Тёмная сторона света. Бесконечная книга, часть вторая - Андрей Пермяков

А дежурная на перекрёстке, наверное, специально речь свою организовывала, включая тот звук сколь можно чаще:

– «Где Ревякино, где Ревякино»? Говорю ж: шагов сто прямо и направо в горку, шоб по путям не гонять.

– А автостопом отсюда никак?

– Если только в сторону Погромного… Но у нас никто так не возит.

Красивое название – Погромное, правда ведь?

На станции книжка опять стала интересной. Хорошо вообще-то было: сидеть на станции Ревякино, читать стихотворение про Ревякино. И снег всё падал.

Подождав ещё немного электричку, уехал. Вагон оказался совсем пустым. Кроме меня, тут сидел только пижонистый бомж. Он обитал под схемой поездов тульского направления, имея при себе обычную для их сословия клетчатую сумку из страны Китая. А на себе носил клетчатую кепку, клетчатый шарф, клетчатую куртку. Но запах от него всё равно был бомжацкий, остроатакующий, и бороду свою мужик содержал неаккуратно. Вот наверняка ж: был когда-то интеллигентным человеком, читал про Египет времён Тутмосов6. Знал – нельзя было там, у врат цивилизации, плохо ухаживать за бородой.

На станции Тула-1 – Курская покормил я сторублёвкой жужжащую тумбочку, и скоро с мобильного телефона уже можно было позвонить Алексею. Ожидая его, сначала съел булку с вокзальным кофе, а затем пришёл в ужас: рюкзак оказался расстёгнутым. За малые секунды успел попрощаться и с новым фотоаппаратом, и с маленьким ноутбуком, и проклясть бомжа клетчатого (понятное дело, он украл). Однако нет. Видимо, сама собой застёжка расстегнулась. Вся техника лежала на местах, неподвижная, точно баклажаны.

Алексей, придя, говорит:

– Здравствуй. А у меня все болеют. Сейчас погуляем, потом тебя на вписку отведу.

Погулять я, конечно, согласился, но вписки сообразил избежать. У человека жена простыла и дочка тоже, а теперь меня куда-то ещё вести, с утра развлекая по новой? Я ж к Алексею ехал, правильно? Ну, стало быть, сейчас с ним наобщаемся, и дальше в путь.

Тула хоть и областной центр, но краткая поперёк. Там протекает речка Упа, и по ней Тула узкая. От вокзала можно сразу уйти на Одоевское шоссе. Но это для тех, кому в Калугу нужно. Или в Орёл. А кому в другую сторону, так и надо идти в другую сторону. Мы, например, пришли на Красноармейский проспект. Алексей свёл меня в ресторан итальянской кухни и стал угощать. Ели вкусную лазанью. Тут по законам жанра должен быть остроумный диалог, но его не будет. Может, в силу трезвости: у моей поездки ведь было несколько целей, и одна из них – от спиртных напитков отдохнуть. А то лицо уже обвисло, и давление сделалось высоким. Алексей не пил за компанию. Но вообще, хорошо говорили. Про детей, например, и про поездки бывшего лета. Мы по одним местам катались, только я автостопом, а он за рулём. На перекрёстках не встречались.

По городу ходили почти безблагодатно: с Красноармейского на Советскую, с Советской на Оборонную. Дело не в названиях. Например, Советская улица огибает подковкой почти весь центр Тулы с её трогательным Кремлём. В Кремле этом зубцы абсолютно похожи на зубцы настоящего Кремля. Только стены низкие совсем. Не так давно, четыреста лет назад, сюда пришёл Иван Болотников со своей армией. Он долго не сдавался царю Василию Шуйскому. До тех пор не сдавался, пока царь не приказал Упу запрудить и Кремль утопить. Сейчас бы так государь не смог – в силу малозначительности речки. Впрочем, и тогда Иван Болотников в Упе не утонул, а двумя годами позже в речке Онеге утонул. Он к тому времени уже незряч сделался – по царёву наказу.

На Оборонной улице всё ещё продают настоящие тульские пряники, а не подделки для малопритязательных туристов из Тамбовской области. Но это ж всё днём. Ночью – темнота и темнота – и ничего.

В малорослой части города, уже ближе к выходу, стало чуть веселей. В тех краях можно легко придумать рассказ. Или попасть в драку. Или попасть в драку, а потом придумать рассказ. Но мы не попали и не придумали. Там дома такие, располагающие. Одно- двух- и полутораэтажные. Каменный низ, деревянный верх. Всё строго. К финалу Оборонной улицы Тула стала заканчиваться. Алексей, ещё чуть постояв со мной, отправился. Он когда-то командовал строителями жилых домов, а теперь продаёт железобетонные конструкции и сходное с ними. Ему на работу надо всегда. Даже и по субботам.

