Тело упыря - Егор Колотвин

Евгений сразу увидел открытую нараспашку дверь дома. Та слегка покачивалась на ржавых петлях и ритмично ударялась о стену. Юноша перекинул руку через калитку и отпер щеколду.

Стоило ему ступить шаг, как рядом в сарае раздалось иступленное мычание коровы. Тут же послышалась тяжелая поступь копыт, а за ней и мощные удары в деревянную стену возле юноши, словно обезумевшее животное хотело выбраться.

Евгений с испугу отпрянул прочь, как вдруг в курятнике взбесились куры. Их удары об стены и кудахтанье звучали так громко, что юноша схватился за голову и скорее побежал в дом, как вдруг, у самого порога спохватился и замер, вцепившись отросшими когтями в дверной проем. Парень остановился так резко, словно перед ним была оживленная трасса, а он только что чуть не угодил под тяжелую фуру.

Евгений так и застыл, глядя в коридор дома и не понимая, что его остановило. Он попытался войти, но снова не смог. Не смог не потому, что перед ним возник какой-то невидимый барьер, об который он стукался головой, а по какой-то неясной ему самому психологической установке. Все это казалось настолько абсурдным и бредовым, но в тоже время имеющим над ним власть, что ему стало страшно, не сошел ли он с ума. Евгений мысленно обратился к ноге, заставляя ту переступить порог, но она не подчинилась. Не потому что отказала, а потому, что разум не позволил ей войти. Также осознанно и по его воле, словно ему предстояло засунуть ее в медвежий капкан.

«Да что же это такое, если я в свой дом войти не могу?», – подумал Евгений про абсурдность происходящего, в тоже время четко понимая, что зайти в дом ему никак нельзя, – «С ума я что ли схожу?».

Он отошел назад и с разбегу рванулся к дверному проему, но в последний момент, рефлекторно схватился за него, да так крепко, что даже сорвал дверь с петель, однако даже кончик носа не пролез внутрь.

В гневе ругая себя за глупость, которая вдруг им овладела, точно какая-то врожденная, дурацкая черта, он начал обходить дом, в надежде увидеть хоть что-нибудь через окна.

Юноша перешагнул через развалившиеся кусты роз, которые недавно, а может и несколько дней назад, раздавил, убегая из дома. Тут же вспомнилось окно, через которое он выбрался из спальни, спасаясь от существа, похожего на его брата. Смутный страх снова овладел Евгением и он, сгорбившись еще больше, чем был, прокрался к тому самому окну.

«А если оно все еще где-то здесь?», – промелькнуло в голове, – «Может, оно знает, что я должен прийти, и ждет там. И, может, знает, что я здесь, и лишь выжидает, когда я покажусь. Вдруг я с самого начала не в безопасности и он все это время следил за мной?».

Его вновь охватила паника. Евгений присел под окном, боясь подняться и увидеть то, что могло находиться в доме, однако же стыд за свой страх, за то, что он как последний трус бросил семью, заставил все таки встать.

Юноша аккуратно приблизился к оконной раме и резко повернулся к раскрытому окну.

В какой-то момент Евгений ожидал, что увидит мать мертвой, лежащую на полу с протянутыми к тому месту, где он сидел, руками. Увидит мертвеца, взирающего на него темными глазами. Но этого не было.

Спальня матери была пуста. Ничего не исчезло, все вещи лежали на тех местах, что и в ту ночь.

«А, может, и не было?», – вновь засомневался Евгений. Он уже был готов начать себя в этом убеждать, но вдруг увидел большое и темное пятно на полу, являвшееся доказательством реальности всего кошмара.

У юноши закружилась голова.

«Значит, правда. Значит, не сон все это», – подумал он, ощущая, как тошнота подступает к горлу. Евгений развернулся спиной к стене и сполз по ней вниз, обхватив себя руками. Испуганный и бессмысленный взгляд уставился в пустоту.

«Значит, было все. Значит, убиты… Умерли. Оно убило! Андрей! Или не Андрей? А кто же, если лицо его? Мертвец оживший. Да разве у мертвецов бывают такие зубы и когти? Андрей бы никогда не убил маму и папу. Боже, мама! Папа! Мертвы! Все мертвы!», – вдруг осознал он, и эта мысль, точно массивная кувалда, раздавила его.

Евгений уронил голову между колен и громко, что было сил, зарыдал, да так истошно, с такой болью, которая даже не успела раскрыться в полном размере, а уже рвалась криком, заглушавшим рев коровы.

Внезапный порыв ветра хлопнул окном над головой Евгения, и юноша тут же в страхе вскочил, уже думая бежать со всех ног. Он тут же забыл о своей боли, но внимание его привлекло другое, куда более страшное обстоятельство, которое ему пришлось увидеть в закрывшемся окне.

