Матадор - Патрисия Мело

Весь день я просидел дома, ничего не ел, только глотал новалгин. Поросенок играл моими кроссовками. Я спал, просыпался, принимал новалгин, мечтал под песни Битлз, один мой сосед их просто обожает. Мне грезилось, что я лечу по шоссе со скоростью сто двадцать километров в час, рядом со мной Джон Леннон со своей гитарой, но я не знаю, что это он, где ты был, спрашиваю я. В армии, отвечает он. Посмотри на мою прическу. Джон Леннон, я никогда не фанател от Битлз, не люблю рок, сосед мой крутит один и тот же диск.

Зачем мне подарили поросенка? Может, этот дядя Бальдани работает в полиции? А что если он родственник Суэла? Кто-то хотел назвать меня свиньей? Нет, это вряд ли. Я принял душ, побрился, у меня упало давление, пришлось опереться о стену, чтобы не упасть. Я сделал глупость, что не уехал ночью, но почему полиция меня не арестовала? Разве в обязанности полиции не входит задерживать убийц? А я убийца, я гад и сволочь, я убил парня без всякого повода и оставил эту девчонку одну плакать над телом своего возлюбленного.

В моем сердце роились пчелы, много пчел. Я не мог больше оставаться дома. Когда я открыл дверь, я увидел целую кучу свертков, лежащих у порога: сигареты, фарш, пиво, водка и цветы. Я нашел там записку, почерк детский: «Спасибо, Майкел». И еще одну: «Туда ему и дорога, этому Суэлу», женщина писала. «Бандитов надо убивать», мужская рука. «Он умер, потому что не служил обществу», напечатано на машинке. Ну конечно же! Поросенок! Мне подарили поросенка за то, что я убил Суэла. И сигареты. И мясо. Водку и пиво тоже. Люди оценили. А я оценил подарки.

Из дома я вышел несколько растерянный, я пока еще не вполне понял, что происходит. Но я уже начинал понимать. Соседи улыбались. Дети, матери, служанки, проститутки, продавцы газет, сограждане – мне улыбались все. В булочной какая-то женщина поцеловала меня в щеку и сказала: можешь рассчитывать на меня. Голова в кудряшках, прилично выглядит, похожа на мою маму: можешь рассчитывать на меня.

У Гонзаги был праздник. Все жали мне руку, просили рассказать, как это мне удалось завалить Суэла. Я вообще-то не вру, но тут меня пробрало. Как я его убил? Элементарно, он вытаращился на меня, а я выстрелил. Все расхохотались, я тоже засмеялся, хотя образ девчонки, целующей покойника, меня немного смутил. Гонзага, я могу заказать что-нибудь? Все, что угодно. Есть я ничего не мог из-за зуба, я заказал кока-колу.

Появился Робинсон, оттащил меня к бильярдному столу, в районе только об этом и говорят, все гордятся тобой, заявил он. Полиция ходила за Суэлом по пятам. Этого сукина сына должны были арестовать. Он вор и насильник. Ты знал, что Суэл изнасиловал тут одну девчонку? Комиссар полиции из десятого отделения, друг нашего Маркана, просил его передать тебе привет. Честное слово, приятель. Робинсон болтал без остановки, мне снова понадобился новалгин. Я спросил, знает ли он что-нибудь об этой девчонке, подружке Суэла. Да пошла она на фиг, ответил он. И я подумал, и в самом деле, ну ее на фиг.

Я вернулся домой, принял еще новалгина, лег. Вечером Робинсон притащил ко мне наших друзей, мы выпили пива, мне стало грустно. Не знаю отчего. Вроде, все нормально, но мне стало так хреново, хоть вешайся. Я лег на диван, прислушался, о чем они говорят. О футболе. Было холодно, поросенок задремал у меня в ногах. Я тоже уснул в обнимку с зубной болью, под хохот моих друзей.

После того, как я убил Суэла, в моей жизни многое изменилось. В ней не было больше логики. Я двигался по обочине, в темноте и в противоположном направлении, но это как будто нормально – двигаться по обочине по встречной. Я все делал неправильно, но никто не видел, а если видел, не обращал внимания, а если и обращал внимание, то забывал, поскольку в жизни всегда так бывает, ведь сказано, что все кончается одинаково, в пустоте забвения.

За мной никто не пришел ни назавтра, ни в последующие дни. Напротив, завидев меня, полицейские улыбались. Как дела, парень? Отлично, отвечал я. Так и должно быть. Мы арестовали торговца наркотиками. Арестовали проститутку. Задержали банду мальчишек, которые приставали к прохожим, говорили они. И шли своей дорогой. Мне принесли еще подарки. Люди, которые со мной раньше не здоровались, стали узнавать меня. Добрый день, Майкел. Добрый вечер, Майкел. Как поживаете? Все в порядке, слава Богу, вот только зубная боль меня скоро доконает.

