Ссан-ПИВОБУРГ - Анатолий Шерстобитов

– Друзья, – сказал Бармен, – я предлагаю переключиться на собственные произведения, которые заявлены в Альманах. В частности, я бы поговорил о зыбкой границе меж пошлостью и целомудрием в ряде работ наших авторов. Я нарочито не стану пока называть имена и произведения, чтобы сделать обсуждение более беспристрастным и профессиональным. Начинаю-с, господа хорошие!

– Избранное, из бранного издранное: Права голубых попираются, у них в попе роются.

– Нормально, пойдет!

– С запашком, ребята! – покривился неистовый Нассаллион.

– Оттуда же. «Впопыхах, да в попы ах!» или «А может вам в рот, мистер ротмистр?»…

– Нормально!

– И тогда он сказал по-англицки, с сильным хохлацким акцентом: «Хиу таби во сираку»…

– Падлой буду, не забуду! – клялся Пабло Неруду беременной любовнице…

– Она едва сводила концы с концами, вертясь меж мужем и любовником…

– «Милый, ты то и дело ставишь меня в неловкое положение» – сказала она. «Дура, при людях-то»…

– Они трудились над созданием этого чада, не смыкая глаз и ног, не покладая, в том числе и рук…

– Любка! Давай танец лобка! – закричали все возбужденно…

– Полюция – эволюция овуляции.

– Она так современна, требует, чтобы я входил в нее в калошах, я – продукт босоногого детства?..

– Бартер на автосервисе. Он сделал для ее «Ауди» развал со схождением, а ей самой – развал со вхождением и отвал со снисхождением… – Миня Хаузин зачитал еще с десяток фрагментов, и началось горячее обсуждение, брака оказалось совсем мало, пеноклубовцы тяготели к соленому, крепкому словечку. Больше того, они пришли к общему мнению, что данный рабочий цикл надо вычленить в самостоятельную рубрику «Избранное, из бранного издранное».

Бармен Миня Хаузин сделал также обзор отобранных произведений в жанре афористики, слов-оборотней и слов с начинкой.

– Возможно, и этот раздел в нашем Альманахе займет свое место, – сказал он, – остроумных людей в Райграде пруд пруди. Русский человек всегда был и остаётся словотворцем. С его подачи, язык наш великий и всемогущий легко усваивает любую, так нам истово навязываемую, иностранную парш, усваивает витамином и возвращает владельцам в отредактированном виде, изрядно русифицированным, но узнаваемым: «шпагетти», «марфиози», «брюхократ», «адеквакно», «кака-гола»… В лаконичных, но емких побасках, то и дело встречаются ироничные определения, где милиция – «прохрустово ложе», быть вежливым – «распердониваться»…

– Только в наших творческих «каюк-компаниях» можно узнать, что «недокал» и «перекал» не электротермины, а характеристика некоторых людей, что уехать за кордон – «податься в презервацию», настучать на ближнего – «сделать ауиденцию с иудиенцией», а в Сухе-Баторе признать бросившего пить Илью Муромца…

– Слово – очень сильное оружие, да что там говорить, порой, даже неосознанное употребление словочетаний, трёп, приводит к трепанации черепа создателя. Я был свидетелем кровавой разборки меж двумя группировками, когда лидер одной из них сказал другому комплимент с небольшим казахским акцентом, что прозвучало буквально так: «Как тебе идёт в очко…». Он имел в виду его превосходные очки, уважал своего коллегу, но схлопотал от него пулю.

– А теперь, Ванек Шпур имеет сообщить нам, что сыскал еще одну жилку фольклора, так что «Альманах Пена-Клуба», скорее всего, пополнится еще одним разделом. Итак!..

– Новые сказки на старой закваске, — объявил Ванек. – Подкопил я их методом наглого подслушивания, когда их рассказывала своим внукам Александра Степановна, супруга нашего редакционного водителя. По ее признанию, она не любит повторять избитые затасканные мысли, а потому в каждую сказочку непременно добавляет что-то свое, новенькое, сообразно, кстати, современному ходу вещей. С ее благосклонного разрешения, я записал десятка полтора, чуток причесал и парочку вам сейчас зачитаю.

– КОЛОБОК Жили-были дед да баба. Была у них курочка ряба да горстки три муки в ларе. Снесла курочка яичко, и замесила бабка тесто – колобок испекла. Да не простой – озорной. Убежал он от деда с бабкой, пришлось им в тот вечер чай пить, как всегда, с кашлем вприкуску, с перхоткой внатруску.

– А колобок давай странствовать, от кого только не убегал, но попался-таки на зубок к лисичке-хитрованке. Вспомнил он, чем сказка про него кончается и зажмурился, подумал, что конец его пришёл… Ан-нет, скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Колобок-то наш был не простой, и не только озорной, но и вечный. Съела его лисичка раз, съела другой, третий, а ему хоть бы что, даже следа зубов на румяных щеках нет. Нажралась лиса на дармовщинку непотребно, упала набок, подкосились ноженьки от тяжелого брюха, а колобок снова, скок на её зубок, ну, вкуси, мол, милая, ещё разок, эвон я какой сдобный да вкусный. Вкусила жадюга и лопнула.

