Матадор - Патрисия Мело

Я припарковал машину, вышел, открыл вторую дверцу, подал руку очень красивой девушке, и пошел вперед. В бар Гонзаги я вошел уже со своей девушкой. Маркан, Галегу, Суэл – все пили пиво, кроме Робинсона, который еще не появлялся. Разговор сразу умолк. Все уставились на меня: блондин, в хорошей рубашке, с роскошной девчонкой – они смотрели не отрываясь.

Ну и как, спросил я.

Никто не ответил. Все сидели, разинув рты, включая Гонзагу, хозяина бара. Три парня играли в бильярд. Они бросили игру и тоже посмотрели на меня.

Это – Кледир, она со мной.

Тишина, никто не проронил ни звука.

Я пододвинул Кледир стул, а то она уже начинала комплексовать. И тут Суэла пробрал смех. Он глядел на меня и ржал. Мы с ним даже приятелями не были, пару раз он просил угостить его пивом, я платил, вот, собственно, и все. В нашем районе все знали, какой он пользуется репутацией, я же ничего знать не хотел, меня чужое дерьмо не интересует, кстати, это всегда было моей жизненной философией.

В чем дело? – спросил я. Ты что, в цирке?

Ё-моё. Что это у нас за блондин? Смех да и только.

Тебе смешно, Суэл?

Прикольно. Ты похож на янки.

Может, ты еще скажешь, что я и на оленя похож?

Слушай, ты приперся сюда, выглядишь, как типичный американец. Конечно, мне смешно. А что такого?

Ничего. Просто ты назвал меня оленем.

Он опять заржал.

Да никак я тебя не называл.

Когда люди начинают вот так смеяться, меня это просто бесит. Я решил проучить его.

Я вызываю тебя на дуэль. Завтра, в шесть часов, возле бара Тонью.

Суэл побледнел.

Что за чушь ты несешь?

Я взял Кледир за локоть и направился к выходу.

Ты все отлично слышал, сказал я.

Я отвез Кледир домой, заехал к себе на работу оставить машину и отправился спать. Трахаться в эту ночь мне расхотелось.

На следующий день я проснулся с зубной болью. Я раскаивался в том, что вызвал Суэла на дуэль. Это была дурацкая шутка, а вернее – несусветная глупость. Я хотел покрасоваться перед Кледир, а в итоге вляпался по уши. Суэл был здоровенный негр. У нас говорили, что он специализируется на воровстве автомагнитол. У него могли оказаться очень серьезные друзья, и уж, конечно, он умел обращаться с оружием. Мне стало страшно. Сам-то я оружия отродясь в руках не держал. Суэл меня прикончит, мне следовало бы извиниться перед ним. Я привык просить прощения, я так и живу: сначала нагажу, потом извиняюсь. Был еще один выход: не ходить в бар Тонью. Последствия: Суэл может окончательно слететь с катушек и пристрелит меня где-нибудь на улице, так что я даже Понять ничего не успею. Лучше всего попробовать договориться. Я выпил пол-упаковки новалгина и отправился на поиски. Ни мать, ни друзья, ни его брат понятия не имели, где он, я всем им сказал, что хочу поговорить с ним. К пяти часам дня я загибался от пульсирующей зубной боли, но Суэла так и не нашел. Тогда я зашел домой к своему дядьке, взял у него винтовку 28-го калибра, запихнул ее в коробку из-под люминесцентной лампы, которая попалась мне на глаза, коробка оказалась в самый раз, и отправился к Тонью. План у меня был такой: я попробую поговорить с ним, типа я вчера перебрал, не бери в голову и все такое, но в случае чего, винтовку буду держать наготове. Никогда ведь не знаешь, чем дело кончится.

В автобусе, по дороге в бар Тонью, меня чуть не вырвало на затылок впереди сидящего пассажира. Чертов новалгин. Я начал искать способ выпутаться из этой истории, так сказать, заочно. Не нашел. Зуб ныл ужасно. Я вышел из автобуса и, пройдя пару кварталов, подошел к бару Тонью. Похоже, все складывалось не так, как я себе это представлял. Кледир сидела за барной стойкой и, завидев меня, бросилась мне навстречу и со слезами в голосе начала умолять меня бросить эту дурацкую затею. А я-то думал, что мы с ней больше не увидимся. Наверное, это мой шанс. Кледир плакала и повторяла как заведенная, не делай этого, не губи свою жизнь. Все в порядке, Кледир, не надо плакать, ты права. Двухкомнатная квартира в рассрочку, выгодное предложение. Дуэли не будет. Кухонная мебель. Я хочу на тебе жениться. Все для вашего семейного очага. Я буду честно пахать в своем магазине подержанных машин, жизнь моя пойдет на лад. Измените свою жизнь к лучшему. У меня в голове мелькали самые радужные мысли, но ничего из этого я не произнес вслух. А вот об этом не проси, – вот что я ответил ей. В самом деле, трудно понять, почему это вдруг люди начинают делать глупости. По-моему, этому есть только одно объяснение: Судьба. Человек еще не родился, а кто-то, ну Бог, наверное, уже точно знает, как он проживет свою дурацкую жизнь. Это у меня теория такая. Бог думает о человеке только когда ему надо решить, как именно он его прикончит. А если у него нет времени думать, то он устраивает какую-нибудь заварушку или войну, посылает ураган и убивает кучу народа, не вникая в детали. Но обо мне он подумал.

