«Воскресение». Книга о Музыке, Дружбе, Времени и Судьбе - Сергей Миров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В принципе, можно было бы причислить сюда и кузьмино-барыкинские «Карнавал» с «Динамиком», но тогда придется называть так же и ансамбли, типа «Разноцветные Гитары» и «Ребята Разной Степени Эмоционального Подъема».
И здесь хотелось бы развеять многолетнюю легенду о взаимной неприязни профессиональных ВИА и самодеятельных рок-групп. Эта неприязнь существовала только в восприятии фанатов, а музыканты лишь весело и по-доброму завидовали друг другу: одним хотелось покоя и официальной «крыши», а вторым – творческой свободы и возможности самим формировать свой репертуар.
К сожалению, и в наши дни эти множества практически не совместимы.
«Мозаика»-1969: Вячеслав Малежик
Но если ВИА создавались в подземельях различных филармоний из профессиональных музыкантов и уже потом, правдами и неправдами, дополнялись нахальными самородками, то эти самородки росли совершенно самостоятельно в составах групп, функционировавших в жэках и подворотнях.
Первые рок-группы, или, как тогда было принято говорить – ансамбли, команды, банды, – создавались чуть ли не во всех московских школах, и в каждом случае уверенно мечталось, что именно в первоначальном составе, не сменив ни одного человека, «мы станем знамениты, как битлы, все девчонки будут наши, концерты пройдут на Пикадилли и в Кремле, и даже сама директриса придет, все поймет и будет перед нами извиняться за то, как была не права…»
На самом деле нужно понимать, что в СССР самодеятельное творчество масс всегда поощрялось и приветствовалось. Но вот когда в нотах, прическах или языке исполнения появлялось что-то из лагеря вероятного противника, начальство делилось на две практически равные части: «аккуратно поддержать» и «немедленно пресечь».
«Второе Дыхание»: Игорь Дегтярюк, Николай Ширяев, Максим Капитановский
Тут многое зависело от формы отчета. Если он намечался письменный, то строчка «в нашей школе (техникуме, ПТУ) за отчетный период состоялось 11 концертов 3-х самодеятельных ансамблей, на которых присутствовали суммарно более 1500 учащихся и гостей» позволяла ожидать благодарность по профсоюзной, а то и по партийной линии.
«Автограф»: Леонид Гуткин, Александр Ситковецкий, Владимир Якушенко, Леонид Макаревич, Леонид Лебедев, Крис Кельми, Сергей Брутян, Александр Зейгерман
1982 год, сейшен группы «Город».
На сцене Сергей Минаев, за пультом Сергей Миров, Константин Ковальский
«Мистерия Буфф»: Герман Ольшук, Александр Семенов, Борис Носачев, Михаил Тюфлин
«Золотая Середина»: Евгений Пикерсгиль, Андрей Селихов, Борис Репетур, Михаил Митюшин
Но если вдруг на один из этих концертов лично приходил представитель РОНО или РК ВЛКСМ, то «сборище пьяных юнцов, трясущих патлами под иностранные песни» могло и под выговор подвести.
По тем же извилистым линиям.
Помню, как нашу учительницу истории и английской литературы Нину Абрамовну Куперман едва не уволили с работы за попытку силами 9–10 классов воспроизвести на школьном вечере рок-оперу Jesus Christ Superstar. А что – история, язык!..
Так или иначе, но со временем репетициям в школьных актовых залах или ЖЭКах приходил неминуемый конец, и команды, сменившие барабанщика или гитариста, а то и обоих сразу, устраивались на репетиции уже в совсем других, порой каких-то совершенно немыслимых местах, как, например, один из офисов «Интуриста» в Гостинице «Метрополь», где в 1980-м собрался уже второй состав «Воскресенья», но об этом позже.
А обычно это были актовые залы различных институтов и предприятий, клубы и Дома Культуры.
ДК «Энергетик» напротив Кремля был своеобразной «меккой» московского рока, в которой собирались на свои первые репетиции группы и Градского, и Намина, и Макаревича, и Дегтярюка…
Глава 2. «Взрыв прогремел на улице Жданова!»
Паркую машину в районе Сандуновских Бань, ибо больше нигде места не нашел, и возвращаюсь наверх, на Рождественку.
Захожу в палисадник, где весело тусуются студенты-архитекторы, немного наблюдаю за ними, потом подхожу к некой группе, по выражениям лиц внутри которой можно сделать вывод о зачетном количестве извилин головного мозга.
– Ребята, извините, не могли бы вы мне напомнить, какие известные люди окончили ваш институт?
