Осторожно! Биологическое оружие! - Канатжан (Кен) Алибеков (Алибек)

— При тех ферментах, которые имеются в нашем распоряжении, на это потребуется от десяти до четырнадцати дней, — сказал я.

Полковники были удовлетворены. Судя по всему, две недели их вполне устраивали. Вероятно, никто из них и не планировал начать военные действия в тот же вечер.

Мне не сказали, какие города были намечены в качестве целей для биологической атаки, а я соответственно не спрашивал. Нью-Йорк, Лос-Анджелес, Сиэтл — названия этих городов звучали уже на последующих совещаниях, но в то время они были для меня лишь чем-то абстрактным. Все, о чем я тогда думал, так это о том, как добиться выполнения поставленной задачи.

Царившее в кабинете напряжение стало почти невыносимым. Мы встали из-за стола и вышли в коридор покурить, и я тут же понял, что иногда в такие моменты временной передышки можно узнать гораздо больше, чем за месяцы работы в Системе. Полковники неожиданно разговорись. Они пожаловались, что давление, которое они испытывали со стороны своего военного руководства, сделало их жизнь совершенно невыносимой. Не успевал один вид оружия пройти последние испытания, как сверху поступало распоряжение создать другой, принципиально новый.

Я сообщил им, что мы сталкиваемся с теми же проблемами. Обсудили и то, о чем писали в газетах. Михаил Горбачев и его команда так называемых «реформаторов» публично провозгласили начало новой эры — эры сближения с государствами Запада. Вспомнив об этом, мы пошутили — дескать, понятие «перестройка» слишком сложно для того, чтобы простые военные поняли, что все-таки за этим кроется.

Не припомню, чтобы я тогда хоть на мгновение задумался над тем, что всего лишь несколько минут назад мы все вместе обсуждали план уничтожения миллионов людей.

Инкубационный период сибирской язвы длится от одного до пяти дней. Жертвы часто даже и не подозревают о заражении до тех пор, пока не проявятся первые симптомы. Но даже тогда, на первой стадии заболевания, картина не всегда бывает ясна. Начальные проявления болезни — заложенный нос, слабые боли в суставах, быстрая утомляемость, слабость и сухой, навязчивый кашель — аналогичны симптомам небольшой простуды или гриппа. Для большинства людей подобные недомогания считаются достаточно обычными и не заставляют их немедленно обращаться к врачу.

На этой самой ранней стадии болезни легочная форма сибирской язвы достаточно легко вылечивается с помощью антибиотиков. Однако глупо надеяться, что при подобных симптомах даже существующая в настоящее время достаточно развитая система диагностики способна распознать случай заражения сибирской язвой. Весьма немногие доктора знают симптомы этой болезни, а тот размытый, неясный характер, который они носят на первичной стадии, еще больше затрудняет диагностирование.

Спустя несколько дней после появления первых симптомов болезни следует так называемая «фаза ремиссии», во время которой болезненное состояние временно отступает, тем самым еще больше скрывая приближение грозной опасности. Размножающиеся микробы начинают поступать в лимфу, наиболее важную защитную систему организма. После этого требуется всего лишь несколько часов, чтобы вся лимфатическая система человека была поражена. С этой минуты, проникнув в кровеносную систему, микробы принимаются размножаться с поистине чудовищной быстротой. Вскоре они начинают выделять токсин, поражающий все органы человека, но особенно пагубно влияющий на легкие, которые при этом заполняются жидкостью, и доступ кислорода в них постепенно сокращается.

Через двадцать четыре часа после начала токсической «атаки» кожа зараженного сибирской язвой человека приобретает синюшный оттенок. На этой стадии болезни каждый вдох становится болезненным, затем следуют продолжительные приступы кашля и в итоге — конвульсии. Смерть обычно наступает внезапно. Известны случаи, когда больные легочной формой сибирской язвы умирали прямо во время разговора. Если болезнь не лечить, то она смертельна в 90 процентах случаев.

Таким образом, ста килограммов спор сибирской язвы при оптимальных атмосферных условиях было бы вполне достаточно, чтобы уничтожить до трех миллионов человек в густонаселенных городских районах Соединенных Штатов. Одной ракетой СС-18 можно было бы отправить на тот свет все население такого города, как Нью-Йорк.

Но сибирская язва была не единственным видом биологического оружия, возможность использования которого на ракетах СС-18 обсуждалась в тот раз. Когда после перерыва мы снова сели за стол, то решено было приступить к обсуждению других видов оружия.

Например, чуму можно изготовить почти таким же способом, что и сибирскую язву. Созданные нами в лабораторных условиях и предназначенные для использования в качестве биологического оружия, бактерии чумы оказались куда более смертоносными, чем бубонная чума, уничтожившая в Средние века почти четверть населения Европы. На наших военных заводах и институтах в бункерах также хранились штаммы оспы, и мы увлеченно работали над созданием прототипа оружия с применением редкого филовируса, получившего название Марбург,[3] который находится в близком родстве с вирусом лихорадки Эбола.

Кроме этого по пятилетнему плану, присланному из Военно-промышленной комиссии, «Биопрепарат» работал еще над тремястами новыми проектами, отчитываясь перед Заказчиком (так мы именовали для краткости Министерство обороны).

Через час после проведения дополнительных расчетов наше совещание наконец закончилось. Обменявшись рукопожатиями, мы собрали свои записи и поздравили друг друга с исключительно плодотворной работой. Прежде чем уйти, я заглянул в кабинет к Лебединскому, но того уже не было на месте.

По дороге домой уже в машине я открыл дипломат, собираясь сделать еще кое-какие заметки. Любой, кому вздумалось бы взглянуть на меня в тот момент, увидел бы обычного чиновника, занятого своими делами.

Странный поворот в судьбе вознес меня на вершину пирамиды власти в России — в стране, которая, в сущности, никогда не была для меня родной. Мой прадед в незапамятные времена был ханом — представителем местной знати в Казахстане. Однако я вырос и воспитывался в той системе, где представители моей национальности не имели привилегий. Жена, дочь и двое сыновей благодаря моему положению могли вести жизнь, казавшуюся для многих миллионов простых советских людей чуть ли не сказочной. Имея кроме весьма солидной зарплаты среднего чиновника еще и оклад офицера, я зарабатывал примерно столько же, сколько любой советский министр. Однако в Советском государстве не деньги были мерилом благополучия. Гораздо больше ценился тот социальный статус, который давал власть и доступ ко всем благам.