Том 1. Стихотворения - Иван Бунин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
1907
Новый храм*
По алтарям, пустым и белым,Весенний ветер дул на нас,И кто-то сверху капал меломНа золотой иконостас.
И звучный гул бродил в колоннах,Среди лесов. И по лесамМы шли в широких балахонах,С кистями, в купол, к небесам.
И часто, вместе с малярами,Там пели песни. И Христа,Что слушал нас в веселом храме,Мы написали неспроста.
Нам все казалось, что под этиПростые песни вспомнит онПорог на солнце в Назарете,Верстак и кубовый хитон.
1907
Колибри*
Трава пестрит — как разглядеть змею?Зеленый лес раскинул в жарком светеСквозную тень, узорчатые сети, —Они живут в неведенье, в раю.
Поют, ликуют, спорят голосами,Огнем хвостов… Но стоит невпопадВзглянуть в траву — и прянет пестрый гадОн метко бьет раскосыми глазами.
1907
«Кошка в крапиве за домом жила…»*
Кошка в крапиве за домом жила.Дом обветшалый молчал, как могила.Кошка в него по ночам приходилаИ замирала напротив стола.
Стол обращен к образам — позабыли,Стол как стоял, так остался.В углу Каплями воск затвердел на полу —Это горевшие свечи оплыли.
Помнишь? Лежит старичок-холостяк:Кротко закрыты ресницы — и кроткоВ черненький галстук воткнулась бородка…Свечи пылают, дрожит нависающий мрак…
Темен теперь этот дом по ночам.Кошка приходит и светит глазами.Угол мерцает во тьме образами.Ветер шумит по печам.
1907
«Присела на могильнике Савуре…»*
Присела на могильнике СавуреСтаруха Смерть, глядит на людный шлях.Цветущий лен полоскою лазури Синеет на полях.
И говорит старуха Смерть:«Здорово, Прохожие! Не надо ли комуЛьняного погребального покрова? — Не дорого возьму».
И говорит Савур-курган: «Не каркай!И саван — прах. И саван обреченИстлеть в земле, чтоб снова вырос яркий Небесно-синий лен».
1907
«Свежа в апреле ранняя заря…»*
Свежа в апреле ранняя заря.В тени у хат хрустит ледок стеклянный.Причастницы к стенам монастыряНесут детей — исполнить долг желанный.
Прими, господь, счастливых матерей,Отверзи храм с блистающим престолом —И у святых своих дверейПокрой их звоном благостно-тяжелым.
30. VI.07
«Там иволга, как флейта, распевала…»*
Там иволга, как флейта, распевала,Там утреннее солнце пригревалоТруд муравьев — живые бугорки.Вдруг пегая легавая собака,Тропинкой добежав до буерака,Залаяла. Я быстро взвел курки.
Змея? Барсук? — Плетенка с костяникой.А на березе девочка — и дикийИспуг в лице и глазках: над ручьемДугой береза белая склонилась —И вот она вскарабкалась, схватиласьЗа ствол и закачалася на нем.
Поспешно повернулся я, поспешноПошел назад… Младенчески-безгрешноИ радостно откликнулась душаНа этот ужас милый… Вся пестрелаБерезовая роща, флейта пела —И жизнь была чудесно хороша.
1907
«Щебечут пестрокрылые чекканки…»*
Щебечут пестрокрылые чекканкиНа глиняных могильных бугорках.Дорога в Мекку. Древние стоянкиВ пустыне, в зное, на песках.
Где вы, хаджи? Где ваши дромадеры?Вдали слюдой блестят солончаки.Кругом погост. Бугры рогаты, серы,Как голых седел арчаки.
Дамаск, 1907
Нищий*
Возноси хвалы при уходе звезд.
КоранВсе сады в росе, но теплы гнезда —Сладок птичий лепет, полусон.Возноси хвалы — уходят звезды,За горами заалел Гермон.
А потом, счастливый, босоногий,С чашкой сядь под ивовый плетень:Мир идущим пыльною дорогой!Славьте, братья, новый божий день!
Дамаск. 1907
«Тут покоится хан, покоривший несметные страны…»*
«Тут покоится хан, покоривший несметные страны,Тут стояла мечеть над гробницей вождя:Учь толак бош ослун! Эти камни, бурьяныПахнут мускусом после дождя».
И сидел я один на крутом и пустом косогоре.Горы хмурились в грудах синеющих туч.Вольный ветер с зеленого дальнего моряБыл блаженно пахуч.
1907
Тезей*
Тезей уснул в венке из мирт и лавра.Зыбь клонит мачту в черных парусах.Зеленым золотом горит звезда КентавраНа южных небесах.
Забыв о ней, гребцы склоняют вежды,Поют в дремоте сладкой… О Тезей!Вновь пропитал Кентавр ткань праздничной одеждыПалящим ядом змей.
Мы в радости доверчивы, как дети.Нас тешит мирт, пьянит победный лавр.Один Эгей не спал над морем в звездном свете,Когда всходил Кентавр.
1907
Пустошь*
Мир вам, в земле почившие! — За садомПогост рабов, погост дворовых наших:Две десятины пустоши, волнистойОт бугорков могильных. Ни креста,Ни деревца. Местами уцелелиЛишь каменные плиты, да и тоИзъеденные временем, как оспой…Теперь их скоро выберут — и будутВыпахивать то пористые кости,То суздальские черные иконки…
Мир вам, давно забытые! — Кто знаетИх имена простые? Жили — в страхе,В безвестности — почили. ИногдаВ селе ковали цепи, засекали,На поселенье гнали. Но стихалОднообразный бабий плач — и сноваШли дни труда, покорности и страха…Теперь от этой жизни уцелелиЛишь каменные плиты. А пройдетЖелезный плуг — и пустошь всколоситсяГустою рожью. Кости удобряют…
Мир вам, неотомщенные! — СвидетельВеликого и подлого, бессильныйСвидетель зверств, расстрелов, пыток, казней,Я, чье чело отмечено навекиКлеймом раба, невольника, холопа,Я говорю почившим: «Спите, спите!Не вы одни страдали: внуки вашихВладык и повелителей испилиНе меньше вас из горькой чаши рабства!»
1907
Каин*
Баальбек воздвиг в безумии Каин.
Сирийск. преданияРод приходит, уходит, А земля пребывает вовек…Нет, он строит, возводит Xрам бессмертных племен — Баальбек.
Он — убийца, проклятый, Но из рая он дерзко шагнул.Страхом Смерти объятый, Все же первый в лицо ей взглянул.
Жадно ищущий бога, Первый бросил проклятье ему.И, достигнув порога, Пал, сраженный, увидевши — тьму.
Но и в тьме он восславит Только Знание, Разум и Свет —Башню Солнца поставит, Вдавит в землю незыблемый след.
И глаза великана Красной кровью свирепо горят,И долины Ливана Под великою ношей гудят.
Синекудрый, весь бурый, Из пустыни и зноя литой,Опоясан он шкурой, Шкурой льва, золотой и густой.
Он спешит, он швыряет, Он скалу на скалу громоздит.Он дрожит, умирает.. Но творцу отомстит, отомстит!
<1906–1907>
