Сыграй на цитре - Джоан Хэ

Меня снова рвет.

– Ай-я, мои названые сестры достали тебя, не так ли?

Жэнь.

Я вытираю рот и спешу, поворачиваясь к ней и низко кланяясь в пояс.

– Вольно, вольно. – Жэнь ждет, пока я выпрямлюсь. – Я поговорю с ними.

Чтобы они стали еще более строптивыми?

– Это не было…

– Кто на этот раз назвал себя богом?

– Облако. – Хм. – Да все они, в конечном счете.

– Да простят небеса их крамольничество, – говорит Жэнь, но она улыбается. – Может быть, сбежим на какое-то время от них? Проведем разведку в городе? – Она поворачивается, затем снова смотрит на меня, беспокойство смягчает ее улыбку. – Если ты не против.

Как будто я позволила бы каким-то воинам взять надо мной верх.

Я снова вытираю рот и сопровождаю Жэнь через наш временный лагерь. Она отмечается в войсках, помогает солдату починить пару ботинок, спрашивает беременную женщину, когда у нее роды. Я стою в стороне – это не совсем та «разведка», которую я себе представляла, – и, наконец, путь приводит нас к западной сторожевой башне Хэваня. Жэнь первой поднимается по бамбуковой лестнице. Я забираюсь за ней, легкие горят. Мы поднимаемся на вершину и смотрим на город. Ночь ясная, небо усыпано звездами.

– Скажи мне, Цилинь. – Лишь Жэнь по-прежнему называет меня моим настоящим именем. Слишком поздно говорить ей, что я терпеть его не могу. – По шкале от одного до десяти насколько ты близка к тому, чтобы уйти с поста?

Я снова спешу поклониться.

– Если я сделала что-то, что разочаровало…

– Ты спасла нас сегодня, – твердо перебивает Жэнь. – Но вряд ли это то, на что ты подписывалась.

Она не может знать. Обо всех моментах, когда я стирала свои одежды, пытаясь очистить их от копоти и всякой мерзости, или ночах, когда лежала без сна и не могла заснуть, чувствуя себя скорее пастухом крестьян, чем стратегом.

Но в конце концов все это – несущественные неудобства. Даже крестьяне. Наша самая острая проблема – отсутствие возможности проехать на лодке на юг. Поднять его…

– Я не подведу тебя, – выпаливаю я.

– Я знаю, – говорит Жэнь. – Я просто беспокоюсь, что сама подведу тебя. И, может быть… – Она смотрит на небо. – Я подведу ее.

В ночи сотни звезд, но я точно знаю, на какую из них она смотрит. Это маленькая и мутная звезда нашей Императрицы Синь Бао.

Жэнь смотрит на нее так, как будто она – солнце.

Насколько мне известно, Жэнь встречалась с нашим несовершеннолетним монархом всего однажды, что на один больше, чем у большинства. Императрицы с древности жили уединенно во дворце, их власть зависела не от того, какие они сами по себе, а от древней традиции, которую они представляли, и от их дворов. Двор Синь Бао принадлежал к длинной династии регентов.

Миазма – последняя из них.

Когда Синь Бао попросила Жэнь вызволить ее из когтей Миазмы, Жэнь восприняла это как детский крик о помощи. Она оставила свой пост в императорской армии, подняла оружие против своих старых сослуживцев. С тех пор Миазма одержима идеей уничтожить Жэнь по той же причине, по которой за ней следует так много крестьян: из всех военачальников, бросивших вызов империи за последнее десятилетие, у Жэнь самая законная причина. Самая законная претензия, если однажды она возжелает трона. Как члены рода Синь, она и Синь Бао имеют общую кровь. И хотя Миазма утверждает, что это она ниспослана небесами, я знаю, что некоторые думают так же про Жэнь. Потому что рядом со звездой императрицы Синь Бао есть еще одна звезда. Она появилась в небе восемь лет назад. Миазма может внушать что угодно имперским космологам, но даже она не может опровергнуть слухи. А в народе говорят, что новые звезды символизируют богов.

Эта звезда-бродяга может принадлежать кому угодно.

Я знаю звезды, но я не верю в богов. А даже если бы и верила, то не думаю, что они хоть сколько-нибудь заботятся о нас. Пока мы смотрим на небо, рука Жэнь тянется к кулону на ее шее, на котором выгравирована фамилия Синь. Интересно, что более тягостно: связать свою судьбу с высшей силой или со своей семьей?

Мне повезло, что у меня нет ни того, ни другого.

В конце концов Жэнь стряхивает с себя эти чары.

– Поспи немного, Цилинь. – Ее рука тянется к моей спине, но затем вместо этого ложится мне на голову. По какой-то причине мои синяки все еще болят. – Мы отправляемся завтра рано утром. Мы оставим простых жителей здесь…

На сердце становится легче.

– …и обеспечим защиту города частью наших сил.

Никаких потерь, говорю я себе. Слова «наши силы» мало что значат, когда постоянно находишься в отступлении.

– Леди… – зову я, прежде чем она спускается с башни. – А как же моя идея с лодкой для переправы на юг?

Жэнь морщится.

– Мне очень жаль, Цилинь. Каждая река в радиусе ста ли отсюда контролируется империей.

– Я найду способ. – Я всегда его нахожу.

Я наблюдаю за Жэнь сверху, как она идет, люди кланяются на ее пути. Я закрываю глаза, внезапно чувствуя усталость. Но я не потеряла самое главное: свое предназначение в этом мире.

Я стратег. Единственный у Жэнь. Три раза она приходила в мою хижину Тислгейта, умоляя меня служить ей. Я слышала о таких военачальниках, как она. Брось им кость мудрости, и они уже в пути. Поэтому я рассказала ей о цели Восходящего Зефира: Союз с Югом. Создать цитадель на Западе. Выступите на Север слишком рано, и вы будете раздавлены. Но сначала заявите права на Юг и Запад, и империя будет не хуже, чем эта.

Жэнь выдержала. Империя принадлежит императрице Синь Бао. Я всего лишь ее защитница.

И хотя председательница Совета Министров Миазма также называла себя защитницей, что-то в словах Жэнь отозвалось во мне. В тот день они подтолкнули меня уйти с ней. Тогда я не знала, почему. Теперь, после года службы у нее, я это знаю. К черту регалии и слухи о ее божественности – это была искренность. Ее харизма. Черты характера, которые я лично никогда не ценила, но если Жэнь смогла заставить меня покинуть мою хижину, то какую власть она может иметь над людьми? Я видела тысячи сторонников Синь, которые объединились бы вокруг ее идей. Я видела свое будущее. Помогу Жэнь восстановить власть Синь Бао и стану величайшим стратегом страны. Я сотру ту девушку, которой я была, девушку, которую я вижу, когда отключаюсь.