Три осенних дня - Чингиз Абдуллаев

Петровский остался сидеть с растерянным выражением лица. Юлай Абуталипович понял, что произошло нечто ужасное.

– Умер? – спросил он тихо шефа.

– Почти, – прошептал Святослав Олегович, наконец опуская трубку. – Сказал, что умрет через час. Или два. Врачи считают, что нет никаких шансов. Ни одного.

– Позвони Качанову, – снова предложил Юлай, возвращаясь на свое место. У него был идеально круглый череп с редкими волосами. Когда Юлай нервничал, его руки непроизвольно поправляли очки на носу. Вот и сейчас он все время их трогал.

Петровский знал об этой его характерной особенности.

Посмотрев на заместителя, он придвинул к себе записную книжку, нашел номер мобильного телефона Качанова, набрал его.

– Слушаю, – раздался резкий голос бизнесмена.

– Добрый день, Сергей Викторович, – преувеличенно любезно начал Петровский, хотя Качанов был моложе его лет на десять. – Как у вас дела? Где вы сейчас находитесь?

– В Москве, – услышал он в ответ, – но вечером возвращаюсь в Курск. Уже приготовили шампанское, чтобы в воскресенье отметить нашу победу. Ребята говорят, что за Нечипоренко никто не станет голосовать. Он даже десяти процентов не наберет.

– Конечно, – согласился Петровский, вновь посмотрев на своего заместителя. Тот кивнул головой, подсказывая, что нужно начать неприятный разговор. – Как у вас с прокуратурой? – осторожно поинтересовался Святослав Олегович. – Они еще не успокоились?

– Куда там! Наоборот, провели обыски на моих складах в Москве и Ростове. Следователь так прямо и сказал, что через несколько дней выпишет ордер на мой арест. Я не стал ему возражать. Пусть поперхнется, когда узнает, что меня выбрали в Государственную думу.

– Вы думаете, его угрозы серьезны?

– У них на меня полно всякого материала. И еще одна гнида нашлась из моих бывших компаньонов, решил дать показания в прокуратуре. Ну ничего. Я ему эти показания в глотку вобью...

– Сергей Викторович, – укоризненно произнес Петровский, – разве можно так говорить по телефону? Не стоит нервничать. Я думаю, все будет в порядке. У нас, правда, возникли небольшие проблемы...

– Какие еще проблемы? – не понял Качанов.

– Несущественные. Надеюсь, они не повлияют на выборы. Дело в том, что ваш соперник Василий Нечипоренко попал в больницу. Решил поехать за молоком и столкнулся с автобусом.

– Это его проблемы, – рассмеялся Качанов. – Пусть теперь отдохнет. Думаю, никто не скажет, что за рулем автобуса сидел мой человек и нарочно его сбил.

– Нет-нет, конечно, не скажут, – успокоил его Петровский, – там все абсолютно чисто. Это случайная авария. Но дело в том, что мы по вашей просьбе исключили из списка участников другого вашего соперника – учителя истории.

– Правильно сделали, – у Качанова, видимо, было хорошее настроение, – не нужен нам этот чудак на букву «м». Пусть детям мозги пудрит, а не избирателям. Еще не хватало такого придурка в Государственной думе. Да над ним там все смеяться будут.

– Наверное, – вежливо согласился Петровский. – Но у нас есть еще два дня... Сегодня только пятница. Может, нам поговорить с судьей и вернуть его обратно в избирательные списки?

– С каким судьей? – не понял Качанов. – Судья уже получил свой куш и отвалил.

– Сергей Викторович, – снова перебил его Петровский, – не нужно говорить такое по телефону. Я имею в виду, конечно, не судью, который вынес решение. Он не может его отменить. Но мы можем обратиться к председателю областного суда, чтобы он пересмотрел решение судьи. Или к прокурору, который может подать протест.

– Зачем? – Качанов немного насторожился. – Вы ведь говорите, что все нормально.

– У нас некоторые сложности с Нечипоренко, – выдавил наконец Петровский, – он в больнице в тяжелом состоянии.

– Ну и что? Пусть лежит. Он мне не мешает.

– Нечипоренко в очень тяжелом состоянии, – вынужден был сказать Петровский, – врачи считают, что он может не выжить...

До Качанова наконец дошло. Кроме профессиональных юристов, есть еще одна категория людей, хорошо разбирающаяся в сложностях юридической казуистики. Это бывшие уголовники. Они знают законы не хуже правоведов. Помолчав секунд двадцать, бизнесмен спросил:

– Если он умрет, то у меня не будет конкурента на выборах?

– Вот именно, – честно признался Петровский.

– И тогда меня снимут с выборов? – осознал кандидат в депутаты.

– Только формально, – быстро пояснил Святослав Олегович, – только из-за отсутствия соперника. А потом мы снова выдвинем вас, и вы гарантированно...