– Ну… Макаревич, Романов, знаете таких?…
– Знаю, знаю.
– Поэт Андрей Вознесенский!
– Певица такая была, Ирина Архипова!
– А-а, ну еще саксофонист Козлов есть!
Странно… почему они ни одного архитектора-то не назвали?
Алексей Романов с товарищем в 1968 году
Так или иначе, но Лёша Романов, один из главных героев сего повествования, познал радость музыкального творчества сначала в безымянном школьном ансамбле, а затем, уже в Архитектурном Институте, с однокурсниками, ныне весьма уважаемыми в профессиональном сообществе людьми. Там они создали команду с сюрреалистическим названием «Ребята Которые Начинают Играть Когда Полосатый Гиппопотам Переходит Реку Замбези».
МАрхИ всегда располагался в самом центре Москвы, на улице Рождественка, которую в эпоху совка почему-то назвали в честь товарища Жданова, человека бескультурного и бессовестного, но весьма размашисто рулившего советской культурой. От его ярлыков пострадали десятки творческих людей, среди них Зощенко, Ахматова, Прокофьев, Шостакович…
Как ни странно, но институт с его отметиной на адресе уже через десять лет после его кончины стал выпускать множество истинных талантов именно в тех областях, которые сам Жданов так ненавидел и постоянно унавоживал своими замечаниями: в музыке и литературе!
Надо же, «как причудливо тасуется колода»…
Но почему именно Архитектурный? Макар и Лёша почти в один голос объясняют это широким культурным кругозором и каким-то необъяснимым чувством общей гармонии, впитавшимся в юные студенческие души вместе с острым чувством баланса между вечностью и текущим моментом.
Кстати, их первая, совершенно мистическая, встреча относится к 70-му году.
В одни и те же утренние часы Лёша Романов, ежедневно протыкавший Москву красной спицей от «Юго-Западной» до «Дзержинской», видел, как в его вагон на «Фрунзенской» садится кудрявый мальчик с мечтательным взором. У него были большие сандалии, школьные брюки с очень короткими штанинами и пиджак с такими же рукавами. Старый портфель, покорно висящий в его руке, украшали восхитительные динозавры, нарисованные на коричневой коже при помощи шариковой ручки.
Мальчик сходил на «Библиотеке имени Ленина», откуда – вот дикое время! – в сторону Кадашевской Набережной, где стояла его школа, ходило несколько троллейбусов и два автобуса.
А в сентябре Лёша вдруг увидел этого мальчика с хаером Джимми Хендрикса и Анджелы Дэвис на «сачке» перед родным институтом и услышал, как тот вполне уверенно отстукивает что-то на том самом разрисованном портфеле!
И вот тут состоялся диалог, которому впору войти в учебники по новейшей истории для среднего класса:
– Привет! Тебя как зовут?
– Андрей.
– А я – Алексей. Ты не хочешь в нашей рок-группе поиграть на барабанах?
– Спасибо большое, но у меня уже есть группа, и я в ней играю на гитаре!
Макар – первокурсник, а Романов уже на втором!
Как ни странно, но через пару лет все случилось с точностью до наоборот: Лёша Романов получил приглашение выступать в составе «Машины Времени».
Но вот тут пора ввести в сюжет еще одного героя истории группы «Воскресение», и звали его Сергей Кавагое.
Именно он на каком-то из «квартирников» услышал, как сладкоголосо поет под гитару Алексей Романов, и… проел всю плешь Андрею Макаревичу.
Передаю его монолог в трактовке Жеки Маргулиса:
– Слышь, Макар, а ты поешь-то некрасиво, и вообще, тебе трудно одновременно играть на гитаре и петь. Если тебя иногда будет сменять Лёшка, мы все от этого только выиграем!
Лично для меня эта история – одна из самых больших загадок общей биографии двух главных команд московского рока. Стратегия Сергея Кавагое, всегда старавшегося уравновесить амбициозного и авторитарного Макара, здесь объясняет многое, но не всё.
Ну, не понимаю я, почему Макар согласился! Ведь основным «козырем» Лёшки (пардон, Алексея Дмитриевича!) всегда был не вокал, а именно поэтический талант! А Макар (пардон, Андрей Вадимович!) всегда был безумно ревнив ко всем конкурентам в тех областях, где он сам реализовывал себя. Так зачем ему был нужен Романов?
Только спрашивать-то я у него сейчас не буду, ибо напряжется, как бык, а суть ответа, как обычно, потонет в осторожных, нейтральных и политкорректных формулировках.
