глаз и мозга.

Большая комната была заполнена звуками марша. Беззвучное замыкание тысяч клавиш на счетных бухгалтерских машинах только слегка сопровождало его. Длинные ряды молчащих людей стали роботами, которые были глазами машины и ее руками.

Символы, которые они вводили в машину, не означали ничего ни для одного оператора. Все это было продуктом другой машины. Эти данные, отсортированные и упорядоченные их мастерами, они преобразовывали в базу данных для другой машины. Эти результаты, в свою очередь, поступали на какую-то другую машину, может быть на машины отдельных корпораций, где они становились данными, управляющими жизнями людей.