Змей на лезвии - Елизавета Алексеевна Дворецкая
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
С детства Бер знал, что род его среди прочих человеческих – почти то же, что Иггдрасиль среди прочих деревьев. Его предки, пришедшие двести лет назад из Свеаланда в Гарды, происходили от самого Одина, и Бер уже в десять лет мог перечислить все без малого тридцать поколений, разделяющих его и Владыку Асграда. Все они жили в нем: Скъёльд, сын Одина, его сын Фридлейв, потом Мир-Фроди и так далее, до Харальда Боевого Зуба. Бер знал все саги об их деяниях, стихи скальдов, прославлявших их подвиги. Более близкие его предки, жившие здесь, в Гардах, тоже не сидели сложа руки: они подчинили себе обширные земли на запад, на юг, на восток до самого Утгарда, до путей в далекие сарацинские страны. Захват Киева Олегом Вещим – изначально его знали в Хольмгард под именем Хельги Хитрого – и брак между старшим сыном Сванхейд и старшей племянницей Олега, Эльгой, присоединил к этим просторам и южные русские земли. Теперь всем этим владел сын Ингвара и Эльги, Святослав, двоюродный брат Бера, на пять лет его старше. Родство их было даже двойным: их отцы были родными братьями, а матери – родными сестрами. Бер и Святослав были схожи лицом: серо-голубыми глазами, светлыми волосами, очерком лба и бровей. Но в душевном их укладе не было ничего общего, кроме храбрости, и знакомство принесло им лишь острую взаимную неприязнь.
Раньше Бер чувствовал только гордость, что принадлежит к такому роду, и мечтал о собственных подвигах на суше и на море. После гибели Улеба он осознал, в чем должен заключаться его главный подвиг – не допустить, чтобы уменьшилась родовая удача. Сделать так, чтобы предки в Валгалле и те, кому еще только предстоит родится, не стыдились его. Он чувствовал себя не просто серединой этой цепи, но поворотным звеном, от которого зависят честь прошлого и надежды будущего. Только бы не сломаться…
Думая об этом, Бер стискивал зубы над веслом. Он готов был отдать все – но будет ли этого достаточно?
К тому времени как лодка подошла к внутреннему причалу Хольмгарда, Мальфрид уже стояла там – в белом платье, с длинной русой косой у синей воды, она напоминала печальную русалку. Когда Бер и Лют высаживались, она взглянула на них с вопросом и тоской:
– Они не пожелали?
– Не грусти! – Бер приобнял ее за плечи. – Он согласился поговорить с мертвыми и приехать к нам сюда стол отправлять. Послезавтра. Так что расстарайся насчет блинов и киселя.
– Он… кто?
– Харальд Боевой Зуб! – с упреком ответил Бер. – Ну Дедич, конечно. Ты думаешь, я стану звать старикана?
– Звать надо того, кто хорошо дело сделает! – горячо ответила Мальфрид, как будто не слонялась по причалу в надежде, что Бер привезет Дедича и даст ей надежду на примирение с отцом второго ее ребенка.
– Я и позвал, кто хорошо сделает. – Бер снова обнял ее. – Все еще наладится!
Мальфрид вздохнула: тень Улеба сильно омрачала их мысли и мешала ее надеждам на доброе будущее для себя и детей. Не так давно она была уверена, что вскоре выйдет замуж за Дедича, и была рада этому; но явился Святослав и все разрушил, будто змей летучий. Теперь она хорошо понимала: та честолюбивая тяга, которую она когда-то принимала за любовь к нему, родилось только из девичьей глупости и, быть может, загубило ее долю навсегда. Ее позор, гибель Улеба – всему этому был виновником Святослав, и нынешнее ее чувство к нему напоминало ненависть, не то чтобы пылкую, но глубокую и прочную. Она видела в киевском князе одно только зло и хотела, чтобы он поскорее убрался отсюда. Пусть выполнит свой долг, обеспечит их общего сына долей в родовых владениях – и пусть это будет последний раз, когда она его увидит!
Первым делом Лют и Бер прошли к Сванхейд – она лежала в шомнуше, отдыхая после поездки к ивам, – и рассказали, что волхва следует ожидать на вторые поминки. Выйдя от нее, Лют хотел вернуться к своей дружине в полевой стан возле Хольмгарда, но Бер кивнул ему на старую избу своего отца:
– Пойдем потолкуем.
– Мне бы моих дренгов проведать. Пойдем ко мне лучше.
– Ничего твоим дренгам не сделается, никто их не съест. А в шатре каждый чих слышно.
Больше не возражая, Лют пошел за ним. Изба, которую когда-то еще Олав конунг велел выстроить к женитьбе его среднего сына Тородда, стояла здесь же во дворе, вблизи от большого конунгова дома. В ней родился Бер и его сестры, но в последние лет пять он жил там один: отца его Святослав отправил посадником в Смолянск, в землю кривичей и смолянской руси.
Войдя, Лют невольно огляделся с мыслью: отсюда Улеб вышел, чтобы больше не вернуться. Здесь он жил в те дни перед убийством, на какой-то из этих лавок спал. Изба, хоть и стояла давно без собственной хозяйки, заброшенной не выглядела: Мальфрид приглядывала здесь за порядком. К роскоши убранства