Пыльные солнца Волны - Илья Музыка

Обед сделал на Хинганском перевале, кафе там очень домашнее, цены тоже. После перевала потянулись унылые пейзажи Зейской низменности, поросшие некрасивыми кустарниками равнины. Скучно.

Стиль движения, когда едешь один, у меня своеобразный. Я не останавливаюсь часа три – четыре, неважно с какой скоростью иду. Обычно иду быстрее сотни, и останавливаться лень. Это меня поначалу и напрягало, когда Хэл посадил вторым номером. Мне-то в кайф долбить без остановки, а ей? Заправки в одного малоинтересны в дороге, курение вредно. Устал – добавил скорости, устал – сбросил. Тут Папулис мне как-то заявил: расстояния побеждаются не скоростью, а усидчивостью. Кто бы спорил. Но от себя добавлю: скоростью и усидчивостью они побеждаются не в пример лучше.

Запахло дымом, и вскоре я въехал в огонь. С двух сторон дороги пламя лениво облизывало валёжник и стволы деревьев. В одном месте на это не менее лениво смотрели пожарники.

Не будем вдаваться в тонкости семантики. Новое время привнесло в наш язык опредёлённые выражения, которые быстро подхватили обыватели. Типа не «дорого стоит» а «дорогого стоит», или «по крайней» вместо «по последней». Не понимаю. Дорогого стоить ничего не может, это глупость. Сколько стоит этот мотоцикл? Вдумайтесь: этот мотоцикл дорогого стоит. Чего дорогого: доллара, рубля, хлеба? Нечто эфемерного, но очень-очень дорогого. У Пушкина так и написано: «урядник не нашёлся что сказать, и промолвил: «это брат… это брат… дорогого стоит». И я что-то не замечал ни двадцать, ни тридцать лет назад, как люди «опасных профессий» говорили «ну, по крайней». До смешного доходит: «крайний раз, когда я был в армии»…. Что он хочет этим сказать? Дорогой человек, ты радуешься, что никогда в армии уже не будешь? Настоящий мужчина всегда солдат. Или ты боишься, что тебя в армию уже не позовут? Просто приди на приём к прапору в военкомат, и ты удивишься, что ты ещё нужен! Другое дело люди «пафосных профессий», типа стилистов, визажистов, адвокатов, менеджеров и барменов, по совместительству «байкеров». Им обязательно подчеркнуть свою причастность к опасности, хотя сами ни нож, ни подствольник в руках не держали.

Так вот, какая разница – пожарные, пожарники? Возможно то, что мне говорили о пожарниках в разных местах, правда. Типа поджигают сами, сами потом тушат и за это получают «боевые»? Нехорошо как-то на душе, ели это имеет место быть, но на огромных просторах России может и найдутся уроды. Даже премьер сказал «мы же сами понимаем, люди могут злоупотреблять нашим доверием».

Дышать стало трудно, несмотря на маску и шлем. Видимость упала до 100 метров. Дым висел до Тамагочи, лишь после немного развеялся, но сопки были укрыты сладковатой пеленой ещё шесть сотен километров, спрятав красивую перспективу. Впоследствии отголоски забайкальских пожаров видны были и в Монголии. Даль оставалась укрытой в противной сизой дымке на протяжении нескольких дней.

Не прошло и ста лет, как наконец закатали в асфальт Хинган. Дорога с тех пор почти наслаждение. Ровная, широкая, почти пустая, она позволяет ощутить себя в свободном полёте. Иногда недоумевают, мол зачем так гонять? Но падать одинаково больно и на 40, и на 80 км/ч, такая у человека организация нервной системы, а причины падений на трассе можно условно уложить в три категории. Помеха на дороге в виде оленя, тюленя и косолапого мишки, авто, стоящего на дороге без габаритов, ну и поломка техники. Когда летишь в городе на маршрутке, причин для ДТП намного больше.

Заправок, как и мотелей на трассе достаточно много, не думаю, что с местами проблемы. Причём мотели вполне внешне приличные, европейского типа. Загаситься к примеру можно в Гащенке – не сильно видно с трассы, местечко уютное. Понравились пейзажи в районе станции Ангарич, что-то похожее на картинки про Дикий Запад – равнины, склоны гор с сосновыми лесами, ленты рек.

До Могочи оставалось 300, я прошёл уже 1200. Может доехать? В 23—00 буду. Ага, потом не выпить не закусить толком. К чему эти сомнительные подвиги? Лучше в Ерофее заночую. Иль на Жанне? Вода с собой есть. Пива в Ерофее купить только.

На телефоне высветился номер Мазура. Это, пожалуй, сильно меняет дело. Раз Димка не в поездке, стоит заночевать в Сковородке. И я сворачиваю с трассы. Димка мужик серьёзный, основательный, на мотоциклах всю жизнь. В миру паровозник. Временами он непонятен, но его это не портит.

