Солдаты без формы - Пеше Джованни

Идет проливной дождь. Я плохо помню город: я жил здесь всего несколько месяцев в 1940 году, когда впервые приехал в Италию после войны в Испании. В Турине меня ожидает Джузеппе и еще один товарищ, который представляется как товарищ Конти, ответственный за военную работу.

Я буду жить в доме номер три по улице Брунетта и буду занимать одну из двух комнат квартиры, расположенной на первом этаже. В квартире царит беспорядок. Мне объясняют, что до меня здесь нелегально жили другие товарищи, вынужденные уехать потому, что на них косилась полиция. Очевидно, они не очень любили порядок.

Ставлю все на место и приготавливаюсь ждать инструкций.

В первые дни мне нечем заняться: слоняюсь без дела по городу и скучаю. Поэтому как только меня знакомят с товарищем Скотти, инспектором гарибальдийских бригад, я выражаю ему свой протест: партия направила меня в Турин, но не решается поручить мне какое-нибудь конкретное задание. Товарищ Скотти дает мне высказать все, что у меня накипело, и улыбается в ответ на мои жалобы. Затем спокойно говорит: «Не беспокойся, товарищ Ивальди (это была моя боевая кличка, которую я принял ранее), наступит день, когда ты понадобишься, и этот день не за горами».

Мы провели вместе несколько часов. Скотти рассказывал мне о войне в Испании, в которой он участвовал в качестве комиссара одной из республиканских дивизий. Разговор с ним напомнил мне о суровых испытаниях испанской эпопеи.

Скотти рассказал мне также о партизанской борьбе во Франции, об отдельных ее эпизодах. Он объяснил мне систему организации отрядов фран-тиреров, дал мне ряд советов, как осуществить такую организацию также и у нас, в Турине, и перейти к решительным действиям против врага. Девизом каждого гаписта должны стать слова: сделать невыносимой жизнь немцев и фашистов.

Когда Скотти ушел, я торжественно поклялся себе, что отдам весь свой пыл, все силы, всю смелость, чтобы оказаться на высоте той задачи, выполнение которой он мне поручит. В любую минуту я должен суметь оправдать то доверие, которое мне оказал партия.

II. Первые операции

Шли дни, а я все ждал. Ждал с нетерпением той минуты, когда смогу начать действовать. До моего приезда туринскими гапистами командовал товарищ Гареми. Он был отважным командиром, воевал в Испании. Он также командовал отрядом партизан фран-тиреров во Франции. После убийства одного из главарей фашистской милиции Гареми был обнаружен и арестован вместе с двумя другими гапистами. Вскоре после ареста он был расстрелян. В лице Гареми партизанское движение потеряло одного из своих лучших бойцов.

После гибели Гареми и двух его товарищей в городе оставалась еще одна группа гапистов. Но несмотря на настойчивые требования командования гарибальдийских бригад начать действовать, у этой группы не хватало решимости вести столь трудную открытую борьбу на улицах Турина. Некоторые члены этой группы были откомандированы в горы, где впоследствии стали прекрасными бойцами и командирами, а оставшиеся в Турине разошлись по домам.

Таким образом, все надо было начинать снова. Трудно было в короткое время найти людей, которые обладали бы качествами, необходимыми для борьбы в условиях города.

Роль, отводимая гапистам, была совершенно ясна. Они должны были идти в авангарде борьбы за национальное освобождение. Их задача состояла в том, чтобы сеять панику и разложение в рядах врага, деморализовывать его. Гаписты должны были смело и непрерывно нападать на немцев и фашистов; они должны были создать условия, благоприятные для того, чтобы поднять на борьбу, мобилизовать народные массы и подтолкнуть их к выступлению против врага.

Через несколько дней, 4 ноября, товарищ Бессоне (Барка), комиссар бригады ГАП, представил мне молодого гаписта Антонио, выросшего в семье антифашистов.

Антонио, на первый взгляд, не произвел на меня впечатление отважного человека. Особенно меня беспокоило то, что он еще никогда в жизни не видал пистолета. Я — в роли командира и этот мальчик — вот и весь наш отряд ГАП!

У нас не было ни службы информации, ни бойцов, ни оружия, ни денег, ни технических средств. Тут было от чего прийти в уныние! Однако я не падаю духом. Нужно действовать, и я действую.

