Без слов - Николай Кетов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Да, пожалуй, кофе был бы неплох. Чёрный, без сахара.
В помещении столько всего, что голова идёт кругом. Обычно встречи проходят там, где стулья и столы. Какие-то люди, куча камер. Какие-то камеры стоят на штативах, а какие-то свисают с потолка.
А тут рядом с ним стол, тумба. Под ногами ковер.
Посмотрев на свои босые ноги, понимаю, что кто-то во время моего «сна» стрижёт мне ногти, иначе они бы отросли в неясно что. Но фактура ковра очень приятная. Нет, ковер при этом самый обычный. Просто мне так непривычно чувствовать что-то кроме холодного пола, по которому меня ведут на «разговоры». И ведут меня только «на». Потому что «с» разговоров меня несут, волокут и не знаю, что еще делают.
Как приятно отвлечься на ощущения. Это так важно и так незабываемо. В мире, где вокруг все чего-то хотят от тебя. Используют или пытаются это сделать, ты теряешь себя.
А сейчас, в этот момент затишья от пыток и допросов, можно чуточку пожить.
Да, пытки не включают физические истязания, но существовать как хомяк, крутящий колесо сансары, совершенно не хочется. Тем более что и колесо сансары чужое.
Говорят, что мы оцениваем себя исходя из оценки окружающих. Помимо этого, мы и ощущаем себя исходя из окружающей среды.
Трогая мягкие ворсинки ковра или деревянный стол, я ощущаю разницу и ощущаю возможности своего тела. Только в сравнении «мягкое – твердое», «холодное – горячее», «тупое – острое» можно проживать момент и чувствовать себя отдельным, индивидуальным, если так можно сказать.
– Вы можете встать и походить. В комнате для Вас запретов нет. За пределы уж нельзя, – улыбается и пожимает плечами Андрей.
Как непривычно вставать самому. Когда тебя не тащат на своих плечах.
Да, мышцы ослабли. Немудрено. Столько времени плавать в этой жиже без физической активности.
Даже слегка пошатывает, как при болезни. Как в детстве, когда лет в 5-6 переболеешь ветрянкой, сидишь дома, разукрашенный зеленкой, а потом впервые спустя пару недель выходишь погулять во двор. И тебя буквально ветром шатает от слабости.
Да, сейчас я не в бутафорском кабинете. И сервант, и какие-то коробки, и пыль в углу под дверью также говорят об этом.
Приятно, приятно увидеть пыль. И смешно от этой мысли.
Шкаф. Книжный шкаф!
Обернувшись на Андрея, вижу, как он разрешающе кивает.
Беру первую попавшуюся книгу с уже пожелтевшей обложкой «Не место для людей» и вдыхаю этот чудесный аромат.
Кто-то любит запах свежих книг и книгопечатной краски, хруст переплёта. А я люблю слегка обветшалые, пожелтевшие, будто бы источенные листы, которые более шершавы на ощупь. Беря такую книгу «в возрасте», относишься к ней с большим уважением – сколько смыслов она смогла передать людям. И, конечно, заранее знаешь, что нужно быть вежливым, чтобы и после тебя она помогла людям.
За спиной щелкнула дверь. Стараясь не смотреть в мою сторону, пряча глаза в пол от мужчины, припавшего носом к книге, прошёл молодой парень, поставил чашку с кофе на стол и оперативно удалился, захлопнув дверь. Никаких щелчков не было. Неужели не заперто?
Струящийся аромат кофе быстро наполнил помещение и заставил отложить книгу.
А почему он меня не спрашивает?
Глупый вопрос. Но понимаю только после того, как задал. Он не сидит в тишине. Я ведь думаю, а он за этим наблюдает.
– Ну уж извините, – рассмеялся Андрей. – Я закурю, – достал он пепельницу и зажигалку.
Никогда не любил запах сигарет, но, когда живешь без запахов, и он приятен для контраста. Вот у меня в руках чашка источает сладковатый мягкий запах, который ласкает что-то внутри, и хочется сделать вдох поглубже.
– Если бы Вы могли читать мысли, разве Вы бы этим не воспользовались? –продолжил он. – Я просто даю Вам побыть собой. Ощутить себя, не вмешиваюсь.
– Те, кто требует, обычно не получают. А уж те, кто приказывает кому-то требовать, не получают тем более. Это я про прошлых… про тех, кто Вас пытался расколоть.
А это разве не Ваши коллеги? – нахмуриваюсь.
– Для меня они такие же коллеги, как и для Вас. И те, кто сидел в зале, и те, кто нанимал их. Вы ведь уже наверняка поняли, что Вас таскают по свету и ищут, к чему бы Вы могли быть причастны. Потому что существует уверенность, что Вы обладаете какими-то чрезвычайными знаниями.
И какими такими знаниями я обладаю? Очень интересно.
– То, что знания не общие – это факт. И то, что Вы их умело скрываете, пряча свои мысли, – это тоже факт. Не зря Вы играли важную роль на предприятии ЗАСЛОН. Вы буквально не думаете о том, о чём не нужно. То есть Вы в прямом смысле можете не думать «О розовом слоне». Я поэтому и улыбнулся, когда в начале Вы мысленно обозвали меня психологом.
– И я в этот момент ощутил нечто общее между нами. Нет, предполагал-то я и раньше. А после этого ярлыка в свой адрес стал почти уверен. Большинство, взглянув на меня, сказало бы, что у меня образ «психиатра», а Вы назвали именно «психологом». Такое разделение не свойственно людям за рамками профессии. Поэтому, если Вы поделитесь со мной своими наработками в рамках социальной инженерии или психологии, я буду рад общаться с Вами как коллега. Пусть, возможно, и менее опытный, чем Вы. Но более свободный, – усмехнулся Андрей.
В этом смешке не было надругательства. Это было действительно смешно. Но главное – честно. Он не пытается выставить себя «хорошим» или меня «равным». Он прямо говорит о моем месте.
Странно, но захотелось лимона. Желудок, конечно, будет не рад. Но во рту хочется ощутить эту кислоту.
Что это?! Жалюзи? Окно?
– Да, можете открыть, – туша сигарету, сказал Андрей, сменив ногу.
Сделав еще глоток, который обжёг губы, поставил чашку на стол. Я и хотел ощутить эту боль, от которой потом нужно будет отплевываться, обкусывая кожу.
Каждый шаг дается с трудом. Но не от усталости, а от волнения. Я уже и забыл, что такое окна. А может это всё иллюзия, и там, за жалюзи, ничего нет? Просто стена. Или зеркало гезелла?
Наверное, так чувствуют себя молодые люди, когда готовятся пригласить девушку, которая им нравится на свидание. А я, дурак, боюсь нажать на кнопку и поднять жалюзи. Палец дрожит. Вроде понимаю, что ничего плохого там быть не
