Красная Шапочка выходит на охоту (СИ) - Лакомка Ната

— Ах! — всхлипнула моя подруга. — Я всю ночь не сомкнула глаз!

— Мы тут давно позабыли о спокойном сне, — произнесла Саломея. — Уже год, как боимся выходить из дома в одиночку. Да и вдвоем не всегда осмеливаемся.

— Как это ужасно! Как это страшно! — причитала Анна-Ми. — Сколько уже людей погибло? В провинции Лозер семь лет назад волк загрыз шестерых!

— Наши волки поохотились кровожаднее ваших, — ответила Саломея. — С прошлого года у нас семьдесят девять жертв.

Анна-Ми снова изобразила обморок, и я захлопотала возле нее, обмахивая веером.

— Мой эликсир, — слабо протянула Анна-Ми, не открывая глаз. — Пятнадцать капель… Немедленно…

Я открыла ее сумочку, рылась там долго и старательно, а потом сказала:

— Капель здесь нет, мадемуазель.

— Ах да, я оставила их в комнате…

— С вашего позволения, сейчас же принесу, — сказала я с поклоном.

— Да, будь добра, Медхен, — произнесла Анна-Ми, перемежая слова стонами, и доверительно сообщила Саломее: — Я просто умираю без своих капель. Они приготовлены лучшим аптекарем — месье Жеромом. Вы слышали о нем? У него самая большая лавка в столице. Он смешивает…

Я вышла из гостиной и громко простучала каблуками по коридору, но пошла не к спальным комнатам, а на цыпочках поднялась выше, на третий этаж, сунув неизменную трость под мышку.

Судя по громыханию посуды, Пульхерия орудовала где-то внизу, в кухне, а наверху было очень тихо.

Третий этаж выглядел мрачно. Если на втором еще поддерживался показной порядок, то здесь служанка не слишком утруждала себя уборкой. Пыль хлопьями свешивалась с потолка, металлические кольца, вкрученные в стены, покрыты подтеками застывшего воска.

На втором этаже, как я уже успела убедиться, была спальня мадемуазель Саломеи, но сейчас меня больше интересовала комната господина графа.

Вдоль коридора шло несколько дверей. Я по очереди открывала их, вздрагивая всякий раз, когда раздавался пронзительный скрип дверных петель. Все комнаты были пусты и имели нежилой вид. Клочья свиной кожи со следами золотого тиснения и поеденные молью гобелены на стенах указывали, что некогда все здесь сверкало роскошью, но сейчас Лагары не слишком заботились об уюте родового гнездышка.

С третьей комнатой мне повезло — здесь стены покрывал синий ситец с узором из стилизованных оленьих рогов, а на огромную кровать было брошено красивое шерстяное одеяло. Секретер красного дерева, тяжелые настольные часы, на которых восседал позолоченный рогатый уродец с козлиными ногами и хитрющей ухмылкой, пара кресел, камин с горкой золы — несомненно, в этой комнате жили. И жил, скорее всего, сам граф. Я быстро оглядела комнату, но ничего подозрительного не обнаружила. Подергав ящики секретера, я убедилась, что все они были заперты.

Поколупав замочки, я вынуждена была отступиться — быстро их не откроешь, придется повозиться. Но на это сейчас точно нет времени. Просмотрев бумаги, лежавшие на столе, я не нашла ни записки, ни письма, да и чернильница была высохшей. Граф не любитель писать дневники, это очевидно. Я криво улыбнулась — у такого красавца, наверняка, другие интересы.

Внимание мое привлек декоративный кинжал, висевший на стене — восточная работа, судя по ножнам. Рукоятка была вырезана из зеленого полупрозрачного камня и изображала какое-то странное чудовище — словно бы дракона без крыльев. Но морда дракона была не змеиной, а вытянутой, и лапы слишком короткими, прижатыми к брюху.

Ничего интересного.

Я повернулась к двери и остановилась, как вкопанная. На пороге стоял граф и наблюдал за мной.

— Это египетский кинжал, — любезно пояснил он. — По легенде, мой предок Дирк Волк много путешествовал, и особое внимание уделял восточным странам. Понатащил оттуда разных безделушек, но этот кинжал мне нравится — он острее бритвы. А что вы здесь делаете, позвольте вас спросить? — поинтересовался он и, похоже, был совершенно не удивлен. — Вы намеревались меня ограбить?

— Всего лишь заблудилась, — легко ответила я. — Позвольте пройти? Мадемуазель отправила меня за вишневыми каплями.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Которые припрятаны у вас в кармане?

