Тайна в черной рамке - Владимир Григорьевич Колычев

С таким же скучающим лицом, как у всех остальных полицейских.

– Зря приехали, товарищ подполковник, – обращаясь к Прокофьеву, с постным видом сказал майор юстиции Шарков. – Несчастный случай.

– Отравление угарным газом… – подтвердил судмедэксперт, показав на газовую печь в углу комнаты. – Дом старый, отопление неисправное, газ полностью не выгорает.

– Все время выгорал, а сегодня не выгорел? – Прокофьев осмотрел комнату, диван, с которого только что подняли труп.

Потерпевший ложился спать в одежде, в этом ничего подозрительного. Но где подушка? Вряд ли следователь решил изъять ее в качестве вещественного доказательства.

– А смерть, она бывает только раз, – философски ответил Шарков.

– И всегда наступает впервые, – поддержал майора судмедэксперт.

Ему так же, как и следователю, не терпелось поскорее убраться из дома.

– Значит, гражданин Полотнов сам умер? – спросил Динской, глянув на Прокофьева.

– Говорю же, отравление угарным газом, – ответил эксперт, переглянувшись со следователем.

– А подельник Полотнова сам задушился и сам закопался?

– Какой еще подельник? – нахмурился Шарков.

– В том-то и беда, Юрий Алексеевич, что и Полотнов, и его подельник погибли в один день, – сказал Прокофьев.

– И погибнуть они должны были в один день, – добавил Динской. – И погибли.

– Ну этот факт меняет картину, – нехотя выдавил из себя Шарков.

– В общем-то заслонку могли закрыть нарочно, – кивнул эксперт.

– И спать Полотнова могли уложить без подушки, – предположил Прокофьев.

Он подошел к печи, встроенной в стену, поднес руку к выдвинутой чугунной заслонке, рядом с которой, спускаясь к топке, проходила газовая труба. И стена побелена, и печь, и труба. Побелка не самая свежая, но Прокофьев лишь слегка коснулся трубы рукавом куртки, а на нем осталось пятно извести. Заслонки он касаться не стал, всего лишь удостоверился, что закрыть ее можно с высоты человеческого роста, не нужно никаких табуреток, стульев и тем более стремянок.

– Предварительно напоив, – добавил следователь.

Стол с остатками пиршества находился в соседней комнате, початая бутылка на нем, полупустая банка с огурцами, подсохшие на тарелке кружочки колбасы, пустые стаканы. Не в одиночку Полотнов пьянствовал, нужно искать его собутыльника.

За окном послышался шум. Кто-то с силой ударил по забору, звонко треснула штакетина. Прокофьев выглянул в окно и увидел невысокого, плотно сбитого мужчину в черном распахнутом настежь полупальто. Со страдальческим выражением лица он смотрел на отъезжающий спецавтомобиль с трупом Хикса. Он стоял у калитки, но путь ему преграждал патрульный с автоматом.

Прокофьев подошел к мужчине, но первым к нему обратился Динской.

– Нет больше твоего дружка, Борщ, – сказал он, внимательно и с неприязнью глядя на мужчину.

– Ну кому-то, может, и Борщ… – зыркнул на него мужчина.

И подбородок у него выступал вперед, и нижняя часть носа также выпирала, даже надбровья выпуклые.

– А что, не дружок? – спросил Прокофьев, глядя на рукав полупальто.

Следы побелки на нем. Борщ и пытался затереть пятно, но совсем свести его не смог. И с коленки он известь стряхивал, и также не совсем удачно.

– А это еще кто? – глянув на Прокофьева, скривился Борщ.

– Убойный отдел, Борщ. – Динской с удивлением смотрел на него. – Подполковник Прокофьев.

Действительно, что за странные вопросы? Это законопослушный гражданин мог не знать, кто такой подполковник Прокофьев, а Борщ – элемент преступный, знать обязан.

– Ну слышал.

– Отстал ты от жизни, Борщ, – усмехнулся майор.

