Тело упыря - Егор Колотвин

Тело упыря

Егор Александрович Колотвин

Иллюстратор Ульяна Равильевна Крахмалева

© Егор Александрович Колотвин, 2017

© Ульяна Равильевна Крахмалева, иллюстрации, 2017

ISBN 978-5-4485-1677-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Ночь первая

Так получилось, что этой ночью Евгений Замятин проснулся в гробу. Он пару раз открыл и закрыл глаза, и в своей сонливости так и не понял, открыты они или нет. Вокруг было настолько темно, что разницы юноша не замечал. Решив, что он еще просто не проснулся, Евгений попытался перевернуться на бок, но в самом начале движения уперся во что-то плечом. Не понимая в чем же дело, Замятин постарался перевернуться еще раз, но вновь наткнулся на препятствие. Он потянул к себе руку, но та застряла у таза, с деревянным стуком ударившись о преграду.

Раздражение, вызванное таким ограничением движений, немного прогнало сонливость, и Евгений ощутил, что лежит на чем-то твердом. Решительно ничего не понимая, он постарался встать и ударился лбом о дерево. Еще больше сердясь, он вновь повторил свою попытку, уже стараясь подтянуть к себе ноги, но колени, едва согнувшись, уперлись в доски, а руки застряли по бокам.

«Да что это такое!?», – подумал Женя, от злости просыпаясь окончательно.

Он несколько раз сотрясся, пытаясь выбраться из непонятной тюрьмы, но на все его движения ему отвечал лишь деревянный стук. Плечи теснило, локти и кисти бились о доски в бесполезной попытке добраться до лица. Невозможность видеть еще больше злила юношу, пока раздражение не сменилось паникой. Он отчаянно заколотил по дереву в надежде, что преграда исчезнет.

«Что это такое? Где я? Выпустите! Выпустите меня!», – закричал Евгений в мыслях, а из уст вырвался отчаянный стон, нарастающий вместе с волнением. В истерике он начал колошматить все вокруг себя, пока руки не протиснулись к животу. Юноша надавил на деревянное препятствие, и доски заскрипели.

– Помогите! – исступленно закричал Евгений.

Изо всех сил, насколько это позволяло крохотное расстояние, он начал бить по крышке гроба, пока не раздался надрывный треск. Щепки упали в ладони, а следом за ними настоящим потоком ввалилась влажная земля, засыпав грудь юноши.

Парень взвизгнул и высоко поднял голову, пытаясь отстраниться от неожиданно появившейся грязи. Почва, шурша, стремительно навалилась на шею и застыла только тогда, когда погребла под собой весь торс.

Еще больший страх и паника пронзили Евгения, и он, уже не отдавая себе отчета, раскидывая землю по всему ящику, в том числе и себе на лицо, высвободил руки и простер их к дыре. Вновь повалила грязь, и юноша начал кричать. Из-за нехватки воздуха он начал задыхаться. Голова закружилась, как и беспорядочные мысли внутри нее.

«Выбираться! Наверх! Быстрее, завалит!».

Руки продолжали раскидывать землю по всему пространству, пока попавший в глаза комок не убедил Евгения отбрасывать ее к ногам. Две ладони, словно острые лопаты, вышли через дыру в ящике и вонзились в землю.

Эта маленькая победа слегка отогнала чувство зажатости, но и сразу же послужила стимулом освободить самое главное – невидящие глаза.

Пальцы впились в края сломанных досок и начали с треском отрывать их, постепенно подбираясь к голове. Новая волна земли посыпалась на юношу, и как только первые ее комья попали в рот и ноздри, Евгений вновь закричал.

В панике он добил ящик над собой. Земля захлестнула полностью. Она забилась в уши и веки, попала в нос и рот, не давая возможности дышать.

С огромным усилием юноша развернулся на спину, уперся руками в дно гроба и начал вставать. Сыпавшаяся земля образовывала под ним горку, которая начинала теснить тело уже снизу.

Поднявшись еще немного, он проломил дальнюю часть крышки и под натиском валящей земли встал на ноги.

Влажная почва продолжала сыпаться, прилипая к телу и лицу. Руки тут же устремились сквозь почву вверх. Земля во рту превращалась в жижу, и Евгений выплевывал ее, пуская сквозь плотно сомкнутые губы.

Спустя минуту истеричной борьбы с грязью, которая растянулась для юноши в целый час, руки пробились на поверхность и ощутили холодное касание ветра. Пальцы вцепились в землю и потащили за собой тело. Через пару мгновений лицо протиснулось на свободу, и юноша жадно вдохнул прохладный ночной воздух. Голова закружилась, точно от вина.