Усмехнувшись, я сунула руку в карман передника и извлекла фарфоровый флакончик в незабудках:

— Действительно, вот же он. А я везде ищу. Как будто специально прятался, маленький негодник!

— Не очень убедительно, — сказал он.

— Не очень? — переспросила я.

Он покачал головой.

— Тогда придется сказать вам правду, — ответила я, вздохнув.

— Это точно будет именно она? — спросил граф.

— Правда? — уточнила я.

— Да, — он не торопился отходить от двери, преграждая мне путь. — Мне хотелось бы услышатьее. Правду.

— Согласна с вами, — снова вздохнула я. — К чему лгать? Я просто осматривала замок, чтобы убедиться, что мадемуазель попала в хороший дом, к благородным людям, которые… — я сделала шаг вперед, но граф Лагар и не думал посторониться, — которые не будут удерживать бедную девушку насильно.

— Это вы обо мне? Это вас я насильно удерживаю?

— Если нет, тогда дайте дорогу, — я улыбнулась и склонила голову к плечу, поигрывая тростью.

Он посторонился, пропуская меня, я сделала книксен и хотела уйти, но граф Лагар вдруг спросил:

— У вас странное имя — Медхен.

— Это не имя, — ответила я, уже оказавшись в коридоре. — Так зовет меня мадемуазель, на заграничный манер. Мы долго жили в Саксонии, она нахваталась там разных забавных словечек.

— Что оно означает?

Я оглянулась через плечо:

— Вам это так интересно?

— Изнываю от любопытства, — заверил меня граф. — С вашей мадемуазелью все понятно — «АМG», а вот часть белья в багаже помечена «МJV». Что бы это значило?

Я повернулась на каблуках так резко, что юбки поднялись колоколом:

— Вы рылись в нашем багаже? В нашем белье?

— Я просто хотел убедиться, что в наш дом заявились настоящие благородные девицы, а не разбойницы с большой дороги, — абсолютно не смутившись ответил мне граф.

— Убедились? — спросила я ледяным тоном.

— Вполне, — кивнул он. — Нашел толстенный молитвослов, зачитанный чуть ли не до дыр. Вы так набожны, мадемуазель МJV?

— Да. И вам бы тоже не помешало чуток набожности и покаяния. С вашего позволения! — я сделала еще один книксен и почти побежала по коридору.

Я вошла в гостиную и передала капли Анне-Ми. Та сразу почувствовала неладное, но не выдала подозрений ни словом, н взглядом. Продолжая болтать с Саломеей, она накапала в бокал капель и выпила, состроив страдальческую гримаску:

— Ах, этот сплин меня убивает! Мне помогает только прогулка. Вы не желаете прогуляться?

— Я уже говорила вам, — сказала Саломея, по-змеиному прищуривая глаза, — что с некоторых пор прогулки по Ардешу весьма небезопасны.

— Вы о волках? — округлила глаза Анна-Ми. — Но они ведь нападают только ночью, а сейчас — ясный день!

— Волки в Ардеше настолько потеряли страх, что стали нападать и днем, — ответила Саломея. — Я бы посоветовала дождаться, когда кучер починит карету. Даже путешествие верхом небезопасно. Наш врач месье Бужере чуть не погиб, когда ехал верхом из Мавиля в Ардеш. Волк попытался стащить его с лошади.

— О! — только и промолвила Анна-Ми.

— Волк напал на всадника? — спросила я. — Неслыханная дерзость… — а про себя подумала — месье Бужере, его надо порасспросить.

— Вот и я о том же, — подтвердила Саломея. — Мне бы не хотелось, чтобы вас нашли растерзанными где-нибудь на Марсовом поле.

— Мне бы тоже этого не хотелось, — горячо откликнулась Анна-Ми. — Но мне просто необходимо пополнить запасы пилюль из перечной мяты, я всегда принимаю их перед сном, у меня очень чуткий сон. У вас не найдется таких, моя дорогая Саломея?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Нет, я не пользуюсь пилюлями.

— Даже не знаю, что делать! — Анна-Ми прослезилась и достала платочек, чтобы утереть слезы. — Меня ждут немыслимые страдания!

— Успокойтесь, мадемуазель, — утешила я ее. — Я сейчас же схожу в аптечную лавку и куплю вам нужные пилюли. К тому же, надо сообщить слугам мадам Анастейши, что вы прибыли. Пусть пришлют за вами карету. Вы хотите еще что-нибудь?