Загадочный незнакомец - Наталия Вронская

— Однако, князь… Вы откровенны, — протянула баронесса. — Что же, вы ищете именно такую для себя жену? — пришло в голову спросить ей.

— О нет! — живо возразил князь. — Жену я себе ищу вроде первой. Невинную и юную девушку, которой никто еще не открыл жизненных сторон. Согласитесь, что в жене очень лестно предполагать неведение.

— Да, и лелеять сие неведение как можно дольше, — продолжил Руневский.

— Ах, господа, смотрите, как бы сие женино неведение вас же и не подвело!

— Что вы имеете в виду? — поднял брови князь.

— Я имею в виду, — протянула баронесса, улыбнувшись, и, раскрыв свой веер, неторопливо обмахнулась им, — я имею в виду, что иной раз сие неведение может оказаться весьма опасным. Для того чтобы побороть врага, надобно знать его в лицо. Невинная же девушка, врага не зная, может допустить любой промах, и подчас весьма опасный промах! Невинная жена может покрыть голову мужа рогами, сама не желая и не предполагая того.

— Это невозможно, — запротестовал Руневский. — Так не бывает! Скорее опытная жена обманет мужа, и это всем известно.

— Не скажите, — протянул Кавальканти, задумчиво взглянув на баронессу. — Наша собеседница не так уж и не права…

— Ну не станете же вы утверждать, что ее слова — правда? — возмутился Руневский. — Это просто досужая выдумка… Ведь совершенно невозможно вообразить себе, чтобы, чтобы…

— Чтобы что? — усмехнулась в свою очередь Юлия Николаевна.

— Я не могу подобрать даже слова: столь странно то, что вы сказали!

— Нет, не странно, — прервал Руневского князь. — Я хорошо понял, что вы имели в виду, дорогая баронесса. — Кавальканти учтиво склонился перед дамой. — И я приму это к сведению. Но все же женой своею я хочу видеть юную девушку, как ни неприятно вам это слышать, — прибавил он, блеснув глазами.

— Воля ваша, — ответно поклонилась ему баронесса. — Только постарайтесь образовать вашу жену в том духе, который надобен женщине, дабы быть порядочной женой во всех отношениях. И я желаю вам никогда не страдать от… невинности! — лукаво прибавила она и, кивнув головою, удалилась.

— Вот женщины! Разве можно их разобрать! — подосадовал Руневский.

— Можно, ежели желать этого, — ответил ему князь. — Впрочем, думаю, у вас все еще впереди и вы разберетесь в сем предмете.

4

Никак не ожидала Лиза, что первый бал ее пройдет так легко и, более того, успешно. Ни одного почти танца не провела она у стены. Ей было весело, и даже покойно и приятно. Она чувствовала, что хороша собою и привлекает всеобщие восхищенные взгляды. Конечно, она видела и иные взгляды: критические, завистливые и недобрые. Но это тоже было подтверждением ее неотразимости, ибо все эти взгляды кидали на нее чужие маменьки и другие молодые девицы.

Лиза легко и изящно танцевала, будто порхала по ярко освещенному залу. Она не могла не видеть, как останавливаются на ней глаза лучших и признанных в свете танцовщиков. Не могла не слышать разговоров, ведшихся за ее спиною. Но когда на нее обратился взгляд лучшего из кавалеров, танцевать или даже говорить с которым почли бы за честь все, кто находился в бальной зале, то молодая Лиза Хованская едва не лишилась чувств от испуга, когда столь известная в Петербурге личность обратила на нее свое внимание.

Матушка молодой княжны сделала все возможное, дабы дочь ее не упустила своего счастья. Несмотря на ту уверенность, которую обрела Елизавета Гавриловна едва поняв, что она пользуется успехом, девушка еще несколько дичилась мужского общества. Тем не менее матушка ее была женщиной решительной и не позволила дочери в самый важный момент испортить дело собственной нервностью.

Поэтому когда князь Гвидо, едва отошедши от баронессы Юлии Николаевны, направился к княжне Хованской и с изящным поклоном произнес: «Не соблаговолите ли подарить мне следующий котильон?» — маменька весьма вовремя наградила смутившуюся дочь энергическим тычком в бок (но, разумеется, так, что никто не заметил!), и Елизавета Гавриловна тут же ответила согласием, хотя и тихим, но внятным и любезным.

Вот зазвучала музыка, пары встали в центр зала и начались сложные фигуры, которые у неопытных и начинающих всегда вызывали полнейшее напряжение мыслей и ног.

Лиза украдкою поглядывала на своего кавалера, который с невозмутимым видом вел ее сквозь котильонные дебри. Впрочем, вид его был не так уж и невозмутим. Он улыбался Елизавете Гавриловне и всем своим обличием давал понять, что просто счастлив танцевать именно с нею. В те моменты, когда он отвлекался от нее, Лиза решительно, но незаметно разглядывала его внешность.

Да, что говорить, князь Гвидо Кавальканти был мужчина весьма авантажный. Немудрено, что в свете все были от него без ума. Он был статен, красив, черные кудри его свободно вились надо лбом и черные же глаза сверкали из-под кудрей. Самые правильные, то есть классические черты лица предоставлялись на зрительский суд. В нем не было никакого изъяна. Разве только что какой-нибудь придира смог бы посетовать на то, что слишком уж горяч был его взгляд или иной раз излишне порывисты движения. Но что нам придиры?

Елизавета Гавриловна даже и не задумывалась о таких вещах, она лишь видела пред собою идеальный образец мужчины и не могла не увлекаться им, а также не могла не увлекаться тем, что на нее было обращено его благосклонное внимание.

— Вы впервые в свете, не так ли? — спросил князь.

— Да, — едва слышно ответила Лиза.

Некоторое время они молчали.

— Вы прелестно танцуете, — последовала следующая реплика.

— Благодарю вас, — так же сдержанно и скромно ответила девушка.

Кавальканти так же не мог удержаться оттого, чтобы не рассмотреть вблизи прелестное лицо своей партнерши.

Елизавета Гавриловна была хороша, что и говорить. Дивное юное лицо, с бледною кожей, но нежным румянцем на щеках. Темные волосы, вьющиеся у висков, кроткий, сдержанный взгляд темных же глаз, будто светящихся изнутри какой-то невысказанной мыслью. Грациозная длинная шея и изящные движения рук, общая легкость в фигуре и во всех движениях. И не хочешь, а залюбуешься!

Но вот сдержанность, ее сугубая сдержанность не позволяла Кавальканти проявить себя. Ибо на все его вопросы и замечания она отвечала односложно и почти не давала повода продолжить беседу. Однако, немного поразмыслив, князь пришел к выводу, что вот это-то как раз и недурно. Сдержанность и неразговорчивость, возможно, и не так уж свойственны ей. Надо же иметь в виду, что это был первый выход юной девушки в свет.

С другой стороны, что-то подсказывало Кавальканти, что его визави в обычные дни также не поражает бойкостью и развязанностью. И это пришлось ему по душе. Ведь не далее как несколько минут назад он уверял своих собеседников в том, что ищет именно такую девицу. И не стоит ли теперь, как говорят русские, закусить удила? То есть не стоит ли тут же и присвататься к сей особе, пока свет еще не оказал на нее своего губительного воздействия?