Он продолжил тянуть себя наверх, пока плечи не раскидали рыхлую почву, и только тогда Женя позволил себе остановиться и полноценно отдышаться. Руки тут же схватились за покрытое грязью лицо и начали судорожно растирать глаза. Евгений моргал и видел перед собой лишь муть, сквозь которую просвечивал блеклый свет. Когда же ему удалось окончательно прочистить глаза, юноша осмотрелся, стараясь понять, где он оказался.

Вокруг царила холодная ночь, шумели тяжелые и тучные сосны, за ветвями которых по небу кралась бледная луна. Ее блеклый свет, мягкой шалью ложился на кладбищенские кресты и надгробия, окруженные стальными оградками.

Евгений замер, как только необычная и казавшаяся ему дикой мысль прокралась в голову. Он обернулся, все также по плечи торча из земли, и увидел позади себя большой деревянный крест, с которого на него смотрел он сам.

«Похоронили», – содрогнувшись всем телом, подумал юноша, и дабы убедиться в этом окончательно, еще раз осмотрелся, но уже внимательнее. Ладони нащупали на земле какие-то острые прутики. Женя поднял один из них и, поднеся к свету, увидел розу. Внимание тут же привлекли ногти, сильно отросшие и заострившиеся. Парень бы приметил это и задался вопросом, как они могли так быстро вырасти, да и в такой причудливой форме, но после случившегося это волновало его меньше всего. Он еще раз посмотрел на землю вокруг и увидел несколько вялых, лежащих у самого креста, цветков. Все место окружала низкая оградка с острыми пиками на вершине.

«Моя могила… Закопали… Живого…», – подумал он, и холодок прошел по спине.

Нужно было как можно скорее выбираться и бежать к родителям, успокоить их, обрадовать, что он живой, и они по недоразумению закопали сына живьем. Он уже успел подумать о том, как те будут винить себя, как упадут перед ним на колени, стараясь выпросить прощения, но вдруг одно тяжелое, словно кувалда, воспоминание ударило по разуму. Темные глаза широко раскрылись, и в них отразилась тихая и зловещая луна.

Все детство Евгений провел в глухой сибирской деревне. Здесь же он окончил школу и, покинув родительский дом, уехал учиться в Петербург. Неделю назад дома случилось горе: старшего брата Евгения, Андрея Замятина, убило током на работе. Раздавленный горем юноша бросил университет и вернулся домой к матери и отцу.

Все время, что он провел дома, самым болезненным образом повлияло на душевное состояние парня, вселив в него чувство неисправимой утраты. Мать днями не выходила из своей спальни и рыдала порой так громко, что сквозь бревенчатые стены можно было слышать ее стоны и мольбы вернуть сына. Отец же уходил рано утром и возвращался вечером пьяный до беспамятства. Часто останавливаясь у калитки, он не в силах открыть ее, падал у забора и так и засыпал. Поэтому вся забота о похоронах и о родителях упала на плечи Евгения.

В первый же день по приезде домой он отправился в ритуальный магазин и все деньги, которые заработал в Петербурге на будущую квартиру, потратил на организацию похорон и поминок.

Когда он выбирал гроб, порой в задумчивости останавливался, смотрел внутрь ящика с пугающей улыбкой и приговаривал: «Андрейке понравится. Мягкий, хороший», а потом, под сочувствующими взглядами продавцов, шел дальше.

Как только он заканчивал дела с бюро, то возвращался домой и готовил матери поесть. Еду оставлял у порога спальни и уходил, иначе мать не открывала. Почти все время еда на подносе оставалась нетронутой, лишь изредка женщина съедала кусочек хлеба.

На третью ночь Жене пришлось вызвать скорую: у матери прихватило сердце. Она по обыкновению заперлась в спальне, но не смогла открыть, когда это случилось. Женщина позвала на помощь. Евгению повезло, что он оказался рядом. Юноша вышиб дверь и увидел мать, лежащую на полу. Заплаканное и исхудавшее лицо было бледно как у трупа.

«Скорая» забрала женщину и привезла на следующий день под вечер.

Отца же, когда тот падал пьяный у забора, Женя все три раза пытался затащить в дом. Худой, невысокого роста и слегка горбатый юноша едва ли мог подвинуть толстого и почти двух метрового мужчину, каким и являлся Николай Замятин. Обычно Евгений протаскивал его за калитку и тащил к дому, пока не падал без сил. Тогда он выносил из дома одеяло и накрывал отца, а после и сам уходил спать, но не спал.

Почти до самого утра юноша плакал, слушая, как рыдает мать за стеной и в пьяном угаре храпит отец. Парень сжимался в калачик и, прижимая к себе телефон с открытой в нем фотографией брата, представлял, что он рядом с ним.