– Так я с убоем не связан.

– С наркотой ты связан!

– А это еще доказать надо!..

– Пока что мы можем доказать твою связь с алкоголем, – поморщился Прокофьев.

От Борща несло вчерашним перегаром, даже аромат мятных конфеток не мог его перебить.

– Пить не запрещено.

– Смотря с кем ты выпивал… Ты далеко не уходи, Борщ. Сначала автограф. – Прокофьев приложил палец к ладони.

Вряд ли Борщ не имел приводов, скорее всего, отпечатки его пальцев есть в картотеке, но в таких случаях лучше перебдеть.

– Я же сказал, я тебе не Борщ! – вскинулся мужчина.

Он собирался назвать Прокофьева мусором или еще кем-то в этом роде, но передумал, столкнувшись с его предостерегающим взглядом.

– Чего тебе надо, начальник? Пальцы мои?.. Так я и не скрываю, что был вчера… Ну да, бухал вчера с Олегом!

– А забор зачем рушишь? – Прокофьев кивком указал на сломанную штакетину.

– Так Олег мне друг, а его в холодильнике увезли.

– Несчастный случай, отравление угарным газом?

– Так сержант мне сказал, – глянув на патрульного, кивнул Борщ.

– А ты обрадовался? – усмехнулся Прокофьев.

Иногда убийцы возвращаются на место преступления, особенно в тех случаях, когда смерть маскируется под несчастный случай. Борщ хотел убедиться, что план сработал, и патрульно-постовой сержант его успокоил. На радостях он изобразил приступ гнева, сломал забор. Но тут же получил моральный удар под дых, увидев Динского и Прокофьева. Если убойный отдел в работе, значит, несчастный случай отпадает. Теперь вот выкручивайся.

А в своей неуязвимости Борщ, видимо, сомневался. Возможно, кто-то знал о его визите к Хиксу. Кто-то, кто мог свидетельствовать против него. К тому же на месте преступления, возможно, остались отпечатки его пальцев или даже слюна на стакане. Может, он потому и не стал уничтожать следы своего пребывания, что имелись свидетели, и он это знал… А может, и уничтожил. Но все равно вернулся.

– Я обрадовался?! – скривился Борщ. – Да Олег мне роднее брата!..

– Убили твоего роднее брата.

– Все-таки убили?

– Почему все-таки? – отреагировал Прокофьев.

– А не мог Олег так просто склеиться!..

– Склеили?

– Да проблемы у него были…

– С кем проблемы? Какие?

– Эй, начальник, ты коней не гони! – встрепенулся Борщ.

– Секретная информация? – усмехнулся Динской.

– А хотя бы и так!

– Тогда ты попал по адресу, Борщ! Только у нас есть специальные помещения для хранения секретной информации. Вместе с ее носителем. Решетки, железные двери, охрана.

– Специальная охрана, – поддержал шутку Прокофьев.

– А что я такого сделал?

– Всего лишь форточку открыл. В подводной лодке. А если точней, заслонку задвинул.

– Какую заслонку?

– В газовой печке. – Прокофьев выразительно смотрел на рукав полупальто мужчины.

Борщ это заметил, занервничал, невольно и легонько хлопнул по рукаву ладонью, закрыв пятно.

– Я не задвигал, а выдвигал.

– Зачем?

– Олег спать лег, а я смотрю, заслонка закрыта.

– И печка выключена? – с насмешкой спросил Динской.

– Ну да, – глянув на него, напряженно сказал Борщ.

– А печку кто включил?

– Я и включил. Время-то сейчас какое, днем еще ничего, а ночью холодно.

– Заботливый какой!

– А чего там? Открыл газ, поднес спичку, и все.

– Заглушку выдвинуть забыл.

– Наоборот.

– Наоборот уже потом было, – сказал Прокофьев. – Сначала ты задвинул заглушку, а потом уже открыл. После того, как Полотнов угорел.

– Все было так, как я сказал. А как ты сказал, начальник, так не было. Печку зажег,