Тучи растеклись над домом, и злорадствующая луна пролила свет на стекло перед Евгением, превратив его в зеркало.

Юноша вскрикнул и схватился за лицо, с отвращением и страхом глядя на свое отражение. Ему показалось, что на него смотрел Андрей, с его темными глазами и острыми, как у акулы зубами, но испугался еще сильнее, когда понял, что это был он сам. Дрожащие губы разошлись в стороны, как у старика при инсульте, обнажая длинные как вязальные спицы шипы, торчащие из десен. Кончиком языка он провел по зубам, в надежде, что все это мерещится, но все же почувствовал эти чудовищные иглы. Безобразное отражение повторяло за ним.

«Боже мой, да что же это такое?», – думал он, а из мутных глаз текли слезы, – «Мамочка, что со мной? Помогите мне…».

Он, словно еще не веря, коснулся пальцами острых зубов и неожиданно укололся. Поднеся ранку к свету, чтобы посмотреть, не идет ли кровь, Евгений увидел свои длинные ногти и тут же вспомнил: точно такие же были у существа, напавшего той ночью на семью.

Ему вдруг померещилось, словно его отражение превратилось в Андрея и подмигнуло ему. Кровь ударила в голову. Все вокруг закружилось, и юноша вне себя от отчаяния, закричал и из всех сил ударил окно. Стекло вдребезги разбилось, и осколки разрезали ладонь.

Евгений одернул изувеченную конечность, но тут же закричал, увидев, как порезы начали моментально зарастать, подобно сходящейся воде, в которую кинули камень.

– Да что же со мной такое?!

Вдруг близко раздались мужские голоса и шаги, приближающиеся к дому. Совсем рядом кричали. Столбики света от фонариков заплясали меж досок в заборе. Послышался вой и рычание собак.

Евгению показалось, что его окружают со всех сторон. Он пригнулся к земле, оглядываясь вокруг, и побежал по грядкам туда, где, как ему казалось, было тише.

Калитка громко распахнулась. Не успел Евгений развернуться, как раздался хлопок выстрела, и где-то рядом вверх взмыло облачко земли. Он тут же вскочил на ноги, прыгнул на забор, повалив его, и побежал в поле.

Позади раздались крики: «Стреляйте! Вон там он! У забора!».

«Боже, стреляют! Убьют! Пристрелят!», – юноша бежал изо всех сил и спиной чувствовал, как в него метят ружья.

«Да за что же? Что же происходит? Убьют, догонят, догонят!».

Прогремело еще несколько выстрелов, но уже более тихих, приглушенных, словно звучащих издалека. Что-то твердое, точно град, оросило Евгению спину, и он, взвизгнув, упал на четвереньки, почему-то решив, что ему так удобнее, и рванул в пшеницу.

Подобно гиене, он мчался через поле. В голове не проскакивала ни одна мысль, только страх, заставляющий бежать в неизвестном направлении. Он смотрел перед собой и даже не думал останавливаться, пока вдруг разум не прояснился:

«А куда мне бежать? К кому? На кладбище? Или к участковому? Боже, да куда же я в таком виде?», – подумал он и крепко зажмурился от гнева и безнадежности, охватившей его в тот момент. На каждый скачок, руки с жуткими когтями вылетали вперед. Как только юноша их увидел, то сразу одернул назад и от того упал прямо лицом в землю, перекрутился и распластался среди стеблей пшеницы.

При падении кончик языка попал между острых зубов, и они отсекли его, словно гильотина. Солоноватая кровь наполнила рот. Он тут же проглотил ее и облизал губы, а после начал обсасывать язык, стараясь выжать из него еще крови, но тут же вздрогнул, встал на корячки и сплюнул в землю.

– Да что со мной такое?! – закричал парень на все поле и упал лицом вниз, обхватив голову руками.

Ветер выл над юношей, а колосья хлестали по спине. Где-то рядом шептал лес, словно обращаясь к Евгению. Ему казалось, что все они говорят с ним, кричат, требуют от него объяснений, которые он даже себе не мог дать. Женя закрывал уши, стараясь заглушить их голоса, но тогда его собственные лихорадочные мысли становились громче. Его вновь стало все теснить. Теснило противное ему тело. Юноше хотелось вырваться из него, порвать одежду, порвать кожу и выскочить из плоти прочь.

«Оставьте меня! Оставьте! Не трогайте! Я ничего не знаю! Пожалуйста! Помогите мне!».

Язык случайно коснулся острых зубов, и Евгений, ощутив сильную жажду, вновь начал его обсасывать, но резко остановился, опять поймав себя на этом занятии.