Вирус ненависти - Алюшина Татьяна Александровна

Проводив его, Тина с удовольствием поела сама, первый раз за все время по-настоящему пообедала. С удивлением обнаружила, что, по обыкновению, приготовила очень много, на большую компанию, и прикинула, что с этим делать.

«Буду есть всю неделю!» — решила она, пока мыла посуду, и вернулась к своим мыслям.

Прослонявшись бесцельно по дому, к вечеру она устроилась на любимом месте на полу, напротив входной двери, с чашкой кофе и сигаретой, где ее и застал очередной звонок в дверь, резкий и громкий звук которого заставил вздрогнуть от неожиданности.

«Да что же это такое? Прямо день открытых дверей! Может, к черту, кто бы там ни пришел? Ходят тут, нарушают мою приватность!»

Звонок повторился, и Тина, продолжая ворчать про себя и с удовольствием досадовать, поднялась-таки с пола и, поколебавшись еще мгновение, открыла.

Я понимаю, что это нетактичные вопросы, но вынужден их задавать, — вернул ее к действительности низкий голос следователя.

— Извините! — встрепенулась Тина, поняв, что надолго замолчала. — Я не ухожу от ответа, просто задумалась. — Она помолчала и неожиданно спросила: — Артем Константинович, вы сегодня обедали?

— Нет, а что? — удивился он резкому переходу.

— Давайте я вас накормлю обедом или, скорее, ужином.

— Взятки должностному лицу? — усмехнулся Артем.

— Горячим обедом? Нет, просто попытка накормить голодного мужчину. Пока вы ужинаете, мне будет проще отвечать на ваши вопросы, а то как-то очень официально, а вопросы вы задаете щекотливые, при этом старательно избегая пояснения причин своего интереса.

Он удивился еще больше, на сей раз ее откровенности.

Артем задумался. Есть ему, если честно, хотелось страшно, он мотался сегодня целый день по Москве, не успев даже перекусить, но у него в кармане лежали «вещдоки» с места происшествия, указывающие прямо на нее. Прямехонько и однозначно на данную гражданку. И предъявлять обвинение после сытного ужина и радушия хозяйки было более чем некрасиво, мягко говоря.

А еще он был раздосадован нестыковкой ее образа, поведения, манеры разговора, психологического портрета, который он уже себе набросал, и происшествием.

Раздражаясь совсем уж осатанело, потому что придется отказаться от предложенного угощения и как-то осаживать дамочку, он подумал: «Ну что тебе, вот такой — умнице, красавице, сильной, интересной — нужно так от мужика-то? А? Бабки? Или такая офигенная любовь? И мужик-то так себе, был бы хоть с характером! Вот какого тебя во все это потащило, девонька?»

От этих мыслей, от непонимания, как эта женщина могла решиться на такой поступок из-за совершенно неинтересного мужичонки, у него свело желудок и подкатил горький комок к горлу. Артем уже собрался резко ответить ей отказом, как по логике напрашивалось, и перевести разговор в рамки допроса, но она его опередила:

— Соглашайтесь! Вы же голодный, до вас был мужчина, он попробовал, ему очень понравилось, — и первый раз с момента его прихода легко улыбнулась.

— Какой мужчина? — осторожно спросил Артем.

— Участковый приходил, Тарас Петрович Кучеря. Поговорить о делах житейских. Так уплетал за милую душу, еще и добавки попросил. Или об этом нельзя говорить, тоже считается взяткой должностному лицу? — продолжая улыбаться, поинтересовалась она.

Удерживая готовое хлынуть, как прорвавшаяся плотина, облегчение, остужая мысленным приказом непонятные эмоции, Артем ответил:

— Ему можно, он участковый, почти член семьи, — и осторожненько так, как на минном поле сапер, уточнил: — А во сколько он приходил?

Он вдруг осознал, прочухал, что волнуется, даже разозлился и одернул себя: «Ты чего, Беркутов? Что за эмоции? Остынь!»

— Это важно? — спросила Тина.

— Да!

— Так. Я попробую сообразить… — Она задумалась, вспоминая. — Я как раз закончила готовить и сверяла время.

«Ну давай, девочка, не подведи меня!» — просил про себя Артем, внимательно наблюдая за выражением ее лица.

— Около часа дня. Нет, в час, точно! Мы поговорили минут сорок, и он ушел. А что случилось-то?

— Ничего страшного, — радостно ответил Артем Константинович Беркутов, поражаясь самому себе. — Давайте! С удовольствием поужинаю, раз вы предлагаете! Только, не обижайтесь, я позвоню, поговорю с вашим участковым.

— Да, пожалуйста, если это так важно.

Тина принялась хозяйничать — разогревать еду, накрывать на стол, — а он тем временем достал записную книжку, нашел телефон местного отделения милиции, взял свой мобильный, позвонил, представился и спросил участкового. Разговаривая с Тарасом Петровичем, он все время незаметно наблюдал за Тиной и думал: с чего это он так реагирует? Откуда эмоции? Он был профессионал и никогда не позволял себе во время работы чувств. Конечно, они возникали всегда, но он умел загонять их очень далеко, чтобы не мешали трезвой оценке ситуации, и выпускал только после окончания дела, разрешая себе симпатии, антипатии, жалость и злость.

