Незваный гость - Б. П. Уолтер

– Просто для полноты картины, – говорит она почти беззаботно.

В этот момент открывается дверь в библиотеку, и входит мой отец. Наверное, мама предупредила его о визите полиции.

– Я Майкл Аллертон, – представляется он, проходя и вставая позади кресла, в котором сижу я. – Я ценю, что вы оба делаете свою работу, но прежде чем эта беседа с моим сыном продолжится, я буду настаивать, чтобы мы позвонили семейному адвокату и попросили его присутствовать.

На несколько секунд становится тихо, затем инспектор Оконджо медленно говорит:

– Конечно, все хорошо, но это не официально записываемый допрос. Ваш сын просто помогает нам восстановить полную картину того, что происходило в тот день.

Отец кладет руку мне на плечо и крепко сжимает. Предупреждает, чтобы я больше ничего не говорил.

– Я бы понял это, если бы у вас не было подозреваемого, детектив. Но он у вас есть. Та, кто сдалась на месте преступления, по-моему. Поэтому я не совсем понимаю, что вы здесь делаете.

Инспектор Оконджо улыбается, словно привыкла иметь дело с несведущими гражданами:

– Мистер Аллертон, подобное преступление похоже на большой холст, которому нужна картина. Конечно, большая часть уже готова, но нам просто нужен завершающий слой – расставить все точки над «и», если вы простите мне смешение метафор.

– Благодарю, – говорит отец, садясь рядом со мной. – Но по-прежнему считаю, что будет лучше, если мы подождем нашего семейного адвоката. Я уже позвонил ему, он едет.

Инспектор Оконджо слегка кривится, словно пытается скрыть раздражение.

– Знаете, как сказал сержант Стимсон секунду назад, интересно, насколько все это необычно. Обычно вдова или вдовец рвутся рассказать нам как можно больше, чтобы мы могли обеспечить твердый обвинительный приговор. Это… неожиданно.

Мое раздражение резко возрастает.

– Ну, знаете, меня весьма задолбало, что все намекают на то, что я неправильно скорблю. Мне жаль, если я не соответствую вашим критериям, но думаю, что мы поступим, как предложил мой отец, и подождем адвоката.

Теперь инспектор Оконджо определенно выглядит менее убежденной.

– Как пожелаете, – говорит она и коротко кивает. – Вы знаете, когда он будет? Или нам вернуться в другой день?

Отец качает головой:

– Он будет здесь минут через двадцать. А пока я был хотел поговорить с сыном. Это не займет много времени.

Не дожидаясь ответа, он встает и идет к двери. Я бросаю взгляд на детективов, которые ничего не говорят, затем встаю и следую за ним.

Отец ведет меня по коридору и нескольким ступеням в кухню. Там возле плиты ждет мама.

– Что происходит? – спрашивает она, увидев нас.

– Мы ждем Джейкоба, – говорит отец, затем поворачивается ко мне. – Избегай фразы «без комментариев», используй ее только как крайнюю меру. Старайся говорить просто и придерживаться того, что уже сказал им.

Я подхожу к холодильнику и достаю яблочный сок. Его холодная сладость моментально придает мне сил, прибавляя собранности и уменьшая ощущение, будто я плыву сквозь туман.

– Звучит так, будто ты знаешь толк во лжи полиции, – говорю я, вскидывая на него глаза.

Чувствуя опасную почву, мама начинает говорить про планы на ужин. Отец смотрит мне в глаза ровно столько, чтобы передать свое неудовольствие, а затем отворачивается.

Джейкоб Уэйкфилд приезжает, как и было обещано, меньше, чем через двадцать минут.

– Ведите, – говорит он бодрым, деловым тоном, и мы с отцом и мамой возвращаемся в библиотеку.

Сержант Стимсон рассматривает одну из книг на дальней полке и, вздрогнув, разворачивается, как ребенок, которого застали за чем-то неположенным.

– Это наш семейный адвокат, Джейкоб Уэйкфилд, офицер Ордена Британской империи, – торжественно объявляет отец, предлагая новому гостю сесть.

– Спасибо, – говорит инспектор Оконджо. – Как мы сказали ранее, мы хотели бы поговорить с Чарли наедине, однако, его адвокат может присутствовать.

Она красноречиво смотрит на отца, встречая его твердый взгляд с вызывающей восхищение легкостью. В конце концов он сдается и выходит из комнаты, а следом за ним и мама.

– Итак, есть у вас какие-нибудь мысли по поводу того, почему Рейчел хотела убить вашего мужа? – спрашивает инспектор Оконджо, переходя сразу к делу, как будто нас никогда и не прерывали.

– Да, – просто говорю я. – Я думаю, что она хотела его трахнуть. А он ей отказал.

Я слышу, как после моих слов Джейкоб резко втягивает воздух носом, а глаза обоих детективов округляются.

– Она хотела завести с Мэттью внебрачный роман?

Термин «внебрачный роман» звучит странно и архаично, и не сочетается с ее восточно-лондонским акцентом.

– Да, – отвечаю я.

– И она не преуспела в своих попытках.

Я киваю.

– И вы только сейчас это поняли? – говорит инспектор Оконджо, слегка прищурившись.

– Да, – снова отвечаю я.

– Видите ли, когда мы спрашивали вас в ночь убийства, вы сказали, что не знаете, почему она хотела…

– Я был в шоке, – говорю я, чувствуя, как внутри поднимается паника. – У меня на глазах только что зарезали мужа. Я был не в состоянии разбираться в ее мотивах. Но когда у меня появилось время подумать об этом, я пришел к выводу, что она, весьма вероятно, была влюблена… нет, одержима. Им.

Сержант Стимсон поднимает бровь.

– Но… зачем ей пытаться заняться сексом с геем? Наверняка она знала, что не привлекает Мэттью?

У меня начинают дрожать руки, и я потираю ими колени в попытке успокоиться.

– Детективы, – вмешивается Джейкоб, – мой клиент не обязан объяснять желания вашей подозреваемой. Подозреваемой, которая сдалась и созналась в преступлении.

– Я понимаю, – говорит инспектор Оконджо. – Но дело в том, что Рейчел отказывается обсуждать произошедшее и все, что относится к преступлению. На самом деле, она едва ли сказала хоть слово с тех пор, как ее поместили под стражу.

Меня затапливает странная, дурманящая смесь облегчения и ужаса. Облегчения от того, что Рейчел не выдала резко отличную версию событий или многословную ложь – ложь, которой я не смогу придерживаться. Но, с другой стороны, если она совсем не говорит, не удивительно, что полиция копает.

– У вас есть еще вопросы к Чарльзу? – спрашивает Джейкоб, слегка меняя положение, словно собираясь уходить.

– Да, – говорит инспектор Оконджо, делая противоположное: удобнее устраивается в кресле. – Вы можете пояснить, что такого Рейчел делала и говорила до убийства вашего мужа, что вызвало у вас подозрения, что она испытывает к нему романтические или сексуальные чувства?

Через несколько секунд лихорадочных размышлений я отвечаю как можно тверже:

– Да, наш отпуск в Хэмптонс.

Инспектор Оконджо буравит меня взглядом, ее брови слегка изгибаются.

– И вы приглашали ее в этот отпуск?

Я мотаю головой:

– Я ее не приглашал. И, видит Бог, хотел бы, чтобы она никогда