Злые игры. Книга 3 - Пенни Винченци

Свадьба Малыша и Энджи состоялась ветреным, но ясным весенним днем, когда с голубого неба лились потоки золотистого солнечного света; гражданская регистрация брака проходила в Оксфорде, а венчание — в деревенской церкви. Все было красиво и торжественно, но как бы отмечено печатью горечи: никто из присутствующих не мог до конца забыть, что при всей торжественности и красоте, при всем демонстративном счастье и ликовании его виновников это событие стало возможным потому и только потому, что Малыш медленно умирал.

Присутствовали все члены семьи и очень небольшое число самых близких друзей; Фред III смотрел строго и сурово, когда Фредди провез мимо него по центральному проходу церкви Малыша в инвалидном кресле, убранном по такому случаю белыми лентами. Бетси с сильно блестевшими глазами стояла, вцепившись в руку Фреда, и только свирепое выражение его старческого лица мешало ей расплакаться. Мелисса, выступавшая в роли подружки невесты, выглядела просто восхитительно: в ее золотистые волосы были вплетены белые розы, а сама она была облачена в платье от Мексиканы, состоявшее из бесчисленных кружев и оборочек; почти все присутствовавшие в церкви члены семьи отметили, что внимание Мелиссы было сосредоточено скорее на Максе, нежели на женихе и невесте; поскольку Макс не привез с собой Джемму, сославшись на то, что свадьба будет отмечаться строго в семейном кругу, то Мелисса получала на время полную свободу распоряжаться им, особенно в ее собственных мечтах. Близнецы, которых с огромным трудом удавалось заставить спокойно сидеть вместе с их няней в задней части церкви, были одеты как пажи, в белые матроски; а миссис Викс чуть было не преуспела в том, чтобы переместить центр всеобщего внимания на саму себя: она появилась в белом, до самого пола, шелковом платье с очень широкой юбкой, на которой с одной стороны был сделан разрез примерно до колена, и в него видна была ножка, весьма изящная, как громким театральным шепотом, рассчитанным на то, что его услышит обладательница этой самой ножки, заметил Макс Георгине. Поверх рыжих локонов у нее красовалось то, что иначе как диадемой и назвать было бы неприлично; а на шелковое платье была наброшена сверху жакетка из серебристой лисицы. Миссис Викс отказалась привезти с собой Клиффорда, заявив, что он был бы тут неуместен; Малыш потом высказал Энджи предположение, что она не хотела быть никем связанной, дабы иметь возможность свободнее пофлиртовать с Александром. Георгина поймала выражение лица Няни в тот момент, когда миссис Викс появилась на церемонии: губы Няни сжались так, что казалось, исчезли вовсе, а в глазах засверкало воинствующее неодобрение.

Александр, ко всеобщему удивлению и удовольствию, настоял на том, чтобы тоже присутствовать, он заявил, что чувствует себя намного лучше и ни за что в мире не пропустит такого события. Выглядел он бледным и был особенно рассеян, на протяжении всей службы сидел, крепко вцепившись в руку Георгины, но энергично пропел вместе со всеми все положенные молитвы, а когда невеста шла по проходу, то улыбался ей самым благожелательным образом.

На невесте было предельно простое облегающее платье от Жана Мюира, из белого крепа, с низкой талией, длиной примерно по щиколотку; спереди оно было скромно закрытое, а сзади, наоборот, открыто почти до того места, где спина начинает терять свое благородное название (на время церковной службы пришлось надеть длинную жакетку в тон платью). В руках у нее был большущий букет белых роз и фрезий, а на голове, как бы в знак признания того, что убор девственницы является в данном случае проявлением несомненного бесстыдства, красовалась диадема, сплетенная из кроваво-красных роз. Энджи выглядела очень хорошенькой и необыкновенно молодой; когда викарий произнес: «Я объявляю вас мужем и женой», она наклонилась к сидевшему в кресле Малышу, поцеловала его и обвила руками за шею.

— Фу, какая театральщина, — услышала Георгина позади себя шепот Няни, адресованный на ухо миссис Тэллоу; но, обернувшись, увидела, что Няня улыбается как ни в чем не бывало.

В самую последнюю минуту в церковь проскользнул и остался стоять сзади, у входа, Томми Соамс-Максвелл; потом он так же незаметно выскользнул и скрылся, в результате чего большинство гостей даже не заметили его появления; перед свадьбой он спрашивал у Энджи разрешения прийти, сказав, что ему ни за что не хотелось бы пропустить такое событие, но не хочет и ставить в неудобное положение или расстраивать ни Александра, ни кого-либо другого из членов семьи. Даже на Шарлотту его поведение произвело умиротворяющее впечатление, и она потом, дома, уже во время приема, сказала Георгине, которая питала тайную симпатию к этому заведомому злодею Томми и которая знала от Макса, как хорошо Томми относится к Малышу, — осторожно сказала ей, что, наверное, Томми все-таки не такой плохой, как она, Шарлотта, думала раньше.

Во время приема Фред III поднялся и предложил всем выпить за жениха и невесту, у которых сегодня замечательный и счастливый день; он заявил, что, с его точки зрения, Малышу необыкновенно повезло, и пусть это кресло и вся прочая чепуха никого не вводят в заблуждение и не заставляют думать иначе. Тост Фреда был очень мил, тактичен, преисполнен обаяния, ему удалось окончательно снять некоторую неловкость, присутствовавшую в самой ситуации; и тем не менее Георгина, глядя на Малыша и Энджи сквозь подступившие к глазам слезы, не могла удержаться от того, чтобы не спрашивать себя, сколько будет позволено длиться этому браку и насколько мысль об этом омрачает для каждого из них сегодняшний день.

После приема Кендрик увез ее; он сказал, что понятия не имеет, куда они направляются, просто ему захотелось вытащить ее из общей компании. Время было еще довольно раннее, без чего-то семь, и сумерки только начинали опускаться на холмы Бедфорда. Малыш был предельно счастлив, но и со всей очевидностью измучен, поэтому все молчаливо договорились незаметно, поодиночке разъезжаться. Георгина тревожилась за Александра и хотела отвезти его домой, но он настоял на том, чтобы возвращаться вместе с Няней и супругами Тэллоу. Александр пожаловался, что очень устал, и действительно — во время приема он держал себя несколько странно: пожал Малышу руку, заявил ему, что тот — везучий парень, как-то рассеянно поцеловал Энджи, а затем исчез, и больше на протяжении всего приема его не было видно; в конце концов Шарлотта обнаружила его в детской, где он играл с близнецами. Александр извинился за свое отсутствие, но был явно не расположен разговаривать.

— Ну, — проговорил Кендрик, останавливая машину на въезде в одну из самых красивых аллей. — И что ты хочешь делать?