– Послушай меня, сука, – вдруг разозлился Качанов. – Я согласился на два миллиона долларов, чтобы уйти от прокуратуры. А ты меня подставить хочешь? Не нужно было такие деньги брать... Или тебе кто-то больше дал?

«Типичное уголовное мышление», – подумал Петровский, но, сдержавшись, вслух произнес совсем другие слова:

– Вы же сами настояли, чтобы мы убрали учителя истории.

– Ну и правильно настоял. В Курске все за коммуняк голосуют, будто вы не знали. Ты мне мозги не пудри. Если я в воскресенье не пройду, то в понедельник следователь на меня ордер выпишет. И я с тобой из тюремной камеры говорить буду.

– У нас есть варианты, – вставил Петровский.

– Какие еще варианты? – Качанов выругался.

– Мы можем подать протест на решение суда и вернуть учителя истории в качестве кандидата. Можем организовать ваш отъезд за рубеж в командировку, а потом провести выборы. Вы ведь можете уехать на два месяца в командировку?..

– Ты мне зубы не заговаривай! – закричал бизнесмен, потеряв всякое терпение. – Или ты ничего не понимаешь, твою мать? Мне не нужна твоя Дума, мне нужен депутатский иммунитет. Я должен был победить в это воскресенье. Куда я убегу? Возьму все склады, все мое барахло? Мне понадобится грузовой состав, чтобы это вывезти. Да куда бы я ни убежал, меня сразу выдадут. У меня две судимости, а на носу еще новое расследование. Ах ты сволочь, значит, ты меня обманул?!

– Успокойтесь, – строго посоветовал Петровский, – не нужно так нервничать. И еще я не люблю, когда вспоминают мою маму. Не дергайтесь. Мы что-нибудь придумаем...

– Думай, – согласился Качанов, – но учти: если в воскресенье я не стану депутатом, то в понедельник можешь заказать себе гроб. Мне мои деньги не нужны. Мне нужна депутатская книжка. Вот и весь мой сказ. – Он отключился.

Петровский тоже положил трубку и опять посмотрел на своего заместителя.

– Ты все понял?

– Он угрожает? – усмехнулся Юлай Абуталипович.

– Еще как! Говорит, что могу заказывать себе гроб. В общем, орет и ругается.

– Правильно ругается, – философски заметил заместитель. – За два миллиона мы должны были Нечипоренко на руках носить. И сами молоко ему привозить. И корову подарить.

– Скажи еще что-нибудь обидное, – отмахнулся Петровский, – нашел время шутить.

– Я тебя знаю, – улыбнулся Юлай, – ты у нас светлая голова. Все равно что-нибудь придумаешь. Чем могу помочь?

– Приготовь деньги. Наличными. Тысяч триста или четыреста. Если нужно, купим всю больницу, но чтобы никто не узнал о смерти Нечипоренко. В общем, придумаю что-нибудь. Когда можешь привезти деньги?

– Через час. – Заместитель снова поднялся.

– Давай быстрее, я тебя жду.

Юлай Абуталипович вышел из кабинета. Петровский устало откинулся на спинку кресла, расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке. Затем нажал кнопку переговорного устройства.

– Как дела, Инна?

– Я заказала самолет, – сообщила секретарь, – отменила вашу встречу с итальянским послом и вице-премьером. Сказала, что у вас умерла любимая тетя и вы срочно вылетаете.

– Сообщила, куда? – оживился Петровский.

– Да. В Санкт-Петербург. Объяснила, что это ваша любимая тетя.

– Молодец, – усмехнулся Петровский. Упоминание Санкт-Петербурга магически действует на чиновников любого ранга, после того как президентом стал выходец из этого города. Теперь любой родственник в Северной столице может оказаться очень полезным.

– Вас ждет Илона, – напомнила секретарь.

– Пусть войдет, – распорядился Петровский. – Может, она лучше предыдущей дуры? Только называй ее Надей, а не Илоной.

«Предыдущая дура» сбежала с каким-то музыкантом, а через месяц приехала и умоляла взять ее обратно. Петровский ее прогнал и приказал никогда не пускать в офис. Если человек не видит собственной выгоды, он ничего не в состоянии понять в этом мире, был убежден он.

Молодая женщина вошла в кабинет и замерла у двери.

– Ближе, – приказал Святослав Олегович.

Она сделала несколько шагов к его столу.

– Еще ближе, – тоном, не терпящим возражения, повторил он.

Девушка подошла к нему.

– У тебя свои волосы или парик? – спросил он, глядя на ее светлые кудряшки.

– Парик, – призналась она.

– Сними.

Она стащила парик. Настоящие волосы оказались каштанового цвета. Короткая стрижка ей шла гораздо больше. Лицо стало более вытянутым и одухотворенным. Хотя, возможно, это лишь видимость.