Как раз в эти дни из туринской федерации ИКП мне сообщили о том, что на улице Никола Фабрици живет фельдфебель полиции, по вине которого около семидесяти коммунистов и партизан были угнаны в Германию. Я получаю приказ совершить над ним правосудие.

Я тут же принимаюсь изучать задачу. Сообщаю о ней Антонио, и мы решаем, как лучше провести операцию. Антонио с велосипедом будет ждать меня недалеко от места, выбранного для действия, а я должен буду войти в дом, где живет фельдфебель.

Накануне намеченного дня я встречаюсь с товарищем Леоне и докладываю ему о своем плане.

Операцию подобного рода организовываю и осуществляю впервые: хотя я в течение трех лет участвовал в войне на стороне испанских республиканцев, у меня совершенно нет опыта в этом новом для меня виде борьбы. Уже придя на место, я вдруг обнаруживаю новые, совсем непредвиденные трудности: необходимы смелость, решительность и хладнокровие, и к тому же и некоторая доля дерзости. Собираю всю свою силу воли и заставляю ее одержать верх над всеми остальными чувствами.

Вот я и на месте. 18 часов 30 минут. Улица полна рабочих, выходящих с соседних предприятий, прохожих; тут же играют дети. Каждые две минуты со звоном и грохотом проносятся битком набитые трамваи. Они останавливаются как раз против подъезда дома, в котором живет фашист. Я жду. Медленно прохаживаюсь, внимательно обдумываю то, что мне предстоит совершить, и чувствую, что мне не хватает смелости. Размышляю еще и еще, смотрю на улицу, заполненную народом. Нет, я чувствую, что у меня ничего не получится.

Я должен предупредить Антонио, найти какой-нибудь благовидный предлог, но не признаться ему в своей боязни. Мне надо вернуться домой и отложить дело до завтра. Все это будет легче сделать на следующий день. Завтра. Когда не будет столько народу, когда не будет трамваев и детей. Завтра, когда я наберусь храбрости.

И я продолжал твердить себе: завтра.

Я возвратился домой, когда уже наступила ночь. Мне никак не удавалось уснуть, я хотел, я должен был убедить себя в том, что я гапист, боец, партизан. Завтра я покажу, на что я способен.

Рано утром ко мне заходит Барка, чтобы узнать, как прошла операция. У меня не хватило духу сказать ему правду, и я объяснил, что фашиста не было дома.

В полдень встречаю Леоне, который спрашивает меня, выполнено ли задание. Также и ему я повторяю ложь о том, что фельдфебеля не было дома. Однако я тут же добавляю, что сегодня вечером возобновлю свою попытку. Я нервничаю, сгораю от стыда перед товарищами за свою ложь. Курю одну сигарету за другой. Тщетно силюсь унять не оставляющее меня волнение.

Вот я снова на том же месте, что и накануне. 18 часов 45 минут. Товарищ Антонио ждет меня. Фельдфебель-фашист — хозяин лавки, которая выходит на улицу. Я вижу его через стекло витрины; он закуривает сигарету.

На этот раз я не даю себе долго раздумывать: вхожу. Не говоря ни слова, быстрым и решительным движением выхватываю из кармана пистолет, целюсь в фельдфебеля и четыре раза стреляю в него в упор. Фашист падает, я выхожу на улицу. На остановке, как раз против лавки, стоит трамвай. Люди не понимают, что произошло, но они явственно слышали звуки выстрелов. Я вскакиваю на приготовленный заранее велосипед, и через несколько секунд я уже далеко. Проезжаю одну за другой несколько улиц, и вот я снова дома.

Теперь я счастлив. Счастлив, что сумел выполнить задуманное дело, что сдержал данное слово, что совершил то, что было моим долгом итальянца и коммуниста.

Так началась моя деятельность гаписта. Эта первая операция имела для меня большое значение. Я понял, что действия гапистов требовали не только смелости и отваги, но также — и прежде всего — тщательной подготовки операции, разработки всех ее деталей и способа осуществления. Быстрота передвижения, внезапность нападения, а также смекалка, дисциплина и точность, хитрость и сознательное стремление уничтожить свирепого и ненавистного врага — вот основы действий гаписта. Эту тактику я старался с каждым разом совершенствовать и развивать дальше.