— Спасибо, Тарас Петрович, — закончил он разговор.

Щи оказались очень-очень вкусными, ничего подобного он не пробовал в своей жизни. И этот штрих он добавил к ее портрету.

— Это просто фантастика! — похвалил Беркутов со всей возможной искренностью.

— Спасибо! Приятного аппетита. Давайте я попробую ответить на ваши вопросы.

— Давайте, — не прерывая процесса вкушения, согласился Артем.

— Вы спросили: почему мы расстались?

— Да.

— Причина самая простая: оказалось, что мы чужие люди, а я долго себе в этом не признавалась. Я отпуск взяла, чтобы разобраться, и уже две недели пытаюсь все по местам расставить в голове. Попробую вам коротко сформулировать.

— Можно и пространно.

Она кивнула, скупо улыбнувшись.

— Мы никогда не были близкими и родными людьми. Вы понимаете, о чем я говорю?

— Надеюсь, но поясните, пожалуйста, как вы понимаете.

— Не было родства душ, что ли… Да и любви настоящей никогда не было. Сначала он строил свой бизнес, и все было посвящено этому. Это нормально, мужчина делает, строит что-то, женщина его поддерживает, как может. И не до копаний в чувствах нам было, вкалывали оба, уставали так, что была одна мечта — выспаться. Потом, когда он уже встал на ноги, как-то все вошло в привычную колею: у него своя работа, у меня своя. Но в последнее время мне стало тяжело рядом с ним. Я все чаще смотрела на него и удивлялась: совершенно чужой мне человек, почему же мы живем вместе? Интересы разные, восприятие жизни разное, даже юмор разный.

Тина замолчала, обдумывая, как объяснить правильно то, что она поняла, передумав и анализируя за эти последние две недели про их с Лешкой жизнь.

— Что, вот так подумали и решили расстаться? — спросил Артем с сомнением.

— Да нет, мне был предоставлен веский повод.

— Какой же?

— Банальный. Я случайно приехала днем домой и застала его в постели с моей подругой.

— Да уж, действительно банальный.

Он опросил всех на работе ее мужа. Там ее очень хорошо знали и ценили, она, оказывается, много сделала для их фирмы. Особые дифирамбы ей пели два полноправных партнера ее мужа. И никто словом не обмолвился и не намекнул об этом «эпизоде»! Значит, не знали или знали и старательно скрывали.

«Интересно».

— Как зовут эту подругу?

— Людмила Викторовна Шлях.

— Как давно вы дружите? — Он записал данные в блокнот, который положил вместе с ручкой под правую руку, как только присел за стол.

— С института. Мы с ней учились вместе, в одной группе. Дружили. Не так, чтобы поверять все свои секреты, но довольно близко.

— Она живет в Москве?

— Да.

— Как давно?

Тина вздохнула, она поняла, что придется рассказать, хотя бы коротко, об их отношениях с Людмилой, а следовательно, неизбежно и о себе.

— Когда мы с Риткой более или менее встали на ноги, выбрались из нищеты и могли себе позволить хоть чуть-чуть помогать родителям, я поехала с Дениской, это Ритин сын, навестить наших родителей. Там случайно встретила Людмилу, она работала продавцом в коммерческом ларьке. Мы разговорились, и оказалось, что они ужасно трудно живут. Людмила рано, в восемнадцать лет, вышла замуж, сразу родила. Муж ее, Виктор, бросил институт и стал шоферить, пытаясь их прокормить. Мы на почве детей и сдружились с ней сильнее — у нас Дениска, у нее Альбина, — мы часто и по врачам детским вместе ходили. Но после института никаких связей не поддерживали, а тут встретились, и я очень за них расстроилась. Она спросила, нет ли у меня на примете какой-нибудь работы в Москве, чтобы нормально зарабатывать. Когда я вернулась в Москву, стала искать ей работу. Помогла Ритка, у нее был клиент, который искал себе менеджера на фирму, он только что уволил одну сотрудницу. Мы Людмилу сразу вызвали, послали ей деньги на дорогу. Она прошла собеседование, и ее приняли. Чуть позже Ритка уговорила этого клиента взять туда же Виктора шофером. Мы договорились со своей бывшей хозяйкой, в коммуналке, которую снимали раньше, и она взяла их с Витей туда жить, мы с Риткой заплатили за три месяца, пока они на ноги не встанут. У них же денег тогда совсем не было. Витя до сих пор работает на этой фирме, хорошо зарабатывает, а Люда перешла с повышением, и в деньгах и в должности, на другую фирму. Альбинку они давно перевезли к себе. И все у них наладилось. — Тина задумалась. — Хотя, судя по последним событиям, не так уж и наладилось. Но это дела семейные.