Я отобью у этого парня охоту называть другого человека оленем, сказал я.

Он не называл тебя оленем, он сказал, что ты похож на янки.

А мне все равно. Олень и янки для меня одно и то же.

Не помню точно, но где-то я уже слышал такую фразу. Я вышел на площадь, держа в руках коробку с винтовкой. А вот и Суэл. Он был без оружия и шел за руку со своей девчонкой. Я почувствовал прилив храбрости. Я вынул винтовку. Встал на одно колено в стойку стрелка. Где твое оружие, Суэл? Он ответил, что это, должно быть, шутка, ведь мы как-никак друзья. Я никогда не был другом этого ублюдка, но я мог воспользоваться предлогом, и инцидент был бы исчерпан.

Где твое оружие, повторил я.

Он улыбался, не понимая, всерьез я говорю или нет. Суэл готов был дать деру, и я почувствовал второй прилив храбрости. Я взглянул на людей, стоявших у дверей бара Тонью, все они смотрели в мою сторону, и почувствовал третий прилив храбрости. Я прицелился.

Если ты хочешь меня убить, Майкел, тебе придется стрелять мне в спину, сказал он.

Суэл повернулся ко мне спиной и вразвалочку пошел в обратную сторону, держа за руку свою девчонку.

Стреляй, кричал он, влепи мне пулю в затылок.

Я выстрелил, Суэл, как подкошенный, упал на мостовую, должно быть, он умер сразу. Его девчонка визжала и пыталась оттащить этого негритоса к машине. Я выстрелил еще раз, не целясь, и попал Суэлу в голову. Вот так все и произошло. Он стал первым человеком, которого я застрелил. Пока этого не случилось, я был обыкновенным парнем, который продавал подержанные машины и болел за футбольный клуб «Сан-Паулу».

2

Анекдоты про негров, про португальцев, про японцев. Я ненавижу анекдоты. Не люблю, когда мне их рассказывают, я не смеюсь, не понимаю, что тут смешного. С анекдотом про домкрат, который я услышал в пятилетнем возрасте от моего итальянского дядюшки, случилось обратное. Он засел у меня в голове.

Пустая грунтовая дорога. Человек выходит из машины, потому что ему нужно поменять колесо, и обнаруживает, что у него нет домкрата. На вершине холма он видит свет и понимает, что там живут люди и у них есть домкрат. Человек устремляется к этой светящейся точке. Сто процентов, у этого замшелого отшельника должен быть домкрат. Но даст ли? Да, конечно, даст. Домкрат может быть сломан. Нет, он будет исправен. Кто-то мог украсть его. Никто его не украл, но хозяин, живущий в такой глуши, может запросто не дать его. Он и не даст, скорее всего, этот лось сохатый. Да, точно не даст. От этого кретина домкрата не дождешься. Просто скажет, «не дам», и положил он на всех с прибором. Дурные предчувствия охватывают душу одинокого водителя и отравляют его печень ядом зарождающейся ненависти. Он даже не помнит, как он прошел восемь километров пешком. Дойдя до хижины, он останавливается. Стучится в дверь. На пороге появляется хозяин, вежливо улыбается, вам помочь, спрашивает он. Да, помочь засунуть домкрат в задницу.

Я много раз прокручивал в голове этот анекдот. Я наделил конкретной внешностью одиноко живущего хозяина лачуги, а водителю машины придал свои собственные черты. Я еду один на машине, и у меня лопнуло колесо. Все в моей жизни происходит именно так: у меня пробита покрышка, и всегда найдется кто-то, кто не захочет одолжить мне домкрат. Я всегда жду от жизни самого худшего, какого-нибудь жуткого невезения, и жду того же от всех остальных, от этого чертова мира. Когда я хочу что-нибудь сделать, я сразу отказываюсь от этой затеи, потому что знаю, что ничего путного не получится. А если и берусь за дело, не довожу до конца. Бросаю на полпути.

Люди убивают друг друга и скрываются. Или их ловят и оправдывают. Осуждают без всяких доказательств и отпускают. Или приговаривают, и они совершают побег. Со мной все будет иначе.

У тебя нежная кожа, говорит мне детина с лицом индейца. Двое других держат меня, а индеец собирается меня трахнуть, я ору охранникам, чтобы меня перевели в другую камеру.

Кледир уговаривает меня бежать. Мои ноги не слушаются, Суэл распростерся на мостовой, его девчонка плачет и целует труп, Тонью стоит в дверях своего бара, машины и автобусы – все притормаживают, чтобы поглазеть на место преступления. На стене банка напротив объявление: арестована банда, занимавшаяся взломом бронированных автомобилей. Беги, говорит Кледир. Вызови полицию, я хочу сдаться. Беги отсюда, смойся из города. Меня кто-то запихнул в такси, по-моему, Кледир.