Сковородино типа маленький город или типа большой посёлок. По населению он всё ж проигрывает Могоче, но автобусный маршрут свой имеется. Депо, асфальт, хорошие и не очень дома, военные люди. В прошлом интересный пункт на золото. Рядом дорога на севера, потому близлежащий Невер и хиреет. Место красивое, вполне пригодное для житья. Эх, сюда бы госпрограмму для развития производства, да где её взять? Крым ведь наш…. В одном месте затыкаем, другое рвётся.

Дорога до Сковородки меня порадовала хорошим асфальтом и красивыми видами. У своего дома стоял Димка Мазур.

– Купаться едем?

– Обязательно. Только я в коляске. И пиво, пока не закрылось.

Димка в этом году купил Голду с коляской, и пропустить момент было нельзя.

– Тогда загоняй свой ко мне во двор, – он махнул рукой вниз по крутому склону. – А пиво я тебе в любое время куплю.

– Куда? Сюда?! Я не выйду потом!

– Эх, пацанва! Ездить не умеют. Я тебя выгоню, давай. Я всех выгоняю.

…Вечером мы сидели за столом, под черёмухой, на закатном солнце. Лёгкий ветерок колыхал ветки, отчего тени ягод кружились по столу. Заметно холодало. Димка покрикивал на Василия.

– Видишь, как люди ездят. Сел – и поехал. А вы тут сидите, до Невера, мол прохватили. Ты картошку давай чисть, чисть, мы есть хотим.

– Так вы братья? – удивился я фамильярности Мазура.

– Ага, – ухмыльнулся он, – кровные.

Ночью дико болели мышцы. Но старые стены бревенчатого дома источали умиротворение, говоря: ты поправишься, спи!

Утром мотоцикл Мазур мне уронил. Подскочив на доске, что мы положили для уменьшения перепада между железной балкой ворот, мотоцикл взревел и завалился на правый борт. Доска до синевы ударила Димку по ноге.

– Да, надо что-то с выездом делать, – он почесал голову. – Мот тебе уронил….

– Не переживай. Поехали, Сковородку покажешь. А то меня в Могоче Клаус ждёт.

Вчера вечером позвонил Клаус. Он вышел из Монголии через Кяхту, и теперь двигался домой в Катьку, страшно желая увидеть меня.

После вчерашних 1200, оставшиеся 300 смотрелись настолько мелко, что я позволил себе расслабиться. На одном из подъемов, усмотрев поворот на грунтовку, решил повернуть и отдохнуть. На подъеме я и разложился, недовключив передачу. «Европа» легла вверх колёсами по склону, снова на правый борт. Неудобно разложился.

Бескрайние просторы Забайкалья, никого. Стеной стоит тайга. Узкая лента асфальта, и на нём лежащий мотоцикл. Сгоряча поднять его не удалось, стал развьючивать себя и баулы, но услышал дизель с запада. Подошла фура, и вдвоём мы подняли мотоцикл.

– Сколько весит? – молодой водитель фуры перевёл дыхание.

– Сейчас наверное 400.

– Да…. Покурим?

– Поговорим….

Мы поболтали о дороге, о жизни. Вот такие приключения и дают желание ездить. Ведь и этот молодой саратовский парень не только из-за больших денег крутит баранку своего крокодила. Дома он тоже тоскует о лентах дорог и случайных встречах, о закатах и дожде, о тавернах и сигарете в ночи.

Захотев чаю, съехал к очередной кафуге. Позвонил Клаусу. Скоро буду, осталась сотня с хвостиком.

– Ты охренел?! – накинулся на меня он. – Мы его сидим ждём, а он чаи распивает! Нам сегодня ещё до Катьки шагать. Тут уже чай готов. Давай в седло, и скорость 200. Тебе полчаса вполне хватит.

– Эй, Витька, я ж не знал, что вы сегодня в Катьку хотите. Я думал, мы посидим в клубе, поговорим. Ладно, ладно, уже выезжаю. Только в Амазарщине бенза плесну, я уже 400 км не заправлялся. На двухстах мне до Могочи не хватит.

Окружающий меня лес стал размытым зелёным фоном. Пространство сжалось, а «Европа», словно раскалённая игла, пронзала его, как восковое препятствие. Спидометр бешено отщёлкивал километры, до Могочи оставалось чуть-чуть. И вдруг навстречу показался сине-белый байк, эндурик, Трансальп. Загружен. Следом второй, красный. Витька?! Я нажал на тормоз. Красный мотоцикл развернулся, и подъехал ко мне. Из-под шлема мне улыбались Витькины глаза.

– Ну, ну, где встретились, а! Хабаровск, Катька, а тут Могоча. Наконец-то!

Вопросов и впечатлений было много.

– У Серёги аморт сдулся. Совсем! – Клаус с восторгом стал раскачивать Серёгу, сидящего на мотоцикле. Эндурик при этом подбрасывало выше отбойника. – А бензин там в Монголии! Просто класс! А люди какие! И русский понимают, и по-английски говорят! Тебе там хорошо будет!

Впоследствии я не раз вспоминал Витькины слова. Что это было: желание заманить меня в Монголию, чтобы я тоже хапнул по полной, или действительно наивная вера в человечество?