Оставшись один, я притянул внимание таксистов. Их тут много было на окраине. Одни всё время приезжали, другие уезжали. Приезжавшие высаживали людей, опоздавших с банкетов по случаю Дня защитника Отечества. У покидавших автомобили руки отчего-то казались несообразно длинными. Наверное, так падал свет. Освободившиеся от пассажиров таксисты ехали ко мне, предлагая услуги. Через некоторое время это стало казаться ритуалом. Приехал на противоположную сторону круга, высадил длиннорукого человека, развернулся вокруг дубов, оказался рядом со мной, спросил, куда везти, получил отказ, стал курить.

Уже четыре машины стояли багажниками ко мне, и в зеркале заднего вида каждой из них краснел огонёк сигаретки. А другие какие-то люди, придя в круглосуточный магазин поблизости за водкою, делали там скандал. В общем, становилось на окраине Тулы людно, неспокойно. Да и не подберёт никто, пока такси рядом. Отправился чуть в горку, где выезд на Новомосковск. Там аккуратней было, только огромный самовар блестел цветными лампочками, символизируя город, и ночной клуб вдалеке чуть слышно погромыхивал. Снег, перестав падать, лежал тихо. Он и так-то не сильно шумит, а улёгшись, делается вовсе скромен. Вот наши соседи по Уралу, манси, бывшие вогулы, летящий снег считали живым, а упавший – мёртвым. Интересно, когда в снежки играли, снег их каким был?

Так долго можно стоять, хоть всю ночь. Думать про мансей, например. Только пускай собак не будет. Тула стоит на трассе М2 «Крым», а мне надо было на М4, донскую. Это почти рядом, в пределах, так сказать, агломерации Тула – Новомосковск. Ночью не подберут, так утром поеду.

Впрочем, думал я недолго. Снова остановилось такси – серый Рено Логан с шашечками:

– Тебе куда?

– Да я это… так еду, без денег.

– Садись, я с заказа.

И это бывает. Таксистоп совсем не редкость. Рекорд у меня – 270 км от Екатеринбурга до города Кунгура. Но в этот раз меньше повезло. Через пятнадцать минут водитель повернул в свою деревню, а я остался на трассе под фонариком. И тоже быстро пришла ГАЗелька. Без этих маленьких грузовичков автостоп бы давно умер. Отчего-то именно они подбирают лучше всех. Хотя понятно: фуре остановиться и тронуться – это полведра солярки, наверное. В легковушках без нас весело. Остаются грузовички.

– Здравствуйте. Вы по трассе далеко идёте?

– Я до Кургана.

Чистая, беспримесная радость. До Кургана, в Сибирь! Это, значит, мужик поедет две с половиною тысяч километров, через Рязань и прочие большие города. Через Самару, например. Конечно, он где-то будет спать, но скорее всего – в придорожных гостиницах с интернетом и официантками. Сейчас мы с ним поболтаем, задружимся, проследуем.

Мечты мои сладкие, увы, быстро прервались. Разразилась топонимическая путаница. ГАЗелька вправду шла до кургана, но до Кургана Бессмертия: есть такой в Киреевском районе Тульской области. Это от места нашей встречи километров двадцать. А там ей направо, мне прямо. В общем, скоро опять встал на дорогу.

У кургана хорошо, там огонь горит. Вечный такой, и вокруг него бетонная звезда. Будто костёр рядом. Заправка через дорогу светится, всё в порядке. Ещё одна ГАЗелька – откуда и берутся-то они в самый-то беспросветный час? – и вот она, шумная развилка с постом ГИБДД. Здесь уже трасса.

Отставной

Тормознула легковушка:

– Шёл бы ты на пост… Они тебе быстро машину застопят.

– Да ладно, я тут как-нибудь, здесь светлее. Менты ж спят сейчас.

– А ты далеко?

– В Задонск.

– Ну, поехали.

И зачем, спрашивается, на пост меня отправлял? А он дальше говорит:

– И заметь: не все менты спят. Я вот тоже мент, домой еду.

Неудобно, конечно, получилось. Но, с другой стороны, я ж его не мусором обозвал. А ментами они сами меж собой называются, когда никто не слышит. Гомосексуалы тоже друг друга пидорами кличут. А любой православный батюшка про другого православного батюшку непременно говорит «поп». Только не в телевизоре, конечно. И дагестанцев, говорящих про соотечественников «даги», тоже знаю.

Хорошо милиционер подвёз, километров пятьдесят, за Ефремов. Светать ещё не начало, однако воздух стал легче. В июне это время называлось бы ранним утром. Отсюда я должен быстро уехать. Трасса тут даже в ночь не спит. Наоборот: так лучше, когда не сплошной поток, а одна машинка в полторы-две минуты. Обрадовался – и наглухо тут застрял. Будто шапку-невидимку надел. Только шины шебуршали, мною брезгуя. Стал иметь жалкий вид, даже улыбался смешно. Ведь рассуждения профессиональных автостопщиков про обоюдную выгоду водителя и пассажира забавны очень. Подбирают тебя, дорогой мой путешествующий друг, сугубо по доброте. Когда жалко становится. Значит, будь добр соответствовать.