Я редко появлялся на улице, сидел дома, принимал новалгин, пытаясь понять оборотную сторону жизни. Я еще верил, что преступления без наказания не бывает, думал, что пока еще слишком рано чувствовать себя в безопасности. Через неделю я пришел к выводу, что все в порядке, что больше мне ничего не угрожает, и решил появиться на работе. Может, мне удастся придумать какое-нибудь разумное оправдание для сеньора Паулу, моего начальника. Может, он не уволит меня.

В «Новокаре» все по-прежнему, на стоянке много новых машин, есть даже один «Опал» цвета коричневый металлик, красиво смотрится. А еще есть «Маверик» желтого цвета, «Мавериков» давно у нас не было. Это спортивная машина, мне захотелось прокатиться на ней вместе с Кледир, но Кледир теперь уже не моя девушка. Шеф еще не приходил, сказала Жанете, секретарша сеньора Паулу. Мне вырвали зуб. Вырвали? Вырвали. Ей это было все равно. Появилась богатая женщина, она хотела купить мотоцикл для своего любовника, парень на десять лет моложе ее. Такие парочки я называю «твое тело – мои денежки». Жанете посмотрела на меня глазами человека, у которого не болят зубы, займешься ею? Конечно. Красивая дамочка, волосы пахнут цветами, ногти ярко-красного цвета, такие женщины умеют следить за собой. А еще они умеют делать так, чтобы я почувствовал себя идиотом. Такие люди, как она, заставляют меня краснеть за свои ботинки, у ее любовника были очень красивые туфли с позолоченными вставками, а у меня на ногах все те же тошнотворные ботинки цвета морской волны, сильно поношенные. Позовите другого продавца, сказала она, вы какой-то мрачный. Подождите одну минутку, я схожу за напарником. Я не был мрачным, просто у меня болел зуб. Я ушел, чтобы никогда больше не возвращаться в эту вонючую комиссионку. Теперь он точно меня уволит. Я подумал, может, вернуться и сказать: сеньор Паулу, я хочу сообщить вам две вещи: во-первых, я прошу дать мне расчет. А во-вторых, у меня сильное желание послать все автокомиссионки к едрене-фене. Но зачем? Он даже рта мне не даст раскрыть, ты уволен, вот что он мне скажет с порога. А если я войду и, не здороваясь, сразу выпалю все, что у меня накипело: я хочу получить расчет. Тогда мы с ним будем говорить одновременно, но его голос громче: ты уволен. В конце концов, чего я так переживаю? Мне никогда не нравилась эта работа, сколько стоит, а какой движок, это дорого, прокатиться можно, а вон там что за машина? Откровенно говоря, каждый раз, когда я приходил на работу, у меня падало давление. Так было всегда. На меня нападает какая-то слабость, хочется тихо сидеть в своем углу. У меня никогда не было тяги ко всяким инженерным штукам: в магазинах, торгующих стройматериалами, освети-

тельными приборами или монтажными инструментами, я чувствовал себя не в своей тарелке.

Требуется экспедитор. Требуется охранник. Кассир с опытом работы. Бухгалтерской фирме требуется сотрудник, работа в офисе – да ни за что на свете. Вы молоды и хотите начать зарабатывать деньги? Да. Хотите открыть свое собственное дело? Мыло. Я знаю, что это такое, они тебя заманивают, чтобы ты продавал их мыло. Ты приходишь, курс обучения два дня, они тебе загружают мозги по полной программе, убеждают тебя купить тонну мыла и начать свой бизнес. Голова твоя начинает кружиться от восторга, а когда очухаешься, то понимаешь, что у тебя по-прежнему нет работы, зато дома есть гора мыла. Я уже клевал на эту удочку, пришел на курсы вместе с толпой таких же олухов. Даже купил у них мыло. Профессиональные услуги. Плотный контакт. Головокружительный эффект. Наберись опыта. С десяти вечера до шести утра. Хороший опыт в такое время. Exotic girls, они думают, что по-английски это звучит лучше. Приятный досуг для людей со вкусом и средствами. Эти шлюхи только это и умеют. А вот еще: дикий бык. Эротический фильм с участием животных. Студент. Я покажу тебе все, что я умею. Классно сосет, наверное.

Иногда я заходил в какую-нибудь контору, разговаривал с каким-нибудь скучным типом, я подумаю, говорил он, но я больше не появлялся. Зубная боль все не проходила. Иногда я видел на стене каких-то муравьев, это давало хороший анальгезирующий эффект.

Поросята, как и щенки, привязываются к тем, кто за ними ухаживает. Я начинал испытывать нежные чувства по отношению к Горбе, моему поросенку, хотя по вечерам, когда я бывал голоден, в моей голове мелькала мысль зажарить его с картошкой. Свиные шкварки – очень вкусная вещь. Но я уже по-настоящему полюбил его, в нем было что-то особенное, он был слишком умен, чтобы его зарезать.