Исход-2050 - Андрей Асмю

Уже выйдя из здания, пройдя на стоянку и сев за руль своей машины, Марина, не заводя мотор, откинулась на спинку сиденья и, закрыв глаза, на минуту застыла.

— Господи, — еле слышно прошептала она, — хоть бы он уехал.

Суров обратил внимание, какой тут низкий парапет.

«Легко прыгнуть, — подумал он. — А даже и не прыгнуть, достаточно чуть подтолкнуть…».

Он оглянулся, словно в поисках того, кто его может подтолкнуть, чтобы полетел он вниз, в тёмную холодную воду.

Но мимо него по мосту шла, не останавливаясь, обычная московская толпа. Никому не было дела до человека с сумкой, остановившегося на середине моста и наблюдающего за быстрым течением реки, сдавленным в этом месте искусственно расширенными набережными.

Суров прикинул расстояние до воды. Высоко. Плавать он не умеет. Плюс шок от удара о воду и от низкой температуры этой воды.

Он чуть отстранился.

Ветер здесь, над рекой был настойчивый, и, казалось, ещё более холодный.

Суров поёжился. Скорее бы весна. Но ведь сначала должна пройти зима, а уж потом…

Суров вдруг стал декламировать почти вслух: «Свежеют с каждым днём и молодеют сосны; чернеет лес, синеет мягче даль, сдаётся наконец сырым ветрам февраль, и потемнел в лощинах снег наносный…».

И прикрыл глаза. Бунин. Но мысль уже цеплялась ассоциациями… Катаев, рассказ «Фиалка».

Суров открыл глаза.

И вновь огляделся на снующих мимо него людей. «Интересно, — подумал он, — много ли среди них тех, кому что-либо, скажет это сопоставление»? И кому это вообще нужно?

А там, куда он едет? Где русский язык — не плоть и кровь…

И нужно ли ему тогда туда ехать? Ведь для него именно русский язык — и плоть и кровь…

Но если и там и здесь это никому не нужно, то какая разница, где доживать оставшееся. Как там Марина сказала — сформировавшийся старик. Не так уж и много осталось…

Взгляд его ещё раз упал на воду и — одновременно — ему показалось, что сзади него кто-то, из текущей мимо толпы, приостановился.

И Суров стал оборачиваться.