– И пошло-поехало: волк лопнул, медведь лопнул, воевода, губернатор, царь… Натешился колобок вволю, всех обжор-захребетников навек накормил да и домой к деду с бабкой воротился. Тешить его стало другое – добро слабым да беззащитным понравилось делать, кому обжорство неведомо. Зажили дед с бабкой припеваючи, каждый вечер на чай к ним, почитай, вся деревня собиралась.

– КУРОЧКА-РЯБА Жили-были дед да баба, была у них курочка-ряба. Снесла как-то яичко, да какое! Дед бил-бил – не разбил. Баба била – не разбила. Столкнула со стола хвостиком мышка, упало, не разбилось. Бил молотом зятёк-кузнец – бесполезно. Наезжал гусеницей внук тракторист – хоть бы хны. Ронял лётчик из-за тучки на камушки – только искры летели. Расстрелял танкист из пушки – ни царапинки…

– Присела на яичко курочка-ряба да высидела дочку-пеструшку. Как она рожалась, вся деревня разбежалась – треск шёл от скорлупки непомерный, а потом взорвалось яичко, наседку сквозь потолок-крышу на тучку пенистую закинуло. Зато дочка-несушка удалась на славу, на дню до сотни яичек несёт. Да непростые, титановые, из них панцирь для спутников отливают. Не верите, тогда гляньте на небушко, видите, звёздочка летит? Курочкина работа. Понравилась сказка? С вас на бражку закваска, на пиво ячменя, рака вкусная клешня и тенистое для дремы местечко у плетня».

– Друзья мои, – сказал Бармен Миня Хаузин, – помимо сказок, я планирую включить в альманах повесть «Про урода и прочих». Рукопись дневникового характера мне передал один священник весьма удаленного отсюда городка, это исповедь человека, когда-то, по молодости, содеявшего немало зла, но искренне раскаявшегося. Стержнем сюжета проходит противостояние двух уродов: физического, горбуна, и урода интеллектуального, умного и красивого подлеца.

– В повести уйма приключений и хохм, – причем, все они прописаны настолько живо и образно, что при доводке рукописи я все больше определяю ее жанр как готовый киносценарий. Повесть будет щедро иллюстрирована, художник ведет работу.

– А пока возьмите распечатки подборки сказок, что принес Ванек, почитайте, вникните обстоятельнее, я с нетерпением буду ждать ваших мнений и замечаний…

– Господа, в наш альманах уже целится даже роман, – сказал Миня Хаузин, – заявка из серьезных, человек работал над вещью без малого десять лет. Он работник системы профтехобразования, любит свою шальную пацанву, накопил уйму типажей, анекдотов из этой веселенькой жизни, назвал роман «Бурситет», вещь имеет сходство с «Педагогической поэмой», «Республикой ШКИД» и очерками бурсы Помяловского.

Журнал «Пиво-Во!», призыв к сотрудничеству.

– Обращаюсь к вам, коллеги, в который раз с призывом сотрудничать в журнале «Пиво-Во!», придумывать ему новые рубрики, конкурсы, предоставлять законченные вещи, памятуя, что журнал этот рекламно-развлекательный. Активнее, активнее, господа, я ведь плачу приличные гонорары, это может подтвердить Ванек Шпур, один из наших активных авторов-соредакторов и фотографов. Вот он и опять готовится исторгнуть на эту тему как всегда нечто свежее и оригинальное.

– Ах, уйди-ка, бес сомнения, чтоб сказать суть без сомнения… – пропел Ванек и начал, изредка подглядывая в «запхкнижку», как он называл свой рабочий блокнот.

– Предлагаю объявить конкурс красоты «Ах, роди, ты, в себе Афродиту!».

– Недурно, богиня любви и красоты, возникшая из морской пены. Пены пива! Его дитя! Наше дитя! Ваше дитя! – Миня Хаузин потер руки.

– Однако это не шаблон подобных конкурсов красоты, где основным определяющим фактором является картинка идеальных лица и тела. Требования к нашим потенциальным лауреатам будут куда обширнее, они должны будут обнаружить в себе грациозность, что не скрыть никакими статями, самоиронию и оптимизм, оригинальность и даже экстравагантность, доброту и любовь к окружающим, обаяние, своеобразие и многое другое, что может вывести в победители не столь уж и писаную красавицу, немолодую, даже пенсионерку, потому как истиной красоте неведом возраст. Немаловажным будет и отношение соискательницы к Его Величеству Пиву. Для пробуждения индивидуальной творческой активности я разработал обширнейший вопросник, где будут затрагиваться самые нежные полутона мирской и духовной жизни соискательниц… – Закипело обсуждение условий конкурса, Ванек зачитывал вопросник, кое-какие нюансы подвигали тот или иной вопрос на еще более полное развитие, рождали новую тему. В частности, решили объявить конкурс красоты и для мужиков, первоначальное «В полоне Апполона», после дискуссии обрело более смешливый оттенок «Мистер Абаллон».