Серые земли Эдема - Евгений Кривенко

— Заходи. Укол придут сделать позднее.

Дверь защёлкнулась, с этой стороны ручки не было. Мне снова пришло в голову, что палата смахивает на тюремную камеру. Забыл спросить у Сибил, почему такая обстановка. Я огляделся, и сходство с камерой стало ещё заметнее: забранное решёткой окно, узкая кровать, тумбочка, стул. Я приоткрыл дверь в боковой стене — там туалет с водопроводной раковиной и унитазом. Над кроватью пощёлкивают часы.

Я сел на кровать.

Итак, кое-что мне удалось вспомнить. Я изучал футурологию в университете, на четвёртом курсе разместил в Интернете курсовую работу о возможных вариантах развития современной цивилизации, потом меня пригласили на семинар…

Голова заболела — передо мной снова приоткрылась бездна, куда падал всю прошлую ночь, и где плавали как пряди тумана обрывки воспоминаний.

Я стиснул ладонями виски. Пришла жуткая мысль: а вдруг такое повторяется каждую ночь? Возможно, я не раз забывал всё, что сумел вспомнить за день? Что за укол, о котором говорил санитар? Может, не эуфиллин, а что-то другое?..

Вдруг меня похитили? Но кто, Сибил? Смешно подумать, похожа на домохозяйку. И зачем? У меня ни денег, ни богатых родственников, с которых можно потребовать выкуп…

Я встал, чтобы ещё раз осмотреть окно. Рама открывалась внутрь, холодный воздух тронул лицо, пахнуло сырым железом. Прутья решётки вделаны в бетон, вряд ли выковыряешь. Где-то я читал, как герой расшатал решётку ножкой от кровати, но моя сделана из дерева и для этого не годится. Снова заглянул в туалет — там окна нет вообще. Подошёл к двери — ручки тоже нет, и открывается внутрь, так что не выбьешь.

На то, чтобы выбраться, моих способностей явно не хватит. Или…

Я снова сел на кровать. Стиснул голову руками: придумай же что-нибудь!

Сначала пришло воспоминание: красный фонарь над сумеречной развилкой, белые перчатки шофёра на руле.

А потом появилась идея…

Способ странный, но чем я рискую?.. Только есть одно «но». Если догадка верна и мне колют какой-то препарат, стирающий память, как я завтра вспомню то, что сейчас пришло в голову?

Нет, надо запомнить. Надо запомнить. Надо запомнить…

Я ещё повторял про себя эти слова, когда снова открылась дверь. Санитар грубо закатал рукав пижамы.

— Эуфиллин, — в голосе прозвучало злорадство.

Я снова падал в тёмную бездну, но на этот раз меня догоняли, отдаваясь эхом от невидимых стен, чьи-то слова:

«Помни проводника по снам… помни проводника по снам… помни…».

2. Безенгийская стена

К вечеру подножия гор заволокло облаками — они клубились в тёмных долинах, тянули белёсые пальцы к розовеющим в высоте снегам…

Я сидел на дощатой веранде, прихлёбывал кислый айран и пытался понять: как здесь оказался? А заодно вспомнить, кто я такой? Хороший набор вопросов. Но туман окутывал память плотнее, чем горные долины…

Я огляделся: по веранде расставлены столы, покрытые клеёнкой, за ними несколько мужчин. Каждый за своим столом, все в желтоватых пижамах, как и у меня. Все молчат: кто пьёт айран, кто откинулся на спинку плетёного стула и смотрит на розовые вершины. Лица вялые и безучастные, неужели такое и у меня?..

Наверное, это больные.

За перилами двор: жёлтые и лиловые цветы на клумбах, высокая ограда, за ней поросший соснами холм. По склону вьётся дорога, подходя к железным воротам. Они заперты, рядом будка, и сквозь окошко видно, что там кто-то есть.

Санаторий? Психбольница?..

По этой дороге меня должны были привезти, но я ничего не помню. Неужели какая-то болезнь привела к потере памяти?.. Хотя умственные способности, кажется, не пострадали: быстро понял, где нахожусь.

Что на Кавказе — понял сразу, санитары на вопросы отвечали уклончиво, но с неистребимым кавказским акцентом. Поначалу удивило, что солнце стоит не над снежными вершинами и ледниками, а плавится в синеве с другой стороны небосвода. Потом сообразил, что нахожусь к югу от Кавказского хребта и судя по высоте гор — уж не Безенгийская ли это стена? — скорее всего в Грузии. Но как я попал сюда?..

Не поговорить ли с соседом? Хотя пока расспросы ни к чему не привели, получал односложные ответы, как от санитаров: «Лечусь… Не помню… Отвали…».

Всё же я открыл рот, но спросить ничего не успел.

Подошёл санитар — крупный черноволосый мужчина в белом халате — и с акцентом сказал:

— Пошли. Тебя доктор спрашивает.

Я уныло подумал, что мог участвовать в горном походе по Кавказу, произошёл несчастный случай, и товарищи оставили в больнице.

Встал и пошёл за санитаром.

Коридор, холл, опять коридор, звук шагов тонет в ковре. Остановились перед массивной дверью, санитар приставил пальцы к вмонтированной пластине, и спустя несколько секунд дверь открылась.

Дактилоскопический замок, вяло отметил я. И слегка удивился, но не замку, а скорее тому, что не испытываю особого удивления, хотя зачем дактилоскопический замок в обыкновенной больнице?..

За столом сидела женщина в белом халате, в свете лампы красиво мерцали серые волосы. Оглядев меня, кивнула провожатому:

— Можешь идти.

Снова акцент, хотя уже не кавказский.

Дверь закрылась, и докторша указала на кресло.

— Садитесь.

Я сел, пытаясь разглядеть глаза собеседницы: словно голубые льдинки плавали в сумраке.

— Как себя чувствуете? — Скучный голос, ни тени доброжелательства.

Будто стук послышался вдалеке. Я моргнул.

— Вроде неплохо. А что со мной? Я ничего не помню.

Женщина-врач внимательно оглядела меня, потом повернула голову к компьютерному дисплею. Лицо слегка осветилось: немного припухлое, без всякой косметики.

— Вы упали в ледниковую трещину, — равнодушно сообщила она. — Удар головой, нарушение мозгового кровообращения и, как следствие, частичная амнезия. Надеюсь, потеря памяти окажется временной…

Снова стук, но теперь отчётливее — словно кто-то постучал молотком посереди комнаты. Странно, докторша как будто ничего не услышала. Развернула ко мне монитор:

— Давайте проверим, как обстоит дело с памятью…

Ритмичные удары раздались прямо в ухо:

«Помни… проводника… по снам!».

Что они значат?..

Странная музыка… калейдоскоп чистейших красок… багровое солнце, встающее над кромкой тёмного льда… зал с колоннами из льющегося синего света…

И вот я снова в кабинете Сибил, только он обширнее и сумрачнее, а за столом непроглядная тьма.

Но теперь я вспомнил, что хотел спросить, и у кого!

Я медленно обернулся.

В открытой двери стоит человек, во тьме виднеются только белые перчатки и такое же белое лицо.

— Здравствуйте! — сказал я. — Могу я задать вам несколько вопросов?

— Слово «здравствуйте» здесь уже не подходит, — глухо отозвался гость. — Но вопросы задавать можно. Это мой долг — отвечать и показывать.

— Где я и что со мной?

— Вы в бывшем санатории, который обращён в лабораторию и частную тюрьму. Вас доставили сюда после семинара, где изучали варианты будущего.

— Кто доставил? — В голове начала пульсировать боль, я попытался сфокусировать глаза на белом лице, но не мог.

— Я не вправе отвечать на вопросы о других людях.

— Тогда подскажите, как выбраться отсюда, — сердито сказал я. Видно зря надеялся, что в этом сумрачном мире — я вспомнил его! — могу получить ответы на все вопросы.

— Пожалуйста, — темнота в двери всколыхнулась. — Следуйте за мной.

Снова полутёмные коридоры (я уже видел их!) и едва тлеющие лампы. Как-то неожиданно мы оказались в моей комнате, а точнее тюремной камере.

— Смотрите, — бесстрастно сказал проводник.

Я чуть не ахнул, стены внезапно сделались прозрачными, а точнее полупрозрачными — как зеленоватое стекло. Слева в другой камере кто-то лежал на койке, а справа помещение было пусто и за ним, как сквозь зелёные занавеси, виднелся верх каменной стены и качающиеся верхушки сосен.

— Здорово, — хрипло сказал я. — Как вы это сделали?

— Я ничего не делал, — слегка пожал плечами проводник. — Этот мир подчиняется силе мысли.

Ну и ну…

— Всё равно не вижу, как выбраться отсюда. Пусть наружная стена близко, но как попасть в коридор? И там, наверное, охрана.

Действительно, в конце коридора виднелась неясная человеческая фигура.

— Смотрите внимательнее, — в голосе проводника послышалось нетерпение.

Вот оно: в зелёной занавеси, что отделяет комнату справа, просвечивает прямоугольник. Видимо, обе комнаты соединяла дверь, а потом её забили досками и оклеили обоями. Будем надеяться, забили не слишком крепко.

— А как?.. — я обернулся к проводнику.

И замер, никого не было. А затем сумрак просветлел, и я снова оказался в кабинете Сибил.

— Что вы видели? — потребовала она. — На этот раз сеанс был очень короткий.